Новый указ о престолонаслендии подробно зафиксировал всю очерёдность. Да к тому же, чтобы не было вообще никаких сомнений, сто ближайших наследников, в порядке очереди, были вписаны в особую грамоту. Любые изменения: рождение нового наследника или смерть вписанного вносились в грамоту со всей возможной быстротой. Уже успели внести и вычеркнуть второго сына Петра, умершего в младенчестве.

Один момент, то что наследников должно быть не менее ста, очень помогал Петру управлять боярами. Романовых на все позиции не хватало, поэтому вписали ещё и наследников из боярских родов.

Очередь наследников из бояр царь определял лично, что давало два серьёзных преимущества. С одной стороны процедура была совершенно честной, понятной и не могла вызывать мало-мальски законного возмущения боярских элит: как-никак смысл наследной грамоты в том, что царь принимает человека из другой семьи в свою семью, некому больше здесь соваться со своими советами, как со свиным рылом в калашный ряд. Но с другой стороны у царя в этом смысле не было никаких ограничений: хочет — позади Романовых Хованских впишет, а если передумает — Милославских. Потому среди бояр за место в наследной грамоте, сразу усилилась дикая грызня за возможность, подлизаться к начальству. А такое очень способствует управляемости.

Три года самостоятельного царствования пролетели как один день. Когда нет праздности, замечать течение времени некогда, а молодому царю надо было ещё и на пирушки успевать, причём делал он это отнюдь не в ущерб своим царским обязанностям.

Однако сегодняшнее торжество было особенным: вернулся в Архангельск из Англии первый русский торговый корабль «Святой Павел». Кому-то может показаться, что три года это очень долго, но в этот раз корабли строили медленнее, зато гораздо качественнее: и лес просушивали тщательнее, и качества сборки старались добиться идеального. К тому же, ещё до спуска на воду одного корабля, уже последовательно закладывались очередные. Россия создавала свой флот, а планы торговли были огромные.

— Это великий день для твоей страны, Питер! — воскликнул Лефорт, как всегда отлично организовавший празднество, — не уходи далеко, скоро ещё фейерверк запустим, на весь Кукуй.

— Молодец Франц, только у тебя и отдыхаю, от бояр, от Думы, от теремов этих древних.

Пётр развалился на кресле с бокалом вина в руке.

— А начало торговли действительно здорово, — продолжал Пётр, — от флота выгодность торговли весьма увеличивается.

— Ещё бы на Балтике порт заиметь, а то Архангельский уж больно неудобен, — размечтался Лефорт.

— Э, оставь. Связываться теперь со Швецией из-за каких-то удобств? Причём сомнительных удобств…

Пётр отхлебнул богатырский глоток и поставил бокал на стол.

— Какие могут быть сомнения, Питер? Архангельск и дальше, и навигация там короче. Очевидно же, что Рига, например, удобнее, — горячился Лефорт.

— Ну да, всё что ты говоришь — правда. Но не забывай, что из Архангельска путь по всему миру свободный. Хочешь — Англия, хочешь — Франция, а хочешь — вообще хоть на Кубу плыви, за табаком и сахаром. Кстати, хорошая идея, деньгу на сахаре и табаке можно хорошую зашибить. И до той же Кубы, не на много дальше с Белого моря, чем из Балтики. А из Риги никуда дальше Дании, не заплатив Зундской пошлины, не уплывёшь. С остальными же балтийскими странами, почти со всеми, мы и без флота торговать можем. Есть, конечно, свои преимущества у Риги, но не стоят те выгоды от Риги войны со Швецией.

— Это если один на один. А если кодлой навалиться: мы, Дания, Бранденбург, Саксония, Польша — да если все вместе разом, эту Швецию разделаем как Бог черепаху, — не унимался Лефорт. — И Архангельск твой, пока торговля слаба, его хватает, а когда расти начнёт, мы же к этому стремимся, уже за короткую навигацию и перевезти туда-сюда весь товар будет не успеть! Да и ещё можно и по Балтике торговать, без океанов, да хоть с теми же немцами!

— Что ж, внутри Балтийской лужи, согласен, порт может быть и нужен. Но пока та торговля так вырастет, что через Архангельск кораблей хватать не станет или я умру или шах или ишак сдохнет, — пошутил Пётр.

— Какой ишак? — не понял Лефорт.

— Пустое, Франц, — ответил Петр, — но ещё лет 50 Архангельского порта хватит на всю нашу торговлю с запасом.

— И откуда ты всё так точно знаешь? Что, всё ещё прорицаешь с того раза? — спросил Лефорт.

— Да, озаряюсь помаленьку — ухмыльнулся Пётр, — но думал я, другим человеком стал, так нет, страсти все остались. Знаний прибавилось, что да то да.

Пётр поднялся, нагнулся к Лефорту и приобняв его продолжил.

— Знаешь, по поводу знаний и страстей интересная комбинация получается, особенно, если добавить сюда Анну Монс.

Лефорт не стал отпираться, а изобразил на лице раскаяние и ангельским голоском проворковал, — Да мы только на прощанье, ведь раньше, до тебя, мы были близки.

— Ага, и с тех пор пару раз в неделю прощаетесь, — хохотнул Пётр, — поэтому идём прощаемся вместе.

— Я буду только рад, — с ложной скромностью потупился Лефорт, — идём…

Анна Монс даже не показала виду, что удивлена. Привычно приласкав царя, она вопросительно повела бровями в сторону Лефорта.

— Ты глазками то не стреляй, — строго заметил Анне царь, — нет у нас времени по очереди к тебе бегать. Будем теперь одновременно. Снимай трусы скорее. То есть тьфу ты, какие ещё трусы? Их же бабы пока ещё не носят. Короче, готовь будуар, будешь давать двойную сатисфакцию.

Через некоторое время друзья вышли из дома Монсов.

— Франц, я решил престать встречаться со своею зазнобой, представляешь, она мне только что изменила! — хохотал Пётр

— Надо же Питер, и у меня точно такая история: моя пассия была с другим господином. Высоким, таким, с усами! — вторил ему Лефорт, — теперь между нами всё кончено.

Анна сидела на кровати обижено надув прелестные розовые губки.

— Какие всё-таки эти мужчины скоты! Поматросили и бросили, кавалеры недоделанные! Ну, ничего, перевернётся и на моей улице телега с цукатами…

Не унывай, Анна! Найдёшь и ты свой счастье.

Началом Азовского похода Пётр был вполне доволен. Магазинов по пути следования армии интенданты открыли достаточно, флотилия собралась довольно мощная: два парусника «Апостол Пётр» и «Апостол Павел», 23 галеры, 4 брандера, да ещё полторы тысячи всякой мелочи, навроде лодок, плотов и стругов. 3 мая 1693 года войско общим количеством 55 тысяч человек выдвинулось из Воронежа.

От первоначальной идеи коллегиального руководства благоразумно отказались. Войско вёл Головин, командовать флотом был назначен Лефорт, сухопутной частью руководил Гордон. Себе Пётр скромно взял артиллерию. По дороге присоединилось до 20 тысяч казаков.[7]

Собственно боевые действия начали как раз казаки. Выше Азова русло Дона было перегорожено цепью, натянутой между двумя башнями-каланчами. Проход для флотилии было необходимо открыть. Небольшой отряд из 200 казацких добровольцев без пушек, быстрым штурмом захватил одну башню и начал обстреливать другую из захваченных пушек. Обидевшись на такую наглость, и быстренько побросав все свои пушки, даже не постреляв из них толком, гарнизон второй башни сквозанул в Азов, надеясь отсидеться в более спокойной обстановке[8].

Но два года тренировок армия Петра провела не для создания уюта защитникам крепости, а как раз наоборот. Первым делом была установлена полная блокада с моря и с земли. Сразу же турки попытались блокаду прорвать. Ну как прорвать, видимо узнав о приближении русских войск, в Азов заранее послали запас продовольствия и боеприпасов. И этот караван как раз нарвался на подступившие русские части. Десять транспортников удалось захватить, одно судно охранения сожгли казаки, ещё одно, чтобы не отдавать русским, сами турки, остальные удрали. Следовало, через некоторое время, ожидать прибытие более сильного турецкого флота.