- Это что? - Василиса скривилась, разглядывая сметанный на живую нитку сюртук и штаны со штрипками.

Люба, начальница пошивочного цеха, досчитала в уме до десяти.

- Это ваш костюм для первого акта.

- Вы меня за дуру не держите. Это какой-то набор тряпочек на липучках, а не костюм.

- Вот, пожалуйста, смотрите. - Люба вытащила папку с надписью - "Хлестаков (Деревянко)" - Все костюмы утверждены руководством. Я человек маленький, что мне нарисовали, то и шью.

Василиса открыла папку. На первом листе в небрежной Витькиной манере был нарисован странно изогнутый человечек в длиннополом сюртуке, к которому тянулись стрелки с надписями "липучки". Рисунок был подписан - "Василиса 1 акт". И приписка внизу - "костюм предназначен для стриптиза, должен сниматься мгновенно". Вишенкой на торте стала схематичная женская фигурка, в позе радостной обезьяны висящая на шесте. Из одежды на ней была только манишка с манжетами и крошечные веревочные трусы.

Актриса обвела глазами пошивочный цех. Таких внимательных зрителей у нее еще не было. С огромным трудом подавив желание разорвать эскизы в клочья, она схватила папку и умчалась, громко хлопнув дверью. Ей вслед несся издевательский хохот Земфиры.

*****

- Ираида Петровна, а помните, вы говорили, что мы будем бесплатно ходить в театр?

Учительница положила на полочку мел и оглянулась, удивившись внезапно вспыхнувшему интересу восьмиклассников к театру.

- Конечно пойдем, - она постаралась по-доброму улыбнуться ученикам. В глубине души Ираида Петровна верила, что большинство из них еще не совсем потеряно для общества.

- А на "Ревизора"? Мы пойдем на "Ревизора"? - выкрикнул самый хулиганистый из подростков.

- Сейчас посмотрим, есть ли в билетах "Ревизор". - Ираида Петровна открыла ящик стола. - Жалко, что мы будем проходить Гоголя только в третьей четверти, а спектакль состоится уже через две недели... - Ее голос потонул в хоре радостных воплей.

"Что это было?" - учительница сидела в пустом классе, вспоминая расхватывающих билеты восьмиклассников. - "Может, они перепутали "Ревизора" с Диснейлендом?"

Ответ на свой вопрос она нашла на последней парте, в журнальной вырезке с броским заголовком - "Госпожа Хлестакова и стриптиз в театре. Гоголь перевернулся в могиле". Схватив листок со статьей, Ираида Петровна поспешила к директорскому кабинету.

*****

Василиса в последний раз пнула дверь художественного цеха и вылетела на лестницу. На Витькиной берлоге висел огромный амбарный замок, дверь кабинета подлого Семафора тоже была закрыта. "Спрятались, гады", - мрачно подумала актриса. Бегать по закоулкам огромного здания театра и обыскивать туалеты ей не позволяла гордость, но страшно отомстить очень хотелось.

- Кого ищешь, чаровница? Может, меня?

Обернувшись, актриса увидела Липского, сидевшего на подоконнике. "Красив, зараза", -невольно отметила она. И вдруг картинка в мозгу Василисы сложилась. Вот он, настоящий виновник ее позора. Подпоил Витька, надавил на Семафора и готово - вместо настоящего костюма ей выдали веревочные трусы.

- Это твоих рук дело? - Василиса сунула под нос актеру злополучные эскизы. - Решил играть по -грязному?

- Ух ты, как интересно. - Арсений не спеша рассматривал рисунки. - Солнце мое, клянусь, я впервые встречаю такой... радикальный подход к образу Хлестакова. Но я очень хотел бы увидеть этот костюм на тебе. Желательно не на сцене, а в приватной обстановке.

Последнюю фразу Липский прошептал, жарко заглядывая Василисе в глаза. И она совершенно неожиданно поняла, что за один такой насмешливый взгляд она готова отдать не только все роли мира, но даже звание заслуженной артистки республики. Папка упала на пол, эскизы разлетелись по ступенькам. Поднимать их никто не стал.

*****

- Да не собирался я ставить порнографию. Боже сохрани! Какой стриптиз! Это клевета. Грязная мерзкая махровая клевета, - оправдывался Семен Аркадьевич перед начальником областного управления культуры. - Я на этих писак в суд подам! У нас не кто-нибудь с улицы играет Хлестакова, а сам Липский! А во втором составе - Деревянко, между прочим, заслуженная артистка! И ее героиня переодевается в мужчину, чтобы вывести на чистую воду казнокрадов и мздоимцев. Это, можно сказать, первая ласточка среди феминисток. А вы говорите - стриптиз.

Через час Форейторов, дергая веком, выскочил из кабинета начальника. Ему предписывалось, во-первых, немедленно провести внутреннее расследование и узнать, какой гад слил дезинформацию прессе. Во-вторых, обеспечить доступ чиновника из управления на все последующие репетиции "Ревизора". В-третьих, предоставить докладную записку с концепцией спектакля, графиком выпуска и копиями эскизов сценического оформления, заверенную задним числом, чтобы областное управление могло по первому требованию министерства культуры доказать, что оно здесь совершенно ни при чем. И главное - молиться, чтобы это самое министерство и дальше пребывало в неведении о скандальной статье и слухах, циркулирующих в городе.

*****

Вид разъяренного, дергающего глазом худрука привел коллектив театра в состояние шока. Работа закипела как никогда прежде. Столярный цех дружно стучал молотками, пошивочный строчил костюмы, спрятав шторы в самый дальний сундук, а в бутафорском от усердия сварили огромную кастрюлю такого вонючего клейстера, что находиться в цехе можно было только в противогазах. Во всех остальных цехах тоже пытались произвести как можно больше шума. Оркестр, хор и балет от них не отставали. У бухгалтерии с перепуга получилось удалить из рабочих компьютеров пасьянс "Косынку", несмотря на то, что она была намертво вшита производителем в операционную систему.

Семен Аркадьевич опросил всех своих сотрудников, хоть каким-то боком причастных к постановке "Ревизора". Единственными, кого он так и не смог найти, были Василиса с Арсением, но и без них картина вырисовывалась неприятная. Острые на язык актеры разносили сплетни по театру с неотвратимостью морового поветрия. Вспомогательный персонал от них не отставал. Сейчас работники дружно отнекивались и кивали друг на друга. Рассказ о Василисе и ее веревочных трусах привел худрука к порогу костюмерной. Перепуганная Земфира пряталась в старых костюмах, оставшихся от списанных спектаклей. Ее откопали и поставили перед режиссером, после чего она сразу же сдала главного художника театра Витю Черепкова, а заодно и весь клуб по интересам. Семен Аркадьевич, упрямо сжав челюсти, принялся штурмовать лестницу, ведущую к художественному цеху. Вслед за ним, пыхтя и отдуваясь, карабкалась свита: завпост, завлит, завтруппой, завкадрами, второй режиссер и главный балетмейстер, которого вся эта история никаким боком не касалась, но ему было интересно.

Наконец, вся компания вышла на финишную прямую. Как оказалось, совершенно зря. Черепкова в мастерской не было. Дверь по-прежнему украшал замок, а на последней ступеньке сидела немного заплаканная Татьяна. Свой ключ она забыла дома, а попросить запасной на охране побоялась. Семен Аркадьевич рухнул рядом с ней и принялся раздавать указания. За ключом и Черепковым послали. Ключ нашли, художника, в принципе, тоже, но в наркологии и под капельницей. После чего все заинтересованные лица выдохнули и уже безо всякого стеснения свалили всю вину за распространение сплетен на алкогольные галлюцинации больного Черепкова. "Заболевшего внезапно, неожиданно для коллектива" - добавила завкадрами и все с ней согласились.

*****