- Неполадок не видно и на ощупь не осязаются: всё просчитано, отглажено, отутюжено. Учреждение работает, как смазанный подшипник: все части крутятся-вертятся согласно высшим указаниям. Ничто наружу вытечь не может и не желает, - Марк Арнольдович смутился , что ничто не лезло в голову, о чём можно было накляузничать. Про себя же и свои просчёты не станешь же распространяться - простодушие ныне не в цене.
- А как же ёжик к нам пробрался, если подшипники смазаны?.. - настаивал гость на разъяснении.
- Ды..к, он же не к нам в учреждение проник. Видно, шастал по дороге, его машина и раздавила. У них у всех с правилами дорожного движения не очень... Вечно раздавленные вдоль дороги валяются.
- Ваша позиция понятна, - нахмурился господин Пукин.
Видя внутреннее недовольство важной персоны, Марик выкинул спасательный круг:
- Я что-то не пойму, мы с вами находимся в просторах подсознания или же в обычном состоянии в квартире?
- Мы с вами в обычном состоянии в одном помещении находиться не можем, а тем более вести беседу. Думайте, что говорите.
- Вы скоро там? Сколько можно шептаться? - голос Глаши разрезал беседу.
- А как же она? Её голос?.. - засомневался Марик.
- Как-как? - также, как и все - на секунду зашла в подсознание, но сама этого не поняла и не зная чему верить, отвергает то, что не нравится - женская логика непостижима.
- Как лучше соорудить саркофаг, может быть у умников спросить, они владеют достоверной информацией? - вернулся к утерянной теме Сечин, и тут же сам себя поспешно поправил: - Правда, от них в нашей жизни проку мало. Потому, я бы рекомендовал обратиться к глупцам - у них ответы практичнее при экономии средств. А после, если что не так станется - какой спрос с дураков?
- Ну, вот же, можете соображать, если хотите, - подбодрил господин Пукин. - Проводите меня к бородачу, как его - Миклухо-Маклай? - а то признаться, я без охраны даже здесь себя неловко чувствую.
Они решительно двинулись, зная за чем, но, не ведая куда...
Марк Арнольдович ещё успел подумать, что дорога-то им неизвестна: бородач со своим штатом самопроизвольно появляется, когда вопрос созревал до нужного уровня, а иной раз и безо всяких вопросов.
- Я же говорил, что он - вылитый Миклухо-Маклай. Вот глядите: и лоб, и борода, да и нос его, - сказал господин Пукин, входя в зал, где за стойкой возвышался торговец живым товаром. - Сами посмотрите - точь в точь.
И как только Марик на секунду направил взгляд, чтобы узреть указанные черты, как господин Пукин исчез, словно мыльный пузырь лопнул.
Оставшись один на один с Могелатом, Марк Арнольдович на секунду растерялся, обменялся туманным взглядом с торговцем, а вслух сообщил, лишь бы чего ляпнуть, что его коллега передумал задавать вопросы и свидание отменяется. "Меня подвёл, а сам исчез - вот она, характерная черта государственных деятелей", - не сдержался Марик. Сечин хотел ещё кое-что добавить, пока опасность не грозила, но его резко потянули за руку и он потерял равновесие...
- Ты снова в облаках витаешь? - жена обвила Марика виноградной лозой и её однозначная заинтересованность обаяла мужа. - Только не говори, что о работе думаешь...
"Ах, да! - сообразил окончательно Сечин, что находится дома, в кровати, и рядом жена Глаша. - А где же господин Пукин? Ещё вернётся или как?"
* * *
Двое мужчин молча, сосредоточенно пили чай.
Был воскресный день и солнце отпустило свой фитиль без всякой экономии.
- Третью чашку одолеваю, - сказал Зефиров. Подтверждая результат, на лбу выступили мелкие бусины пота.
- Я - четвёртую, - похвастался Марик. У него тоже влага окатила лицо здоровыми естественными выделениями. - Видишь, как хорошо для здоровья и экономии средств - воды надрались, ко сну клонит и ничего более крепкого и жгучего не хочется.
- Ну, почему же, - возразил Зефир, - я бы чуть-чуть, пожалуй, смог живительной водовки вбросить в чрево. Поколыхалась бы там, заодно, сосуды прочистив.
- Выпей ещё чашку чая и это чуть-чуть пройдет, - посоветовал товарищ.
Егор так и поступил, выпив, развалился на подушках кресла:
- Подремать так с пол часика, и к девочкам.
- Угу, - ответил друг, сидя с полуприкрытыми глазами. Вспомнился анекдот: "Сидоров, любишь тёплую водку и потных женщин? Нет? Тогда пойдешь в отпуск в декабре..."
Чаепитие, как и многие иные занятия, имело свои выгодные стороны, недостатки, косвенное влияние на многие аспекты человеческого настроения, состояния мыслей и их толкование. Опять же, философия рвётся наружу, преодолевая сонливость.
- Как ты относишься к Ленину? - неожиданно спросил Марик.
- Так себе, неопределённо... Я хорошо отношусь к Че Геваре.
- Почему?
- Я ничего о нём не знаю. Ни хорошего, ни плохого...
- А как относишься к Патрису Лумумбе?
- Так же. По той же причине. Но очень хотелось бы знать, как Патрис Лумумба, мог относиться ко мне, когда был жив?
- Надо полагать, хорошо. По той же причине. Ходили слухи, что он не брезговал каннибализмом, то есть, людоедничал по праздникам. Если это правда, он должен был относиться к тебе, лучше, чем ты к нему. Почему-то так сложилось, что жертва всегда меньше любит хищника, чем хищник жертву. И скажи, что это не любовь? Возможно, иное её проявление, специфическое...
- Ну что, ещё по одной чашке осилим?
- У--у
* * *
- Скажи-ка, цыган, ты мне Маклухо-Маклая с фотографии напоминаешь - не родственники случайно?
Могелат промолчал, без всякой реакции на вопрос. Господин Пукин тоже хранил безразличие к ответу, как и подобает опытным игрокам.
- Ладно, не обижайся, Миклухо-Маклай, я о своем подозрении никому не скажу, будь спокоен. Кроме, разве что... Да и им не раскрою секрет, не тяготись. А вопрос такой к тебе будет: я с этого мира, в котором сейчас прибываю, обязательно вернусь в свой, законный? Или как? Признаться, мне здесь общаться на равных со всякой шушарой, как-то обидно...
- Обычно возвращаются, но не все и не всегда. Точного закона бытия здесь нет, ибо вычисляется в многомерном измерении. Для вашего понимания естественней будет ответ - всё произойдёт так, как решит Мироздание.
- А можно повлиять на это решение каким-нибудь образом? - с кислым выражением лица спросил господин Пукин, предчувствуя непривычный ответ.
Вдруг сбоку выскочила голова с раскрасневшимся лицом от чайных возлияний, а следом и сам Марк Арнольдович Сечин.
- Извините, ради бога, мне только один вопрос без очереди, секунда дела; думаю, коллега по бывшей службе в обиде не останется. Я только про Че Гевару хотел спросить: как бы он относился ко мне лично, если бы был жив?
Никакого ответа не последовало.
- А Патрис Лумумба, как?..
Ответ повторил тишину.
- Ясно, - удовлетворился Марк Арнольдович и тут же исчез.
- Я же говорил, даже здесь пытаются хамить, хотя, на сей местности подобное невозможно. Привычка не знает границ - лезут даже в мир иной со своим укладом.
- Можно писать письма с пожеланиями и отправлять в Космос, - Могелата неожиданно прорвало, и он продолжил ответ на предыдущий вопрос, - в надежде на то, что сработает обратная связь и учтутся пожелания. Но проще и дешевле сформулировать их мелом на обычном заборе, результат тот же...
- Намёк понял, не продолжайте, - господин Пукин вытянул немного шею вперёд и таинственно вопросил: - И денег не берут? Даже, если отгружать баржами? Ну-да, ну-да...
Могелат молчал и лицом не реагировал. Своим отношением к словам он был под стать бетонной стене: слышу, отражаю, но игнорирую из-за отсутствия всякого смысла.
- Как сюда попал, и что здесь делаю? Должен же быть на заседании Совета Национальной Безопасности, - огорчённо произнес лысоватый гражданин с пузатыми щеками и с лицом не вытрушенной подстилки, внезапное появление которого никого не удивило. - Тульчик, председатель СНБ, - представился вновь прибывший. - Требую немедленно отпустить меня на заседание, иначе...
