–Тёть Тась, а где они похоронены? Хочу на могилку к ним сходить.

* * *

Хоть и неохотно, но соседка рассказала, как найти детскую могилку. И строго-настрого запретила отцу говорить об этом. И теперь Ольга, неся в руках кулёк конфет и пару гвоздик, шла мимо гаражей к кладбищу. Хоть и не любила она на него ходить. Точнее, раньше любила. И смеялась над ужастиками, где мертвецы из могил поднимаются и с упорством бульдозера за людьми гоняются. На погосте она всегда отдыхала, спокойно тут было, душа на умиротворение настраивалась, да и к родным на могилки по несколько раз в год ходила. Особенно когда плохо было – придёт, бывало, с мамой поговорит и легче становится. А года два назад перестала она тут покой ощущать. Несколько раз ещё приходила, пока окончательно не поняла – не может она больше тут покоя найти. Никогда излишне впечатлительной не была, а вот поди ж ты – как будто разворошенный муравейник стал погост. Но сейчас она пересиливала себя. Вот и калитка. Так… Ага, вот могила лётчика с лопастью искорёженной. Вот артистка. Вот афганец. Теперь налево. А вот и… И она вспомнила, почему мальчик ей знакомым показался.

У отца много фотографий оставалось. Одна из них – где весь их двор фотографировался. И мальчонка этот рядом с папой её стоял. Именно в этой рубашонке и брюках на подтяжках. А она его в майке и шортах видела. Потому и не признала сразу. А девчушка на той фотографии словно уронила что-то и смотрела вниз, так что лица её она не видела. И мячик у них под ногами. Она высыпала конфеты на надгробие. Воткнула гвоздики в землю и оторопела. Конфет не было. Зато на фотографии мордашки их как будто испачканы оказались. Не веря своим глазам, она протянула руку, чтобы вытереть шоколадные пятна с фотографии. Рука коснулась холода керамики.

Оглушительно свиристели сверчки. Лёгкий ветерок покачивал лампочку под жестяным абажуром на деревянном столбе.

–А нам дядя Гоша не разрешает так поздно на улицу выходить.

–И нельзя вам выходить одним. Но я же с вами, так что не бойтесь.

Из тьмы на неё шли три фигуры – взрослая – мужичок невысокий, согбенный, с бегающими глазёнками, и две детских – мальчик и девочка.

–Вот здесь я его и видел. Сейчас покажу. Садитесь тут вот. – Дядя Витя (как поняла Ольга, это был он) подвёл их к бревну. – Только надо его откопать слегка, норка у него тут. – С этими словами он достал нож. Повернулся к ним и, схватив Мишу сзади за шею, приставил нож к горлу девочки. – Простите меня, детишки. Но мне нужны ваши жемчужинки, чтоб от костлявой откупиться за убиенных мной на войне. Иначе она меня не пустит, оставит тут. А я не хочу тут быть больше, тоскливо тут. – С этими словами он затолкал им во рты две тряпки.

У детишек на глаза навернулись слёзы. Лицо негодяя озарилось плотоядной улыбкой. Ольга попыталась закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука. Она могла лишь безучастно смотреть, как он всаживал нож им в грудь, как катились детские слезинки… Как упали они на землю четырьмя белыми жемчужинами. Как он подобрал их, вытащил кляпы. И двинулся прямо на Ольгу, глядя ей за спину.

Она оглянулась и отпрянула. За её спиной стояла высокая чёрная тень с белым расплывчатым пятном вместо лица. От неожиданности Ольга споткнулась и села на землю. А Виктор к тому времени подошёл к тени и протянул на ладони сверкающие шарики.

–Вот, жемчужины. Чтобы не вниз попасть, а наверх. Целых четыре, к тому же детских. Этого должно хватить.

Тень двинулась, взмахнула «рукой». Виктор дёрнулся, как от удара и шарики веером улетели ему за спину. Там, куда они упали, появились в земле чёрные пятна. Они всё разрастались, из них вытянулись чёрные тонкие нити и обвили запястья и лодыжки Виктора, пригвоздив того к земле. Он истошно орал, но никто в этом мире его не слышит и он постепенно погрузился в черноту, в которую слились четыре чёрных пятна. Вслед за ним и они исчезли.

А тень уже стояла перед детишками. Они стояли перед ней, о чём-то спрашивали. Тень сокрушённо мотала головой. Потом тень подошла к Ольге и протянула «руку». Вместо ладони переливалось белёсое пятно. Дети тоже смотрели на неё, беззвучно плача. Ольга машинально опёрлась на руку, почувствовав, с удивлением и вопреки ожиданиям не костлявые пальцы, а крепкую мужскую ладонь. Холодную только. Подошла к детишкам. Обняла их. Из глаз покатились слёзы. Опустив голову, она увидела на земле четыре сверкающих перламутровых шарика. Не веря глазам, она взяла их в руки. Посмотрела. Покатала в ладони. Посмотрела на детей, они во все глаза смотрели на неё.

Она повернулась к тени и решительным жестом положила шарики на ладонь тени. Несколько секунд тень стояла неподвижно. Затем подбросила шарики вверх. Ничего не произошло. Только шарики пропали. Тень повернула пятно лица к ней. Ольга посмотрела туда, где на лице должны быть глаза.

И больно стукнулась затылком об оградку могилки. Поднявшись, она увидела их. Они стояли над своей могилой и улыбались. Над ними сиял столб света, постепенно втягивающий их в себя. Напоследок Мишка бросил Ольге мяч. Призрачный мяч. Она поймала его и проводила детей взглядом, пока они не пропали из виду.

У неё в руках был мяч. Резиновый детский мяч с разноцветными боками. И два ростка на могилке – ландыш и ромашка. Ольга готова была поклясться, что их там не было.

Действующие лица:

О л е г в д е т с т в е, в о т р о ч е с т в е, в з р е л о с т и – главный герой, мальчик, юноша и мужчина.

М а м а О л е г а – женщина, появляется пару раз.

Б а б у ш к а О л е г а – появляется только в начале.

Ж е н а О л е г а, В е р а – как и многие здесь, эпизодический персонаж.

С ы н О л е г а, С т а с

В н у к О л е г а, Е г о р

А К Т 1

Сцена: комната с камином, два кресла, в одном сидит женщина средних лет, вяжет, в другом старушка с ребёнком лет 6 на коленках, оба листают старый, потрёпанный фотоальбом. На стене календарь, там видна дата: 16 декабря 1946 год. На молодой женщине чёрное платье, рядом с календарём висит фотография военного лётчика в траурной рамке.

О л е г (тыкая пальчиком в альбом): А это кто, бабуль? Вот здесь?

Б а б у ш к а: Это деда твой, Венечка…(вздыхает) Не успел он тебя увидеть, только в отпуск собрался, как война началась. А так хотел на внучка посмотреть. (снова вздыхает).

О л е г : А кем он был, баба? Лётчиком, как папа?

Б а б у ш к а (потрепав внука по голове и улыбнувшись ему): – Нет, милый. Он танкистом был. Видишь, у него шлем не как у папы твоего.

О л е г: А папа тут есть?

Б а б у ш к а: Здесь все есть, и не только те, кого ты знаешь. И ты тут будешь когда-нибудь…

М а м а (отложив вязание): Алиса Витальевна, что вы городите? (возмущенно встаёт и уходит).

Б а б у ш к а (встаёт и идёт следом): Леночка, подожди! Я ведь не про то, что ты подумала…

О л е г берёт в руки альбом и смотрит дальше, находит фотографии всех своих родных, вполголоса называет их, доходит до конца альбома, где приклеена большая старая фотография нескольких пожилых человек и одного мужчины средних лет, фотография которого висит на стене в траурной рамке. Среди пожилых видит лицо деда.

А К Т 2

Сцена: та же комната с небольшими изменениями, более потёртые кресла, та же фотография лётчика на стене, пожелтевшая. В комнате Олег, юноша лет 18 и его мать, опять в трауре. Зеркало над камином завешено. Видно, что мать недавно плакала, глаза опухшие, в руке платок. Олег рассматривает тот же старый альбом.

О л е г: Мам, а помнишь, когда-то в детстве, когда баба сказала, что и я здесь буду, ты на что-то обиделась? На что?

М а м а (удивлённо подняв брови): Обиделась? Да нет, просто для тебя мы с папой хотели отдельный альбом завести. Только не успели… а вот папа тут есть. Здесь всё его детство… И не только… (в этот момент в соседней комнате слышится стук чего-то упавшего и мать выходит туда)