— Лили, — выдыхает он.

Нежно сжав мою талию ладонью, он шумно улыбается и, настаивая на своём, идёт по траве дальше, ведя меня. Ночь застилает аллеи, мы спускаемся ниже и оказываемся у бушующего волнами залива. В ночном свете он действительно прекрасен. Дориан скидывает свой пиджак, прося меня галантным жестом руки сесть. Я умещаюсь как можно более грациозно, он рядом. Крепко стискивает мою руку, глядя в глаза. За ним мерцает город, слышится отдалённый шум музыки и смеха, шелест волн. Лицо Дориана так близко к моему, точно и не было этих шести дней. Я кладу свободную руку на его скулу, чуть веду по ней ногтями. Улыбка Дориана касается самого сердца. С глубоким выдохом я прижимаюсь к его лбу своим, губы мужчины, без которого для меня блекнет весь белый свет, касаются моей переносицы.

— Я решил…

— Что с ногой? — начинаем мы говорить синхронно, так же смеёмся. Я смущённо качаю головой и скидываю с ног туфли, зарывая их в тёплый серый песок. — Рассказывай.

— Что я решил? — с надеждой спрашивает он.

— Нет, про ногу.

— Ну, могу сказать… пострадал в пьяной схватке. Пуля, — он усмехается. Я шокировано открываю рот.

— Пуля… не может оказаться в ноге человека в обыкновенной пьяной схватке.

— Кто сказал, что схватка была обыкновенная? — я закрыла глаза, восстанавливая душевное спокойствие.

— Дориан, просто скажи, кто это сделал и почему?

— Пойдёшь убьёшь? — смеётся он.

— Да, — выпаливаю, глядя в его глаза. Его лицо в момент становится серьёзным. Я чувствую, что краснею и опускаю взгляд. Он берёт мои щёки в свои ладони и заставляет смотреть в его глаза. Дыхание задерживаю. Сердце бьётся всё чаще.

— Это я за тебя убью. В этой битве понял, что способен на это, — шепчет он, глядя в мои глаза.

— С кем ты дрался? — ловлю губами воздух, пытаясь найти слова.

— С Шоном Батлером. Он вытащил, благодаря помощнику, из счёта моей компании один миллион долларов.

— О, господи, — на выдохе хриплю я, схватив пальцами лацканы пиджака Дориана. — Боже…

— Тише, не нервничай, Лили, — он часто гладит меня по волосам, смотря в мои глаза.

— Ты понимаешь, что он мог убить тебя, Дориан? Он только и умеет, что уничтожать? Ты знаешь, что я бы этого не смогла вынести? Ты вообще соображал, что делал, когда был там? — я изо всех сил бью Дориана по груди, как бы моля прийти в чувства, он что-то шепчет, пытаясь меня успокоить, но я не слышу, — Этот мерзавец… Он же способен только разрушать! Как ты мог так рисковать собой из-за этого миллиона долларов?! Да из-за чего бы ни было, ты не мог рисковать собой! — воплю я.

— Я рисковал за тебя, — рычит он, сжимая мои щёки, — Я всегда готов рисковать за тебя. Убить за тебя, Лили! — шипит он.

— Но не ценой своей жизни! Я не могу представить, что бы было, если бы ты… Дориан, ты просто… Как же так? — я тяжело дышала, кровь приливала к щекам от ярости. Я тарабанила Дориана по груди, сдавленно хрипя и рыча от негодования и того, что чувствовала. Меня разрывало всю внутри от одного только представления, что он погибнет. Я не смогу, не выдержу, не вынесу… Я -нет, нет, нет! — не переживу этого.

— Лили, пожалуйста… Успокойся, — хрипел он, глядя в мои глаза.

— Да люблю я тебя, поэтому не могу успокоиться! — слёзы брызнули из глаз, в горле что-то отвратительное заскреблось, мешая произносить ещё какие-либо слова. Я дрожала в его руках, горя всем телом, тлела, как спичка, вспыхивая. Он смотрел на меня, широко открыв губы, тяжко ловил ими моё дыхание. Я вырвалась от болезненного импульса в сердце из его рук и побежала к воде, утирая слёзы, залезла по пояс прямо в платье — холод заставлял крепиться, ведь боль жгла меня. Я громко всхлипнула.

— Лили! — я услышала крик Дориана и задрожала, он забежал следом за мной. — Вода холодная! С ума сошла! Вылезай?! — он заходил за мной глубже. Я мотала протестующе головой, умывая водой пылающее от огня в сердце лицо. — Лили! Перестань! Хочешь заболеть?!

— Хочу! Тебе разве не всё равно? Заболею, умру и можешь играть с моим телом со своими игрушками! — рычу я от слабости и собственного срыва.

— Дура!

Он вскрикнул, что есть сил, схватил меня за талию и прижал близко к себе. Слёзы лились по щекам, всё платье промокло, как и кончики волос. Он приподнял меня за талию, буквально усадив на себя, заставив обвить его бёдра ногами, а шею руками. Я смотрела в его глаза, и только чувствуя его горячее тело, поняла, что мои губы трясутся, а зуб не попадает на зуб.

— Лили, я… я не могу без тебя, — прошептал он подрагивающими губами. Я громко всхлипнула, сглотнув ком, подкативший к горлу. Он смотрел прямо в мои зрачки, — Глупая… я же… просто не знал, всё это время не знал, что-то, что я чувствую, так называется, — шумно сглотнул я.

— Как? — не дыша, шепчу на выдохе.

— Любовь, — хрипит он. Я вздрагиваю в его руках, — всем телом, — и что есть сил прижимаюсь к его губам своими, громко мыча от блаженства и срывающих рассудок чувств.

Не сразу замечаю, что начинаю чувствовать спиной песок, который кажется горячим после ледяной воды. Дориан громко выдыхает в мой рот и начинает целовать меня в губы, прикусывает их, посасывает каждую поочерёдно, захватывает глубже в рот язык.

— Будь моей, — шепчет хриплым шёпотом. Волна залива касается кончиков пальцев, пяточек, — я вздрагиваю от холода и тут же закидываю ноги на его спину, вжимаю его в себя, что есть сил, вцепившись в его затылок. Я смотрю в его глаза пьяными своими, мои губы еле слышно произносят:

— Я уже твоя, — хриплю. — Я согласна на то, что ты говорил, но… с теми условиями, которые ты тогда озвучил, во время нашего… тогда последнего разговора. Без наказаний. Без БДСМ в жизни вне спальни. Потому что я не хочу постоянно подчиняться. Я хочу постоянно любить тебя, и если ты действительно чувствуешь то же самое, ты поймёшь меня, — хриплю, глядя в его глаза. Он тяжко сглатывает.

— Я очень люблю командовать. И если я приму решение, ты не будешь спорить, обещаешь? — он кусает меня за губу. Я громко выдыхаю, ловя губами воздух.

— Смотря, какое решение, — прерывисто дышу, облизывая губы.

И громко вдыхаю от стыка боли и наслаждения: как йог от иглоукалывания, расслабляясь каждой клеточкой тела, когда его рот накрывает мои груди и начинает сводить меня с ума, целуя, кусая и всасывая их сквозь влажную шифоновую ткань. Трусики мокрые уже не только от воды. Я чувствую, что до боли, до сумасшествия хочу ощутить его в себе, будто прошла не неделя, а целое столетие. Он впервые со мной так медленно, так сладко, так мягко… Дрожь пробегает по сердцу, когда он раздирает на мне мокрую ткань — сначала верх, затем пояс с юбкой и шортиками. Я пред ним только в одних трусиках, ох, боже… Он так увлечён процессом, что ему плевать даже на то, что сюда может кто-то войти — и мне, признаться, тоже. Единственное, что сейчас важно, единственное, что я хочу сейчас — это, чтобы он вошёл в меня. Мои губы судорожно ловят воздух, я липну к его горячему телу, желая согреться в нём, сгореть оттого, чего я желаю– его одного.

Сочные губы Дориана, его нежный, грациозный язык производят магические па на тонкой коже моего плоского живота, моя грудь покрывается мурашками, а соски твердеют, помня всё проделанное его ртом слишком ярко. Он поддевает двумя пальцами мои трусики и опускает их до колен, заставляя меня вздрогнуть от прохладного ветерка между лодыжек. Его раскалённые руки вдавливаются ногтями в мои бёдра.

— Я обещаю, что не будет наказаний, — бормочет Дориан, собирая бусинки воды с моей шеи, —Я обещаю, что плакать ты будешь только от удовольствия и счастья, только от оргазма. С этого дня. А ты будешь слушаться меня, если любишь и доверяешь. Если готова прыгнуть за мной в темноту, так, как ты это сделала сегодня на паркете, — медленно, расслабленно произносит он, накрывая мои губы своими — я чувствую, как в то же мгновение, его влажный член плавно скользит в моё лоно, горячее и жаждущее одного его.