- Поцелуй меня - попросила, так жалобно. Ну, нам это не трудно, я очень легко прикоснулся к её губам своими. Но она обхватила меня за шею и крепко таки прижалась:

- Катька, нам скоро выходить! - строго приказал.

- Не выйду и тебя, не выпущу, мне и здесь хорошо! - заявила категорично. С ней явно происходило что-то непонятное. Что задумала?

Но, прохрипел голос в динамике, и я потащил её за руку на выход. Пока шли по переулкам на массив, она подозрительно молчала. Я попытался заглянуть ей в глаза, он она уклонилась. Что-то задумала? Опять перепады, ох, уж эти мне дивицы, кто или что управляет их настроением? Она вдруг повернула в сторону моего подъезда.

- Куда? - тормознулся я

- К тебе хочу.

Я хмыкну, так даже знает, где живу. Однако, ну и капризы: - Зачем?

- А вот хочу.

Девичьим капризам надо потакать. Зашли, из кухни выглянула мама, и углядев дивное создание в чудной голубенькой шубке, глянула с удивлением:

- Мама это Катя, вот захотела к нам в гости зайти. - представил.

- Вот и славно, Катенька. Вы будите ужинать?

- Спасибо большое, я только что поела у бабушки.- во, новости, и когда успела. Врёт?

- Антон, а ты?

- Нет откажусь. - почти весь день ни чего не ел: - А что там?

- Макароны по флотски. Котлеты. - мама с интересом рассматривала, как я помогаю снять Кате шубку, она начала снимать и сапоги, но мама подошла:

- Не вздумайте. - но эта упрямица уже их стащила, осталось только предложить ей тапочки. Сойдут и Витькины, он всё равно сегодня на дежурстве. Ножка у неё оказалась, на мой взгляд, крошечной.

- Вы учитесь вмести? - начала мама мягкий допрос. Из комнаты, оставив газету, подтянулся батя с интересом оглядывая гостью.

- Не...Она в медицинском. Твоя папа коллега.

- Здраствуйте коллега.

- Здравствуйте. Какая я коллега мне ещё учиться и учиться на врача. - пискнула она, её решимость попасть ко мне в гости уже поколебалась, но она явно уже струсила, но ещё пыталась не сдаваться.

На махонькой кухоньке, мама, несмотря на её протесты, насыпала и ей макарошек, положила туда котлету, и вышла. Трём людям в нашей кухне не развернуться. Я принялся наворачивать макарошки, ложкой отрезая от котлеты куски. Кивнул в сторону её нетронутой тарелки:

- Будешь?

- Нет.

Как она умеет так смотреть, что совершенно не поймёшь, что там прячется под мелкими кудряшками.

- Категорически отказываешься?

Кивнула головой.

- Ну, вольному воля. А мне ДП (дополнительное питание, можно сказать и двойная порция) - не церемонясь, взял её тарелку и вывернул всё в свою.

- Раз так, помой. - безропотно встала и помыла у раковины. Экая исполнительная. Я поел и принялся за чай:

- Глотнёшь?- в глазах у неё, появился непонятный азарт. Я шутливо начал прятать чашку, а потом протянул ей. Обхватила ладошками, пила мелкими глоточками, глядя на меня поверх кружки.

- Алло. Не наглеть, что-то и мене оставь.

Она тут же протянула кружку.

- Шутю.- пробасил притворно- Пейте, мамзеля, сколько угодно.- хотел добавить, лишь бы не уписалась, но воздержался, не настолько близкое у нас знакомство, что бы так фамильярничать.

В коридоре, спросила:

- А где твоя комната?

Я толкнул дверь, пропустил и включил свет:

- Наша с Витьком.

- Это твоя?- присела на мою койку. Я кивнул, угадала. Она встала, выключила свет. Прижалась и начала стягивать с меня свитер. Я и сам обычно в квартире его не ношу. Но она уже и за майку принялась. Тут я растерялся, ни как не ожидал от её такой прыти. Сняв майку, принялась теребить брючной ремень, но справиться не смогла и начала быстренько раздеваться сама. У меня дыхание перехватило от такой.... Или такого... Осталась в одном нижнем белье и юркнула под моё одеяло. С ожидания глядя на меня. Из окна в комнату, как обычно, падал свет уличных фонарей, поэтому было довольно светло. Деваться не куда, и чертовски хотелось к ней, под одеяло, уже аж ноги ватно подгибались. Щёлкнул тумблером магнитофона. Чуток громче чем нужно, зазвучала музыка. И к ней под одеяло...

Обхватила ногами меня и затихла, я осторожно повернулся и навис сверху, вглядываясь в её лицо. Глаза закрыты, прикусила нужную губу. Внезапно, открыла глаза и, быстро провела кончиком языка по губе, со всей силы прижалась.

Было очень туго. Спросил шепотом:

- Ты что, первый раз?

Кивнула. Я тогда перевернулся и закинул её на себя:

- Давай, сама управляйся. - прошептал ей на ушко.

Она прогнулась назад, пришлось удерживать, что бы не упала. Нажала. Сейчас мне всё сломает... Но раз, туго, но пошло... Прижалась крепко, крепко, откуда силы столько у такой малявки... И лежала совершенно не подвижно, только какие волны, мягко и медленно скользили вдоль её тела.

Я погрузился в какое-то оцепенение или транс, крепко её обхватив, ощущая нечто совершенно не понятное, как будто сверхчувствительный датчик попал в чужую вселенную, и считывал оттуда тончайшие нюансы ощущений. Наполняя меня какими-то вибрациями, непостижимыми прикосновениями... Ощущение абсолютного полного единства, я чувствовал её тело, как своё. Что-то начало происходить, где-то мягко прокатилась быстрая мягкая волна и застыла, как будто испугалась...

И вдруг, эта мягкие волны умножились, превратились с судорожные толчки...

И всё, мгновенье, и расслабилась до такой степени, словно кисель по мне растёкся. Сказать, что было хорошо, это ни чего не сказать. За всё время она не сделала, ни одного движения бёдрами. Но ощущение были, такими... С чем можно сравнить? Что-то наподобие доильного аппарата, пришла в голову аналогия, но только, как велосипед отличается от какого-то крутого Феррари, так и это сравнение с доильным. И пусть и велосипед, и Ферари - предназначены для передвижения, но различие между ними более чем существенное....

Я прямо чувствовал, как этот киселик на мне начинает опять оживать, как начинает уплотняться, собираться в объём... И опять началось с мягких волн, как-то медленно они протекали по её и теперь уже и моему телу. Мы уже были чем-то единым, я ощущал каждую клеточку её тела, даже чувственней чем своё тело:

- Я облачко. - прошептала, постанывая, таким тоном, что у меня... Просто нет слов, только никогда неиспытанные эмоции... Разве их можно передать словами? Всё равно, что слепому от рождения человеку, попытаться передать игру красок на закате.

Опять по нам пробежали судорожные волны... И всё, опять растекается киселек у меня по груди.

Только волны и киселёк, раз за разом. Волшебное чередование, в океане тончайших нюансов ощущений. Как это объяснить, когда простые прикосновения раскрываются в миллиардах их составляющих. Ощущения, подобно кирпичикам, которые соединившись, превращаются в архитектурный шедевр, так и ощущения составляли уже нечто, совершенно отличное от привычных, так же, как отличается кирпичик, от огромного архитектурного шедевра, состоящего из миллионов примитивных кирпичиков...

И при этом мы, только судорожно дышали, бешенное сердцебиение, и её тихие стоны. Ни какого движения, ни её, ни у меня.

А потом она как-то незаметно оказалась у меня подмышкой и тихонько дышала. Вырубилась окончательно? Я пытался понять, как это у неё получается? У нас с ней не было ни каких механических движений. Обычно, у меня, до сих пор, всё происходило традиционно, подёргались механически, получили, чего хотели и по домам...

Ощутил влагу на животе, прошёлся рукой и глянул. кровь. Вытер своими семейными и обтёр руку о них же.

Вот и конец тебе Тоха, дальше свадебное платье, фата, свадебный букетик, тортик... Я погладил её, ощутил твёрдый, камушек её соска, прихватил его. Она испустила стон и прогнулась. Так тебе и надо - соблазнительница. Ещё и ещё... И тут всё началось с начала, мягкие волны и... Дышала тяжело...

Когда в фильмах показывают бешенную страсть и такой же темперамент героев, сотрясающих стены и ломающие кровати... То мне кажется это не только дикостью, а натуральным зверством! Как, на это избиение, соглашаются женщины? Мазохистки?