Стоит страшный рёв, но работаем, каждый чётко знает свои обязанности. Карандаш хлопает меня по плечу, что-то орёт, показывает на железнодорожника стороне у стоящего вагона. Я бегу к нему, а Карандаш уже что-то орёт Козаку, вмести бегут туда же.
Из криков и жестов понимаю, надо срочно расцепить состав, отогнать живые цистерны, а то такое будет...
- Но как их расцепить?
Железнодорожник показывает на какую-то железяку на сцепке, хватает её: повернуть на четверть оборота в любую сторону и вынуть. Демонстрирует несколько раз. Понятно, Карандаш показывает мне на один конец горящей цистерны, Козаку на другой... Вынимаю топор и бегу, что мочи. Мужики прикрывают из лафетного ствола, с дуру бьют в спину, сбивают с ног... Ну, я им припомню... Вскакиваю... Жар...Рёв...
Господи, только б не взорвалась, только б не взорвалась... Пока я там буду расцеплять.
Смотреть на цистерну не возможно, жар и ослепительное пламя реактивной струёй бьёт из бока на огромную высоту. Разлетаются брызги жидкого газа и тут же взрываются, взлетая клубами пламени.
Влетаю к сцепке, бьюсь головой, трещит толи каска, толи моя голова. Где эта железяка..? Бью по ней топором, раз, другой, есть четверть оборота... Со всей силы бью, вылетает... Бегу вдоль эшелона, в сторону тепловоза, подальше от горящей цистерны. Ни кого не вижу, но махаю рукой - готово, расцепил! Кому надо заметят. Тлеет боёвка, чувствую горит всё тело, слезятся глаза.
Но уже лязгнула сцепка и цистерны медленно движутся, обгоняя меня, спотыкаюсь, падаю, опять спотыкаюсь... Теперь можно и помедленнее...
Бегу к нашим, натыкаюсь на Козака, лупит меня по спине, морда счастливая, что-то орёт, хлопаю и я его по спине, без слов понятно, что орёт:
- Живой!
Уже полно машин, прыгает через рельсы микроавтобус дежурного по городу. Работает с десяток лафетников, но струи по моему до пламени и не долетают, испаряясь на подходе. Тянут рукавную линию от пожарного водоёма.
Но тут уже, ни чего не сделаешь, явно сгорит, а не сгниёт. По соседнему пути подходит пожарный поезд.
А мы уже всё, наши цистерны пустые, лафетный ствол высасывает все наши запасы воды за минуту. Вторая наша машина, зацепив тросами, оттянула по дальше, пять задних цистерн с газом, отцепленных Козаком. Всё вокруг залито пеной. На хрена?
Уцелевшие цистерны проливают из десятков стволов, и наши, и ребята из пожарного поезда. Цистерны парят, и пар, в свете пожара, клубами поднимается вверх.. Феерия света рёва и всех прочих мероприятий. Мы собрались около своего хода, сматываем рукава, собираем шмотки. Вокруг бегает масса народа, что-то там делают. Я так чертовски устал, что сел, опёрся о колесо, ощущение такое, что если пошевельнусь, умру. Но подскакивает Карндаш, куда-то тянет. Подполковник, дежурный по городу что-то орёт, а мы с Козаком перед ним недоумеваем. Чего он от нас хочет? Машет с досадой рукой - пошли! Карандаш тянет нас к машинам, наши уже собрались, начинаем выезжать. Мы свою работу сделали, приехали первыми, расценили состав. А вот если бы не расцепили? Лучше о плохом не думать.
Машина перепрыгивает через рельсы, выезжает через пролом в бетонном заборе. Наша работа, с разгону Неживенко влупил, и мы даже носов не поразбивали.
Подъезжаем к ближайшему гидранту. Кто-то, стаскивает крышку люка, а я вытаскиваю колонку гидранта из стеллажа на боку машины, пытаюсь насадить его на патрубок. Руки дрожат, не могу попасть. Козак отталкивает и лихо сажает гидрант на место, закручивает и что-то орёт. Уши напрочь заложены, ни чего не слышу. Что-нибуть ору ему в ответ, скалит зубы и показывает на уши, думает у меня лучше.
Ребята подсоединяют рукава, Козак крутит штурвал. Рукава вздымаются наполняя цистерну. Цистерна должна быть всегда полной, а вдруг, вызов.
Заезжаем в часть. Всё, полный расслабон. Уши забиты ватой, глухо как в танке, но уже что-то начинает пробиваться. Раскатываем использованные рукава, вешаем в башне на просушку.
Вот такое оказалось дежурство, только, только, не стало действительно последним.
Всё, эта страница жизни закрыта на всегда. Попрощался с караулом, выпили коньяк, закусили, пообнимались. Говорить ни чего не могли, потому что ни чего не слыхали, у всех уши заложены, и сорваны ором голоса. Пообнимались ещё, похлопали друг друга по спинам... Прощай пожарка, СВПЧ ╧НН.
Не знаю, что там с Козаком стало, а вот про Карандаша, через год, слыхал, сломал на каком-то пожаре позвоночник... Жаль, если правда... Дай им Бог удачи, этим парням в боёвках!
