– Моя Таська такая, никому спуску не даст.

Римма успокоилась, перестала нервничать, жизнь потекла спокойная, так как злопыхатели во главе со свекровью заметно притихли. И вот как-то утром она почувствовала себя плохо. Пошла доить корову, как вдруг у нее внезапно закружилась голова, и ее стошнило. Миша, который собирался на работу, испугался, завел мотоцикл и повез ее к врачу. Какова же была их радость, когда выяснилось, что Римма забеременела. С этого дня Миша стал еще бережнее относиться к жене, строго наказал матери не цепляться к Римме. Отец Миши был доволен до глубины души, он любил Римму отеческой любовью за ее легкий характер, всегда вставал на ее защиту.

В положенный срок Римма родила девочку, которую назвали Аней, Анечкой. Счастью не было границ. Девочка родилась здоровенькой, доношенной и была такой спокойной, что Римма нисколько не уставала с нею. После родов месяц с ними прожила Эмма, мама Риммы, которая помогла ей на первых порах, научила, как пеленать девочку, как поить, то есть всем премудростям материнства. Молока у Риммы было вдоволь, девочка ела и спала хорошо, поэтому Римма быстро восстановилась после родов. Свекор часто навещал внучку, все не мог налюбоваться ею. И каждый раз находил в девочке что-то новое, сравнивал ее то с папой, то с мамой, дедушками и бабушками. Свекровь приходила раз в неделю, приносила домашнего хлеба, сметану, иногда даже стирала пеленки. Внучку она тоже любила, тетешкалась с нею, но с невесткой по-прежнему оставалась холодной, почти не разговаривала. Римма уже не переживала по этому поводу, поняла, что ее ничем не исправишь.

После отъезда мамы ей пришлось бы туго, но тут родители мужа переехали в деревню с чабанской стоянки, уволившись с работы, и свекор стал приходить каждый день и помогать по хозяйству. Римме оставалось ухаживать за домом и дочерью. И, когда Миша приходил с работы, все дела были переделаны. И он постепенно отвык, начал отлынивать от домашних забот, быстро привыкнув приходить на все готовое.

Когда Анечке исполнилось три года, дедушка заболел, начало пошаливать сердце, и врачи запретили ему заниматься тяжелым трудом. Вот тогда Римме пришлось туго. Все хозяйство легло на ее плечи. Миша уже не спешил с работы домой, мог задержаться у приятелей, и Римме приходилось самой выполнять работу по дому. Но Римма никогда не жаловалась на мужа, всегда старалась его оправдать перед всеми, особенно перед Тасей, которая набрасывалась на нее с упреками, что та посадила мужика на шею.

– Он же работает, с утра до вечера в пыльной машине, в жару и холод, а я дома сижу, чем же мне еще заниматься, как не домашним хозяйством. И зарплату всю приносит, не пьет, не курит. Нет, мне обижаться грех, он у меня хороший, – говорила Римма.

А сама вставала в пять часов утра, доила коров, угоняла в стадо, прибиралась в стайке, кормила поросят, кур, гусей, затем бежала домой приготовить завтрак Мишеньке. А Мишенька до того обнаглел, что даже перестал колоть дрова, носить воду, словом, приходил домой только поесть, переночевать и, переодевшись во все чистое, уходил на работу, а вечером, придя с работы, ужинал и ложился на диван перед телевизором. С дочкой он практически не виделся, утром и вечером она спала.

Проводив его на работу, Римма принималась за уборку. В половине восьмого приезжал дедушка Самбай за молоком, они каждое утро сдавали молоко колхозу. Затем просыпалась Анютка, мать бежала, чтобы накормить ее. И так каждый день, с утра до вечера одно и то же. Римма крутилась, как белка в колесе. Римма в глубине души понимала, что живет как-то не так, что можно жить по-другому. Миша все больше отдалялся от семьи, даже в выходные он предпочитал уйти из дому, то на рыбалку, то на охоту, а если оставался дома, то целыми днями валялся на диване. Гоша и Тася вместе выполняли домашнюю работу, ходили в клуб смотреть кино, в выходные ездили на речку, в город, в кино, ходили в театр.

Когда Римма предлагала мужу пойти вместе в кино, он обычно ссылался на усталость.

– Ты же дома сидишь, не понимаешь, как я устаю. Я вон сколько зарабатываю, тебе только и остается следить за дочкой и домом. Не пью, не курю, по бабам не гуляю, что тебе еще надо?

Римма поражалась перемене в характере мужа. Неужели этот равнодушный ко всему мужчина и есть ее любимый Миша, который буквально носил ее на руках, без поцелуя не уходил из дома. И вечерами, вместе переделав всю работу, они подолгу сидели обнявшись, разговаривали, мечтали, ходили гулять на речку, в клуб, в кино. Римма обожает индийские фильмы, так они с Мишей не пропустили ни оного сеанса. Обычно Римма выходила с опухшими от слез глазами, но Миша никогда не смеялся над нею, просто молча брал ее за руки и уводил гулять, рассказывал смешные истории, пока Римма не успокаивалась.

А сейчас это был совершенно другой человек. Ладно бы только ее игнорировал. Особенно сильно обижало Римму его отношение к дочери. Он попросту ее не замечал, а когда девочка сама подходила к отцу, просила поиграть, он всегда отправлял ее к матери, опять-таки ссылаясь на усталость. Постепенно девочка перестала обращать внимание на отца, уже не радовалась при виде его. Говорить она начала рано, в два года вовсю уже болтала, но слегка шепелявила.

– Папа нехалосый, он не юбит Анечку. А мама юбит Анечку, мама игает с Аней, игушки покупает.

От этих слов Римме становилось нехорошо. Она не раз обращала внимание мужа на его равнодушие к дочери, но тот лишь пожимал плечами, мол, что она понимает, мала еще.

Римма старалась заменить малышке и папу, и маму, покупала лучшие наряды, игрушки, какие только можно было достать в магазине, хотя выбор был невелик. Кое-что привозили из города родители Риммы, если удавалось достать.

Хорошие вещи удавалось достать только в автолавке, так называлась машина-магазин, которая снабжала животноводов, доярок. В автолавке часто продавались дефицитные товары, хорошая обувь, одежда, продукты, которых не было в магазине. Обслуживались, конечно, в первую очередь чабаны, доярки, скотоводы. Машина ездила по чабанским стоянкам, фермам. Благодаря Тасе, которая к тому времени закончила сельхозинститут и работала зоотехником, Римме перепадали хорошие вещи. Анечка вообще обожала эту машину, которая всегда привозила вкусные шоколадки, конфеты, красивые платья и сапожки, игрушки. С водителем автолавки, дядей Сашей, Аня общалась безо всякого стеснения. Выкладывала все новости, расспрашивала его обо всем. Дядя Саша, у которого росли три дочери, охотно баловал девочку. Как-то, как раз в день рождения девочки, когда ей исполнилось пять лет, он привез девочке большую куклу, в шикарном белом платье, которая открывала-закрывала глаза и громко плакала: «Мама». Девочка просто онемела от такой красоты, потеряв на мгновение дар речи. Потом она бросилась на шею дяде Саше, крепко поцеловала, а потом, неожиданно для всех, заплакала. Римма тут же бросилась ее утешать, прослезились женщины, которые стояли в очереди, даже у дяди Саши в глазах блеснули слезинки. А девочки, которые толпились тут же, тоже заревели, но уже от зависти.

В тот день Аню еле-еле уложили в постель, так она была взбудоражена. Она даже не обратила внимания на другие подарки, которые ей подарили в этот день. Дедушка Юра и бабушка Эмма привезли нарядное платье, дядя Доржо привез племяннице плюшевого мишку, дедушка Бато и бабушка Дыжид подарили ягненка, которого раньше так просила Анечка. Он был такой красивый, беленький, кудрявенький. Но сегодня кукла затмила все подарки.

Ложась спать, девочка потребовала подушку для своей принцессы, как она ее называла, крепко обняла куклу и заснула.

Девочка даже не заметила, что папа не подарил ей ничего, так она была занята. На замечание жены Миша огрызнулся:

– Чего ей не хватает? У нее все есть. Избаловала ребенка, скоро Луну с неба попросит, за Луной полетишь? И вообще, отстань от меня, я устал, придумали день рождения справлять каждый год. Только затраты лишние. Мне никто не устраивал праздников, ничего, живу ведь, не умер.