— Вот где клад! — воскликнул начальник. — Недаром говорится, свинья — копилка.
И душа Василия Петровича, не радевшая прежде к орсовским животным, пришла в такое умиление, что ему немедля захотелось приголубить хрюшку. Услужливые работники фермы в один миг поняли начальника и предоставили на выбор все стадо.
— Ну, зачем так много? — недоумевал Бедокуров. — Мне достаточно одного поросенка. Вон того, что порозовей, — указал он на глупого сосунка, который резвился больше всех, не подозревая о беде.
Отмеченный перстом начальника поросенок, однако, остался на ферме. «В следующий раз отвезу, — не без умысла решил Василий Петрович. — Пусть еще подрастет».
Позаботившись о себе, Бедокуров не забыл и других. Первым делом он преподнес поросенка за умеренную плату директору леспромхоза Бочкину. «Авось придется к нему обратиться», — смекнул снабженец. Затем он подумал о председателе месткома Брошине: ведь и профдеятелю не помешает свининка — не вегетарианец он.
Не откладывая дела в долгий ящик, он принялся за составление необходимой бумаги. Вот что вышло из-под его пера:
«Зав. подсобным хозяйством т. Старкову. Отпустите по накладной тов. Брошину одного поросенка-боровка опороса прошлого года, хорошей упитанности. Отпуск в дальнейшем без моего личного ведома не разрешаю, за исключением директору. Нач. орса Бедокуров».
Покончив с описанием порося, который должен быть выдан Брошину, начальник орса разъяснил новый порядок продажи поросят: взвешивать их в марте — апреле, а отпускать покупателям в июне — июле прошлым весом, то есть мартовским.
— Всем так отпускать? — полюбопытствовал Старков.
— Зачем же всем? Новый порядок распространяется на тех, кто явится с моей запиской. Ясно?
С тех пор таких записок накопилось порядочно. Кто же вошел в круг избранных? Кроме упомянутого директора леспромхоза, здесь были главный инженер Рожкин, бухгалтер Никишин, работники орса Демянцев, Куницина, Коршунов, Ягина, Протасова, Веснин…
Не остановился и на этом добрейший снабженец. Он решил прослыть приятным соседом. Почему бы не подкинуть одну поросячью душу райпрокурору Законину: блюститель порядка тоже может пригодиться. И, как говорится, подложил ему свинью.
Адвокат Иван Павлович Смирилов заподозрил подвох, отказался от поросятинки, согласившись взять отрубей своей корове.
Зато управляющий отделением Госбанка Рыбкин пожелал приобрести двух свиней. Он прибыл со следующей запиской Бедокурова:
«…Продать за наличный расчет тов. Рыбкину двух поросенков за счет меня, т. е. орсу вместо десяти отпустить 8 голов по сходной цене».
И произошло, так сказать, слияние банковского капитала с торговым… При этом была проявлена завидная самоотверженность: поступился Бедокуров своими интересами — оторвал от собственного сердца двух поросят.
Ну, разве после этого не должны благодарить Василия Петровича? И славят его теперь на всех перекрестках. Вот что значат «деловые поросята!».
Красивая ложь
Недавно довелось мне быть свидетелем поучительной сцены.
…Председатель райпотребсоюза Л. И. Провалов и руководитель сельпо Т. М. Баракова вошли в просторный магазин под ослепительной вывеской «Книги». Взорам их представились длинные полки, уставленные подписными изданиями и прочими новинками. Корешки сверкали позолотой. Еще бы: книги, что называется, с иголочки! И помещены в новом чудесном магазине. Есть где показать себя произведениям Ума и Таланта!
Председатели довольно переглянулись и прошли к полкам. Здесь уже десятка два покупателей рылись в книжном богатстве.
— Наконец-то! — воскликнул один председатель (я не разобрал который, так как тоже уткнулся в какую-то новинку). — Наконец-то у нас свободен доступ к книгам. Как в городе. Выбирай любую…
— Прекрасно! — подтвердил другой. — Даже как-то не верится, что в нашем поселке такой шикарный магазин, а не та амбарушка, что стояла прежде.
И оба председателя проследовали в отдел художественной литературы. Любовно осмотрев классиков, они, однако, не отобрали ни одного тома, хотя продавец был отличным путеводителем.
— Пушкин у меня есть с детства… Гоголя полного купила жена, еще будучи невестой… Глеб Успенский пришел по подписке… — то и дело слышалось в магазине.
И руководители местной торговли направились к переводной литературе.
— Какая силища этот Азиз Несин, — остановился Провалов перед книгой «Если бы я был женщиной…». Вы не купили, Тамара Михайловна? Советую захватить, пока не поздно: вчера из города звонили, просят прислать сколько осталось. Там нарасхват эта превосходная сатира турецкого писателя. Я не спал ночь, так она пленила меня… Да, кстати, товарищ Михайлова, — обратился он к продавцу, — не осталось ли экземплярчика «Прекрасной свинарки» Мартти Ларни? Великолепный финский сатирик! У него еще был «Четвертый позвонок», что разошелся по стране с космической скоростью. Еле успел я ухватиться за который-то из позвонков, — пошутил Леонтий Иванович. — Не читали? Что вы, Тамара Михайловна! От жизни отстаете!..
Лишь через час оба председателя вышли из магазина, сгибаясь под тяжестью книжной ноши. Точь-в-точь как книгоноши…
Чудесная картина!
Слезы умиления брызнули у меня из глаз: я тоже книголюб. «Как хорошо! — подумал я. — В поселке такая забота о книгах!..»
Жалко, что не было такой сцены в приволжском поселке. Не заходили председатели в новый книжный магазин, ибо нет там самого магазина. Стоит лишь лачуга, о которой сколько раз говорилось на собраниях в райпотребсоюзе. Десять томов исписано в райисполкоме… Что давно, мол, пора на ее месте воздвигнуть магазин, достойный рабочего поселка и районного центра.
И не слезы умиления капали из моих глаз — слезы горечи и обиды. За местных книголюбов.
А ведь так хотелось красивую ложь сделать не менее красивой правдой!
Можете жаловаться
Сын пришел домой весь в глине и сказал:
— Больше в школу не пойду.
— Почему, сынок?
— У меня нет болотных сапог…
И тогда отец пошел в школу. До площади он добрался сравнительно легко. Правда, напротив одного завода чуть не провалился сквозь тротуары местах в трех-четырех. Но это сущие пустяки в сравнении с тем, что его ожидало впереди.
У старой городской больницы строится несколько домов. «Хорошо, — подумал Иван Петрович. — Нынче дома растут, как грибы после дождя».
Только беда, что пройти невозможно. Однако выручил знакомый крановщик, развернул стрелу так, что Иван Петрович ухватился за спущенный крюк и вскоре был доставлен по воздуху метров на пятьдесят по направлению к школе.
Помахав приветственно рукой, воздухоплаватель, бережно опущенный на жидкую землю, увидел на пути нечто вроде горы. Сплошной голый камень. «Тоже не плохо, — подумал папа, — много домов будет, коль бутового камня гору заготовили». Окинув взглядом окрестности школы, родитель обнаружил стройки там и тут.
А меж ними глубокие траншеи. И не одна из них, как извилистый окоп, лежала на пути Ивана Петровича.
Петрович вспомнил молодость и разбежался для прыжка. Но в последнюю секунду поскользнулся и плюхнулся на дно канавы. Прыжок не состоялся. Из-за неподготовленности… кто знает, прыгуна или трамплина.
Из канавы выручили ребятишки, которые как раз выходили из школы после дневной смены.
А что бы произошло, отправься Петрович в свое путешествие ночной порой? Погиб бы человек.
Примерно в таком же виде, в каком сынишка показался отцу, папаша предстал перед директором школы, который еле сдерживал улыбку.
Долго ли, коротко ли беседовали они, но только условились, что Иван Петрович от имени общественности поддержит школу, договорится с руководителями «Горремстроя» и электростанции — школьного шефа — об устройстве подходов и их освещения.
Доверчив Иван Петрович. Не знает он, какое бремя принял на свои родительско-общественные плечи. Доброволец уже около года добивается решения вопроса, оказавшегося сложнейшей проблемой. Руководители стройуправления соглашаются, что к школе должны быть пути-дороги, дирекция электростанции обещает позаботиться о подшефной школе. Но на этом строители и осветители ставят точку. А нужны бы настоящие тротуары и световые точки.
