– Отчего так? – Я как сыщица имею право и королю вопросы задавать.

– Раз в сто лет могущественный дух принимает мужское обличье.

– Так он, кажется, всякий раз его принимает?

– Нет, девушка. Одно дело, когда дух просто обращается в мужчину, а другое, когда в единственную ночь за столетие становится настоящим смертным, но сильным магом. В эту ночь он может связать себя с женщиной и жить с ней как обычный мужчина, пока жизнь не закончится и не наступит следующее перерождение.

Похоже, король надумал женить свой артефакт! Чтобы, так сказать, из семьи не выпустить, а после перерождения впихнуть новый дух уже в новый артефакт.

– Принцесса ожидает возвращения своего суженого.

Ну так и есть, угадала. Да за такого мужа каждая вторая в королевстве убить готова, сильнейший маг-прорицатель, а если еще и детям передастся дар отца… Значит, дело еще хуже, чем думали, ищем не просто артефакт, а жениха принцессы.

– Осматривайте все внимательно, у вас осталось не так много времени на поиски. И о награде, и о каре вы уже знаете.

Так-с, о награде начальник умолчал, но ничего, выясним.

– Будет исполнено, ваше величество.

Нас оставили одних, закрыли все двери, и разбрелись мы с Фомкой в разные стороны этой огромной и абсолютно пустой сокровищницы. Умен король, ничего не скажешь. В хранилище – только колонны стоят и свод подпирают, а драгоценности спрятаны надежно, и не удивлюсь, если вокруг нас в тайниках, их ведь тут еще и сам дух-предсказатель хранил. Надежное укрытие. Я зашла за одну из колонн справа от постамента, где прежде стояла шкатулка, и достала свою лупу. Сначала стоило осмотреть те места, где мог прятаться злоумышленник. Хотя король ясно дал понять: никто посторонний в день похищения сокровищницу не посещал.

Я встала на колени, начала внимательно осматривать пол, и вдруг совсем рядом все осветилось золотистым сиянием. Вскинув глаза, увидела над собой потрясающего воображение мужчину, которого с первой встречи мечтала задушить.

– Прелесть, как я рад снова тебя видеть, – улыбнулся мерзкий дух.

Мои глаза сами собой прошлись по внушительному и все так же потрясающему воображение телу, не увидели на положенном месте листика, и это возмутило до глубины души.

– Нарядился бы во что-нибудь, чудо золотоволосое, прежде чем к девушке являться. Не стыдно тебе? Прикройся!

А он плечами пожал и еще слаще улыбнулся:

– Я не виноват, в чем похитили, в том и хожу.

Возмущенно хмыкнув, поднялась побыстрее, чтобы у ног этого раздетого Аполлона на коленях не стоять. Стянула куртку с плеча и бросила духу. Открыла рот – Фомку позвать, а куртка пролетела сквозь тело. На мой рот легла призрачная ладонь, которой я ощущать не могла, но казалось, что ощущаю.

– Правильно, сладкий десертик, что толку его звать. Я всего лишь проекция – почти плод твоего воображения – вон из той горошины, которую ты раздавила.

Взглянув под ноги, увидела пустую раздавленную оболочку.

– Как это понимать? – покачала лупой. – Мираж, а на вопросы отвечаешь?

– А я знаю все, что ты скажешь. – Аполлон снова искушающе заулыбался, еще и за подбородок попытался меня схватить.

– Руки не распускай, проекция.

– Не буду, – упер он руки в бока. Красовался, а я глаза ниже плеч не опускала.

Потом дух тряхнул своими золотыми волосами и вновь засмеялся:

– Так ты не рада меня видеть?

– Чему радоваться? Король обещал нас обезглавить, если я не отыщу его дорогого будущего зятя.

Дух скривился.

– Ох уж эти монархи! Во все времена безмерно грубы с милыми дамами. Ненаглядная, я ведь и явился, чтобы помочь. Специально горошину перед похищением оставил в том месте, где ты ее не заметишь и наступишь, а ты столь неприветлива.

Так я и поверила. Он – и помочь. Держи карман шире. Только от работы отвлекает.

– Ну давай, раз озаботился и все продумал заранее, говори, где ты?

– Не могу, ласковая.

Еще бы! Попытка вторая.

– Кто тебя украл?

– Прелесть моя, я связан клятвой, задавай правильные вопросы.

Нет, он нарочно подбросил сюда свою проекцию, чтобы довести меня до белого каления.

– Где искать улики?

– Перчинка, я всегда в тебя верил, – усмехнулся Аполлон и выразительно посмотрел прямо мне под ноги. Я проследила за взглядом, но ничего, кроме плит, не увидела.

Снова взглянула на духа, а не издевается ли? А это чудо сиятельное подмигнуло, воздушный поцелуй послало, одними губами прошептало: «На коленочках лучше!» – и растворилось в воздухе.

Ну артефакт!

И что здесь? Наклонилась с лупой к полу – да ничего, пусто, ни следов, ни отметин. Ладно, мы не гордые, особенно когда грозит остаться без головы. Встала на колени, склонилась совсем низко, провела пальцами по краю плиты. Абсолютно пусто, только почти незаметная щербинка в месте соединения с соседней плитой. Поднесла лупу – ровная такая щербинка, слишком уж ровная. А что, если… Поднялась и снова наступила на квадрат – ничего. Тогда подпрыгнула и приземлилась прямо на плиту. В тот же момент за колонной послышался вопль.

Я рванула туда, а там лежал Фомка.

– Фомушка, хороший, что с тобой?

Напарник сел, потер лоб, на котором наливалась здоровенная шишка.

– Ползал на карачках, искал хоть что-то, потом словно бы зацепился – и головой об пол, так, что даже искры из глаз.

Он снова потер лоб, а я, вооружившись лупой, уже колдовала над тем, за что он зацепился. Из узоров пола сплелась удивительная ажурная ручка: если смотреть сверху, то рисунок, а если к самой плите склониться и взглянуть сбоку, то видно – выступает над полом. Выехала откуда-то.

Вот что стоило этому сиятельному сказать: «Сразу не прыгай, пусть сначала твой друг проползет». Нарочно время рассчитал, чтобы подсказка поэффектнее обнаружилась, вредитель!

Стали рассматривать находку со всех сторон.

– Все эти плиты – шифр, – заговорил наконец напарник, – было бы больше времени, разгадали бы, где спрятаны сокровища, но чтобы с наскоку тайник отыскать – это нам повезло.

– Угу, – не стала я спорить, рассматривая завиточки.

Потом мы примерились и начали обнаруженную «ручку» дергать в разные стороны, нажимать, оттягивать, а все без толку. Не сдвинулась ажурная штуковина даже на миллиметр.

– Ручка – это ведь ручка? – уже отчаялась я.

– Ыхым, – глубокомысленно подтвердил Фома.

– Она не зря по форме именно ручку напоминает. А ставятся ручки на дверях.

– Точно.

– Двери должны открываться.

– Должны.

– Куда?

– Вперед и назад.

– Вперед, назад или… вбок!

Уперлась ногами прямо в эту самую ручку и толкнула изо всей силы в сторону – послышался шорох, плита сама крутанулась и отъехала, открыв углубление в полу.

– Это еще что? – Фомка выудил из неглубокой ямы второй ларец, точную копию того, который хранился у нас как вещдок. Ларец с золотым артефактом.

– Подделка?

Я пожала плечами.

– На экспертизу нужно. Только откроем сначала.

Глупо, конечно, но надежда в душе теплилась. Ввели шифр, подсказанный королем, откинулась крышка, открыла пустую бархатную подушку.

Да, если бы все было так просто… Ладно, погоди, золотой мой, голова мне еще дорога. Уж я тебя отыщу.

Когда мы выбрались за двери сокровищницы, собрав всю пыль и грязь, которые скопились на полу, король с хранителем уже ждали новостей. Его величество сразу увидел ларец в руках Фомы. На лице его мелькнула досада, но так быстро, что, не присматривайся я, ничего бы и не заметила.

– Это откуда? – Монарх сделал вид, что ничего не знает и не понимает.

– Из тайника, – сказала то, что и так было ясно как божий день, а его величество уже ручонки к нашей находке потянул.

– Со всем уважением, – я встала перед Фомой, – но ларчик идет как вещдок, мы забираем его на экспертизу.

– В своем дворце я решаю, что отдавать на вашу экспертизу, а что останется здесь.

Вот ведь нормальная постановка вопроса. Это как? Задачу озвучил – артефакт ему нужно из-под земли добыть, – а вещдоки отдавать не желает? Есть ли смысл говорить королю, что он мешает следствию? Где высшая монаршая справедливость?