Казнённый пророк (Голос погибшего перед Октябрьской революцией) I Не проклинайте меня, о цветы-бутоны! Вас пробуждая в рассветной тиши, Сюда босиком прихожу я каждое утро, Пою-напеваю в лесной глуши. Зачем прихожу? Молодые бутоны! Скажите! Всем расскажите! Зачем прихожу? Ах, нет… Прошу: уж лучше молчите… Не шелестите! Слышите? Не шелестите! А я перед озером этим, на самом краю, Тихонько-тихонько, главу склонив, постою… Я ведь не первый год вот так на заре Здесь, у воды, одиноко сидеть люблю: Негромко пою, потом помолчать захочу, Опять запою, опять замолчу… А о чём пою? Деревья могучие, вспомните: с юных дней Разве не часто я спал у ваших корней? Молод я был тогда, но прошли года, А сейчас взгляните, Каким усталым, каким бессильным Старым скитальцем вернулся я к вам сюда! Вернулся – зачем?.. Но ведь это страна моя, Родные края, где, надеясь из года в год, «Тимур вернётся и нас спасёт!» — Повторял голодный, скорбный народ. А я?.. Мать – она и сейчас всё такая же мать; Но даже она мне прямо в глаза иногда Так поглядит, что голову я склоняю, И кровью лицо заливается от стыда. Бедная мать… II Скажи мне, мать! В день моего появленья, Кем станет твой сын, молилась ли ты? С мольбой исступлённой, громко рыдая-плача, Лицом о кровавую землю билась ли ты? Быть может, ты так молилась: «Да станет сын мой Сыном всего народа, светом в его борьбе!..» Быть может… Скажи, о мать, утешь злосчастного сына, Из дальних краёв вернувшегося к тебе! Солнце – свидетель, что я за свободу бился, Оно повидало меня в разгаре грозного дня! Но палачи, безжалостные злодеи — Они убили… Они казнили меня. III Кинжал я точу, о мать, роковой кинжал, Мне даже гостя сейчас твоего не жаль! Я крови желаю, о мать, я крови желаю, — Лишь кровью упившись, смою свою печаль! Не удивляйся, прости мне такие слова, — Не ведаю, что говорю я… Схожу с ума… Какой печали огонь на моём лице, Ты понимаешь? Взгляни – и поймёшь сама. IV Полночь… О мать, я виселицу воздвигаю: Отдан приказ – повесить меня должны. Виселицу воздвигаю, чтоб молодым пророком Взлететь, растаять в море голубизны… Приди, о мать! Поцелуй на прощанье сына! Новым мессией покину я мир… Но сперва, Со сломанной саблей, с петлёй на шее стоя, Последние, гневные произнесу слова. И тучами в небе станут мои проклятья, Наземь посыплются ливнями жгучих стрел, — Горы обрушатся, хлынут потоки крови, Земля покроется грудами вражьих тел! Станут мои проклятья клинками молний, В землю вонзят возмездья стяг огневой, Встав на груди угнетателей, справят праздник — Грозный, торжественный праздник свой… Не плачь, моя мать: «Разлучили меня с сыночком!..» Слёзы и стоны замкни в груди. О мать! Прошу тебя, мать: когда я погибну, Снова борца молодого роди… V Цветы я посеял, о мать, цветы огневые, Пусть прорастут – ведь должны прорасти они? Под свежею лаской весенних, утренних ветров Пусть расцветут – ведь должны расцвести они? Когда ж расцветут, когда огнём запылают, О мать моя, пусть люди их соберут И пусть мой памятник – мой надгробный облик — Пламенем алых цветов обовьют. Пусть будет высечен на моём надгробье Вечно смеющийся охряно-рдяный рот! А на груди «Казнённый пророк» – напишите, Пусть эту надпись каждый прочтёт. Вот мой кинжал, о мать, закалённый, острый! Желанье сыновнее выполни до конца: Убей меня, а из крови моей горячей Снова роди молодого борца! Я вышел в мир, желая привольной жизни, Но злобные джинны мне преградили путь. Я крикнул: «Свободу!» — Они же меня схватили, Руки скрутили, опутали грудь… Я стал соловьём, взлетел на весенний тальник, Чтоб людям вольные песни петь, Они же и тут не отстали – ловцами стали, Меня завлекли в коварную сеть. Я взмыть хотел, воззвать к родному народу, Крылья уже развернул, но они опять Меня окружили, кровавые, чёрные птицы Стали кричать, заставили замолчать. Где ж вольная жизнь, о мать? Где полною грудью Можно вздохнуть? Где свет и простор? Или же где та бездонная пропасть, в которой, Прячась, оплакивать свой позор?.. Солнце – свидетель, что я за свободу бился, — Оно повидало меня в разгаре грозного дня! Увы, палачи, безжалостные злодеи — Они убили… Они казнили меня… Но нет! Я не умер! Нет, я ещё не умер! Дайте кинжал мой, дайте скорей, прошу! В последний раз Мой последний завет предсмертный Всему народу провозглашу! Эй, угнетённые! Скорбные! Дети страданий! Голодные! Падшие! Мученики! Рабы! Идите сюда! Все, кто в угрюмых шахтах, В клетках тюремных, в когтях судьбы! Я вам расскажу о пороках и преступленьях Тех, что пируют в залах роскошных дворцов, О бурях грядущих, о наводненьях гнева… Слышите?! — Ах, не идут… Не слышат мой зов… Сил ещё нет у них… Подняться не могут — Их руки в оковах, мучатся взаперти… Они – во тьме, в угрюмых колодцах жизни, Больны, голодны… Не могут ко мне прийти!.. |
