— Уберите ваши руки, мистер, от моего лица — это неприятно. — Поджимаю губы, тихо рыкнув.
— И ты надеешься, что мне не плевать на твои ощущения? — Выгибает бровь, всё ещё сжимая мою челюсть в пальцах. Кладу свои руки на сжимающую меня кисть, пытаясь убрать её, но добиваюсь лишь небольшого ослабления хватки.
— Надежда, чёрт побери, умирает последней! — Ноющая боль в челюсти мешает говорить, так что вряд ли парень хоть что-то понял.
— Но всё же она умирает, плоскодонка. — Вдыхает воздух носом, — А кто-то порезался, когда через забор перелезал… — Громовой шёпот, заставляющий меня невольно вздрогнуть. Страх ещё не понял, что, по идее, я должна была бы уже потерять сознание…
— Ага, порезался, а ты, вместо того, что бы предложить мне, раненой, помощь, хочешь сломать мне челюсть. — Хмыкаю, чувствуя свою победу… Я выйду победителем!
— Есть полным-полно других способов избавить тебя от крови на теле. — Ухмыляется, даже не думая отпускать мою челюсть… — Ну ладно, мне надоело с тобой разговаривать.
Поднимает меня за челюсть вверх, перекрывая ещё и дыхание, о взрыве боли я уже и молчу, просто молчу, потому что если я смогу говорить после этого — это будет чудом.
Резко ставит на пол, отпуская меня и наслаждаясь моим кашлем и несвязным шевелением челюстью.
Потом меня хватают за воротник рубашки и тянут в сторону двери, вытирая мною пол… Ну, что за варварское обращение с девушками?!
— Может, отпустишь? — Хватаюсь за дверной косяк и стараюсь встать, опираясь на него. Молчание служит мне очень красноречивым ответом «нет». — Ну тогда хоть дай встать на ноги, я вам уборщицей не нанималась! — дую щёки, хмуря брови.
И он отпускает мой воротник, давая подняться и совершенно спокойно стоит и смотрит на меня… И под таким взглядом я не в силах побежать, поползти или полететь в другую сторону от него. Поэтому я молча поднимаюсь и иду за повернувшимся ко мне спиной парнем, с противными зелёными глазами и всклоченными волосами.
— А это ты кого ещё привёл? — Ровный голос со стороны диванчика, стоящего в комнате в которую мы пришли.
— «Спасительницу» для нашей пищи. — Хмыкает, уходя ругаться с братьями, которые яро протестовали против меня в их доме.
Я не особо вслушиваюсь в их споры, а просто осматриваю дом, в котором, надеюсь, мне предстоит жить.
Аловолосый идёт в другую комнату, где, сгорбившись и тяжело дыша, полулежит на столе Лина, которую парень тыкает пальцами в бок со словами:
— Просыпайся, блинчик. За тобой горе-спасатель приполз.
«Горе-спасатель» меня выбесил. Поэтому злой я стала о-очень быстро. Да и их обращение с моей подругой тоже меня сильно обозлило…
— Кейт?! — Слабый злой голос вводит меня в ступор. Я её нашла, а что дальше делать — не понятно…
========== 25 ==========
— Стервочка, это та самая Кейт, которой ты пыталась позвонить? — Какой-то парень, зашедший в комнату вслед за мной, наклоняется к уху подруги и шепчет.
Она лишь кивает, краснея то ли от злости, то ли от смущения.
— Ну, я это, я. — Хмыкаю, надо держаться уверенно. Она ведь ждёт от меня поддержки, раз даже пыталась позвонить. А теперь я обращаюсь к красноволосому, который уже успел схватить меня сзади за воротник рубашки, чуть придушивая. — Да отпусти ж ты меня, сволочь клыкастая!
— Да как ты посмела так «Великого Меня» назвать?! — Приподнимает меня на уровень своего лица, перекрывая практически весь доступ к кислороду, но я буду бороться, после страданий челюсти это цветочки.
— Ты — Великий? — Скептически выгибаю бровь. — Да не смеши мои тапочки, комарик недоделанный! Вот это видел? — Даже находясь в подвешенном состоянии, находит в себе наглость показать обидчику средний палец. — Отсоси.
Сдавленный смешок доносится со стороны «страдалицы». О да, детка, сейчас всё будет!
— Девушка, а вы, собственно, кто? И где Ваши манеры? — Темноволосый красноглазик отрывается от нарезания чего-то куда-то, и прожигает гневным взглядом меня, будто я преступила закон по всем параметрам.
— Манеры мои в заднице негра, но если этот козёл меня сейчас не отпустит, я свои манеры запихну в него! — Рычу, дёргаюсь. Хамить — так до конца!
— Не выражайся. — Подруга ложится на стол, делает жалостливую мордочку и выдаёт: — Вы меня утомили, повелеваю ДАЙТЕ МНЕ ПОЖРАТЬ!!! — Стучит по столу, она что, ни разу не ела? Ужас… Я им холки намылю!
— Не забывайся, пища, ты тут никто, как и твоя подруженька, так что вы обе можете заткнуться. — Ленивый голос блондинистого вампира только распаляет гнев нас обеих.
— Да кем вы вообще себя возомнили?! — Рычим хором с мученицей, стандартное выражение, которое мы используем почти всегда одновременно.
— Замолчите обе, вы нарушаете покой этого дома. — Ровный голос «повара» заставляет немного остановиться в разборе полётов: — После ужина жду вас двоих у себя в кабинете, а пока извольте все разойтись по своим комнатам.
— Я тут буду лежать, ибо ножки не ножат, ручки не ручат! — Хмыкает ходячая проблема и снова начинает обниматься с деревянным изделием.
Светловолосый вампир подходит к подруге со спины и легко, всего лишь снеся стол, поднимает её в воздух, вызывая протестующий хрип.
— Ну ты и тяжёлая… А костюмчик-то тебе пошёл! — Ехидный смех вампира, который её и держал на весу.
— Ну, вот как тут быть спокойной? — Вздыхает, еле-еле дыша, как я вижу.
Вся эта картина меня просто-напросто ввела в ступор, я не могла даже пальцем пошевелить…
— Никак, сучка, никак. — Рыжая сволочь (как я его про себя окрестила) подходит, забирает Лину у Шуу… и ВОЛОЧИТ по полу, как тряпку!
— Эй! Я тут полы мыть не нанималась! — Когда удавка на её горле ослабевает, произносит девушка, а я могу лишь сделать то, что я делаю.
— Лина, я тебя спасу! — С сарказмом протягиваю руку в её сторону и изображаю безумно тоскующий взгляд.
— Себя спаси сначала, — зеленоглазик потряхивает мной, как ковром, в воздухе, вызывая гневный вздох.
Да что он о себе возомнил?! Что это за идиотина?! Кто и куда понёс пострадавшую?! Почему Лина так странно одета? Как они так быстро движутся?
Эти вопросы кушают мой мозг чайной ложечкой с момента унесения Лины этим в шляпке. А точнее, то уже целых две минуты.
На пол меня всё ещё не соизволили опустить, зато отнесли в другую комнату, где, всё ещё держа меня на весу, начали допрашивать с пристрастием. Точнее даже начала, ведь в комнате мы одни были.
— Ну и зачем ты к нам забралась? А? — Парень выгибает бровь, скалит клыки, бесит.
— Я ж уже говорила, чтобы Лину спасти! — Огрызаюсь, трепыхаюсь в воздухе. Неприятное ощущение собственной слабости.
— А ты считаешь, что ей нужно спасение?
— Конечно, я ж видела, что с ней этот шляпник вытворял! — Фыркаю, неприятно признавать, что сон оказался вещим.
— Что, даже свечку держала? — Красноволосый всё же соизволяет меня опустить на пол, а я потираю шею, которую он мне чуть не перерезал, держа за ворот рубашки.
— Да не, сон вещий приснился, вот и приехала. — Хмыкаю, сажусь в кресло. — Я так понимаю, раз вы Лину пищей назвали, я тоже становлюсь пищей, так? — Потягиваюсь: — Если «да», то хер вы у меня получите, если «нет», то я забираю Лину с собой домой. — Зеваю, не видя особой надобности строить из себя дипломата, лучше сразу диктовать свои условия, чем потом, сожалея, делать, что не хочешь.
— А если бы её тут не было, а? — Протягивает парень, медленно приближаясь к моему насесту. — Думаешь, что сможешь защитить свою кровушку от нас? Все так думали, ан нет, не получилось.
Ухмыляется, гадина, а мне остаётся лишь тихо порыкивать от злости смешанной с чувством осознания безысходности.
Ну, всё — пиши пропало. Я теперь тоже пища… Ну, а чего я ещё хотела? Приехать я приехала, найти — нашла, а как спасать?
Мои мысли обрывает грубое расстёгивание, а точнее просто срывание с меня рубашки. Пытаюсь оттолкнуть его, но кто мне сказал, что я смогу пересилить Вампира?
Острые клыки вонзаются в кожу чуть выше кромки лифчика, даря странное ощущение смешения боли и капли наслаждения, а он лишь медленно потягивает мою кровь, не давая мне пошевелиться, и крепко сжимая мои плечи в своих руках.
