– Тьфу на вас, лентяи! Сашок, покажи, как нужно делать! Все равно больше не испачкаешься! – скомандовал Михаил Иванович, черные глаза пробуравили мою грязную одежду.

– Времени нет, у меня плохие новости…

– Давай-давай! Посмотрим, как ведари скачут! Или сикнул? – в один голос загудели парни. Обрадовались возникшей передышке.

– Успеваем, – кивнул Иваныч.

Ребята не отстали бы, но утереть нос двум врунишкам следовало. Я вспомнил и время в подполе и россказни о «смотрящих за оборотнями». Тетя сказала, что нужно к берендеям, но думаю, что пять минут найдется, тем более, что и Иваныч попросил…

– Тогда яму нужно сделать глубже.

Вячеслав подхватил на лету лопату, в несколько зачерпываний углубил яму, земля мягко рассыпалась на низенькой куче. Вызывающе кивнул, ну как, пойдет?

– Глубже. Из такой канавки даже младенец выпрыгнет, – я понаблюдал, как краснеет лицо Федора.

Угрюмый Михаил Иванович скривился в усмешке. Вячеслав зло зыркнул, но увеличил яму в два раза, черенок почти полностью утопал в выгребе. Заточенное полотно воткнулось в выросшую кучу, и на этот раз последовал приглашающий жест рукой, на вспотевшем лице застыло ожидание моего позора.

Что ж, я спрыгнул – яма по грудь, немного потоптался внутри, утрамбовал землю. Сразу же послышался окрик Федора.

– Ты долго там плясать будешь? Или тебе, как плохому танцору, что-то мешает?

Вячеслав солидарно хохотнул. Возможность померяться силой всегда будоражит молодую кровь, а сколько колючек припасено под языком – на случай провала зарвавшегося хвастуна…

Со всех сторон сдавила холодная земля, колени не согнуть, даже пришлось поднять руки над головой, чтобы ещё больше не испачкаться. Я представил свое тело туго сжатой пружиной, приподнял носки и почти с слышимым щелчком разогнул.

Вязкое дно осталось внизу, ветер свистнул в ушах, и ноги уперлись в скользкую глину по краям ямы. Правая нога слегка поехала, но успел переступить и теперь с легкой ухмылкой смотрел на потупившихся парней. Михаил Иванович также с интересом разглядывал их лица.

– Удовлетворены? – спросил я.

– Да пошел ты, – одновременно ответили ребята и похвастались своим умением синхронно хлопать ладонями левой руки по бицепсу согнутой правой.

Показав обиженные спины, двинулись по направлению к дому.

– Эй, вы куда? Кто вас отпускал, лентяи? – гаркнул Михаил Иванович.

– Как куда? Проверять на месте ли сарай, ведь этот раздолбай не может зайти по-человечески! – не оборачиваясь, ответил Вячеслав.

– Дисциплинка страдает! – вздохнул Иваныч и мотнул головой. – Пойдем, что ли? Чая навернешь, да и расскажешь что к чему.

– Михал Иваныч, некогда же, с тетей…

– Пойдем, расскажешь. Время есть – перевертней рядом не ощущаю! – Иваныч зашагал следом за ребятами.

В знакомой комнате чисто вымыто, постели заправлены и на выскобленном столе отсутствует радость для тараканов, блестят кристальными боками граненые стаканы. Всё очень здорово поменялось с моего первого прихода – кругом чистота и порядок. Может, потому что Иваныч дома?

Федор зашел с двумя тарелками, на одной пироги устроили кучу-малу, на другой развалились конфеты в желтеньких обертках. Следом, с дымящимся чайником в руках, зашел Вячеслав. Федор пододвинул коробку с чайными пакетиками.

– Садись, рассказывай! Время ещё есть! – скомандовал Иваныч и показал пример, разместившись на внушительной табуретке.

– Руки!!! – выпалил Федор, когда Иваныч потянулся к пирогу. – Михаил Иванович, руки бы надо помыть, все же в земле ковырялись. Вдруг глисты заведутся.

Вячеслав хохотнул, выставив ослепительно белые зубы, но осекся, наткнувшись на строгий взгляд Иваныча. В свое оправдание оба парня подняли руки до уровня плеч, продемонстрировали чистоту оттертой кожи. Получилось так синхронно, словно парни долго готовились к этой шутке, и наконец-то представился шанс выступить.

– Научил на свою голову! – хмуро проворчал Иваныч, подмигнул мне. – Ладно! Пойдем, Александр, хоть рожу умоешь, а то как погорелец выглядишь.

– Так я…

– Все расскажешь за чаем, – поднятая ладонь остановила мой порыв.

На деревянной стене висел похожий на коровье вымя пузатый умывальник. Холодная вода плеснула из-под соска ледяной струей. Миллионы иголочек впились в лицо, онемевшие губы защипало, грязь смывалась темными ручейками. Неужели я такой чумазый? Хотя чего удивляться – после тушения пожара и многокилометровой пробежки я вряд ли могу претендовать на модель. На белоснежном вафельном полотенце остались серые разводы. Когда я виновато взглянул на Иваныча, тот понимающе покачал головой.

– Оставь, Маринка отстирает, – пробурчал он и занял место у умывальника.

Я глянул в зеркальце для бритья, вроде ничего, слегка заросшее щетиной розоватое лицо – все как обычно. Лишь за ухом осталась дорожка запекшейся крови. Привет с полянки. Куда же подевалась Юля и остальные ребята? Что за существо ударило меня? А главное – кто меня вытащил из горящей церкви?

– Чай почти остыл! Вы что там, целиком мылись? – сквозь уминаемый пирог пробурчал Вячеслав.

– Ох, и разбаловал я вас, опять утренних кроссов с полной выкладкой захотелось? – процедил Иваныч, но по улыбающимся глазам понятно, что подобная шутливая пикировка присутствовала при каждом столовании.

– Всё-всё-всё! Когда я ем – я глух и нем! – сразу поднял руки Вячеслав.

– А когда я кушаю – я говорю и слушаю! – тут же откликнулся Федор.

– Ладно, тихо, шутники! – прикрикнул Иваныч, и кивнул мне. – Как перевертни прорвались через защитные круги?

Я отхлебнул ядреный чай, и по языку разлилась приятная терпкость. Начал свой рассказ с вечерней пробежки и закончил «Медвежьим», когда допивал второй стакан. Про сон не стал упоминать, ведь во снах я мог увидеть и борьбу с берендеями.

– Ой, дурра-а-ак, – протянул Федор.– Обычной засады не смог распознать, а ещё хвастается, что прыгает как блоха.

– Кто бы говорил, сам-то мало накосячил? – резко оборвал подкалывающего Иваныч.

– Не виноватый я, она сама пришла, – буркнул Федор, виноватый взгляд шарил по опустевшему столу.

– Вы про соседку? Знаете, что она тоже оборотень? – перед глазами всплыл растущий клык.

– Вот же удивил, – Вячеслав сгреб в одну кучу фантики. – Вон у нас сидит Казанова берендеевского разлива. Куда конфету потащил? А ну брось! Я не считаю, что уже пятую ешь, но одно место к табурету прилипнет! Сидит, глазенками блудливыми по столу шарит.

– И ты, Брут? – страдальческим голосом воскликнул Федор. – Сколько же можно? Сама попросила укусить, откуда я знал, что всего лишь за мочку уха.

– Куснул по пьяни, теперь вот воспитываем нового члена семьи. Девчонка держится, нам по дому помогает. Хорошо ещё что сирота, а то пришлось бы переезжать, – Иваныч поставил пустой стакан на стол, попробовал перевести тему. – А ты действительно дурак, что порвал защиту, ещё и Марию подставил под удар.

– Ты знаешь, что я должен сделать с тобой за этот укус? – я пристально посмотрел на Федора.

Мужчины за столом напряглись. Федор выдержал взгляд, хотя несколько раз порывался отвести. По кодексу охотника взамен новоявленного оборотня уничтожается другой член клана. Молчаливая обстановка накалялась, наконец Федор сморгнул.

– Знаю, но я женюсь на ней! Не боюсь смерти – боюсь одиночества. Рано или поздно мы покинем Иваныча, и куда я потом? А тут рядом с Иванычем, и девчонка она хорошая. Вот и решай, –  пробормотал Федор.

– Мария знает о его подруге, но она должна нам услугу. Надеюсь, она рассказала, чем хороши отношения оборотней с ведарями? – Иваныч прожег меня тяжелым взглядом, потом обернулся на берулек. – Ребята, уберите тут всё!

Я знал. Если оборотень делал услугу ведарю, то тот мог закрыть глаза на преступление со стороны оборотня. Иваныч вытащил меня из СИЗО, вытащил в тот самый момент, когда меня должны были убить. За это тетя закрыла глаза на укус Федора. Услуга за услугу… Жизнь за жизнь…

Парни шустро убрали со стола, Михаил Иванович сел напротив меня. Глаза под кустистыми бровями буравили насквозь, я поежился, но не отвел взгляд. Ребята опустились по другим сторонам стола. Ещё бы карты, то можно в покер партию сыграть.