— О боже, это так волнительно. Бабушка упадет от восторга, когда я ей скажу. Когда я могу начать?

— Я задала тебе тот же вопрос, — нотки юмора в ее голосе успокаивают меня, и думаю, мы поладим.

— В любое время. Я всегда свободна, — я сейчас настолько нетерпелива, но мне все равно, потому что это моя первая работа. Моя первая работа. Ух, мне будут платить, за то, что я буду печь весь день. Как мне так повезло?

Если это не доказывает мое существование, тогда я не знаю, что это.

В такие моменты я хочу, чтобы у меня все еще был мой друг.

Хотела бы я поделиться этим с Картером.

Холлин

Держа вино в одной руке, а телефон в другой, мой разум говорит сделать одно, а сердце совсем другое. Я подпираю ногами недавно приобретенные книги по сестринскому делу, занятия по которому начнутся летом, и нажимаю на кнопку, когда его голос заполняет мою темную полупустую квартиру.

— Привет, Тростинка, я уже забираю пиццу. Буду дома через десять минут. Тебе лучше быть голой, ты обещала мне вечеринку с пиццей. Люблю тебя.

Слезы.

Я опускаю голову на спинку дивана.

— Помнишь тот день, когда ты хотела оставить немецкую овчарку, которую я нашел на поле? Ты назвала его кобелем. Жаль, что мы его не оставили. Коб был бы прекрасным дополнением к нашей маленькой семье, даже если его газы могли убить.

Его глубокий голос… этот голос, по которому я так скучаю. Он помогал уснуть, когда мне было плохо. Или помогал что-то делать. Не важно, в спальне или где-либо еще, шепот этих красивых губ помогал мне.

— Тростинка, можешь сегодня приготовить ужин? Я опоздаю. Жареный сыр и суп звучит отлично. P. S. Мне понадобятся обнимашки. Я очень соскучился.

Я смотрю в потолок. Больше слез. Я пытаюсь перевести дыхание.

Я очень скучаю по тебе.

— Я тоже очень по тебе скучаю, Эрик, — моя губа дрожит, когда я прослушиваю его последнее сообщение, единственное, которое снова и снова разбивает мое сердце.

— Я сожалею о нашей ссоре, Тростинка. Пожалуйста, не злись на меня. Когда вернусь, я хочу поговорить. Знай, что я люблю тебя всем сердцем.

Мне так тяжело дышать.

— Я всегда буду любить тебя всем сердцем, Эрик, — говорю я между всхлипываниями. — Но я должна жить, — думая о Джейсе, я продолжаю: — Ты всегда говорил, что хочешь, чтобы я была счастлива, несмотря ни на что. Ну, на какое-то время Джейс сделал меня счастливой. Я была слишком напугана, чтобы впустить его. Думаю, я готова сделать это сейчас, — я выхожу из приложения и нажимаю на него. Каждое приложение на моем телефоне начинает танцевать с небольшим «X» в верхнем правом углу. — Часть меня думает, что именно ты привел Джейса ко мне, чтобы помочь преодолеть последнее препятствие. Тот факт, что ты сделал это в бейсбольной форме, не остался незамеченным.

Глубоко вздохнув, я смотрю на его урну, которая стоит на камине. Набравшись сил, я говорю:

— Я готова снова жить, но, пожалуйста, Эрик, знай, что ты навсегда останешься в моем сердце. И когда придет мое время, тебе лучше ждать меня, бросая мяч с этой сексуальной ухмылкой на лице, — задыхаясь от рыданий, я смотрю на телефон. — Я так тебя люблю, Эрик. Навсегда, — и на последнем выдохе, я нажимаю X в приложении, удаляя его голос навсегда.

Все вокруг меня исчезает. Я раздала почти всю его одежду, кроме трех вещей, от которых я не могла избавиться, и его футболка была одной из них. Я выставила на «Крейгслист» все, что было для людей, которые хотят начать все сначала. Его голосовые сообщения, теперь как далекая память.

Мое сердце разбито, но тяжесть падет с моих плеч. Пора. Время сделать что-то новое в жизни.

Вытирая слезы, я привожу свой план в действие. После двух гудков, он отвечает.

— Холлин, что случилось?

Глубоко вздохнув, я говорю:

— Мэтт, мне нужна услуга.

Картер

Я много пережил в своей жизни. Мои родители были наркоманами и умерли из-за передозировки. Мне пришлось переехать к дяде, который, как я думал, обижал меня всю жизнь. Его нестандартный способ воспитания и избавление от него. Все это кажется ерундой по сравнению с тем, что я собираюсь сделать дальше.

Я поправляю свою кожаную куртку и не хочу больше тратить время зря. Я стучусь в дверь, надеясь, что ее нет дома.

Спустя несколько секунд Аманда открывает дверь, и да, я не удивляюсь, когда вижу ее хмурый взгляд.

— Дейзи здесь больше не живет. И даже если бы она была здесь, я бы не впустила тебя.

Подобного приветствия я ожидал. Чего я не ожидал, так это то, что Дейзи живет в другом месте. Я чувствую небольшую гордость. Она делает это. Она живет. Черт, я бы хотел быть там, чтобы увидеть, как она переезжает на свою первую квартиру.

— Справедливо, — отвечаю я недовольной Аманде. — Мы можем поговорить?

— Почему я должна хотеть говорить с тобой? Ты знаешь, что сделал с этой девочкой? Ты разбил ей сердце… ты, ты... придурок.

И да, я вижу в этом взаимосвязь. Но, несмотря на оскорбление, смысл в том, что это убивает меня. Я разбил ей сердце. Разбил сердце моей Снежинки, и это разрушает меня, потому что она заслуживает лучше, чем это, особенно от меня.

— Послушай, Аманда. Я знаю, что я тебе не нравлюсь…

— Ты сам этого добился.

Вздохнув, я продолжаю:

— Я тоже себе не нравлюсь.

— Ну, — она прислоняется к дверной раме, скрестив руки на груди. — По крайней мере, у нас есть что-то общее.

— Думаю, у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь, — глубокого вдохнув, я продолжаю. — Я люблю ее, Аманда. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять это, потому что, как ты выразилась, я — придурок, но я знаю это и хочу что-то с этим сделать.

Мне это нужно.

— Что насчет той длинноногой девушки? Где она?

— Далеко от меня, насколько это возможно. С ней ничего не было, с тех пор как я встретил Дейзи. С ней все закончено.

— Как я могу тебе верить?

Я знал, что она спросит что-то подобное, поэтому я достаю из заднего кармана меню и протягиваю ей, указывая на верхний сэндвич.

— Вот.

Аманде хватает несколько минут, чтобы просмотреть, и я вижу, как она неплохо скрывает эмоции. Я знаю это, потому что ее губа слегка дрожит, но в остальном она сохраняет спокойствие.

— Ладно, что ты хочешь от меня?

Только то, на что я надеюсь.

— Мне нужно снова приглашение на свадьбу.

Она сжимает губы, обдумывая, после чего кивает:

— Я думаю, это можно устроить.

Джейс

— Она здесь? — спрашиваю я Итана, который только что вышел из корпоративной квартиры, перед тем как принял душ после игры, в которой мы одержали победу. Три удара из четырех и хоум-ран подняли мое настроение и дали надежду на следующий этап. Я просто надеюсь, что это будет так же хорошо, как и игра.

— Да, — Итан смотрит в сторону двери и трет затылок. — Я не знаю, мужик. Я не знаю, сработает ли это.

— Должно сработать, — я наклоняюсь к Итану, чтобы Джун и Алекс, стоящие недалеко от меня, не могли меня услышать. — Это наш единственный шанс убедиться, что Джун и Алекс под защитой.

— Ладно. Удачи.

Он по-братски хлопает меня по плечу и отходит, чтобы я мог зайти в комнату.

Будь спокойным, не кричи, и что бы она ни говорила, будь благоразумным. Крики ни к чему не приведут.

Сжав руки, я захожу. Открыв дверь, я замечаю великолепный вид на стадион, ухоженную столовую и Ребекку, сидящую на одном из высоких стульев. Выражение ее лица меняется, когда она видит меня.

Оглядываясь, она спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

Вот, Джейс. Ты можешь справиться с этим.

Я спокойно спрашиваю:

— Могу присесть?

— Конечно… — говорит она скептически.

— Могу я задать вопрос?