— Думаю, да.

Положив руки на стол, я говорю спокойным тоном.

— Когда ты пришла ко мне домой, чтобы сообщать о беременности и о том, что не собираешься оставлять ребенка, что тогда происходило в твоей голове?

— Что ты имеешь в виду? — она отодвигается, откинувшись назад и скрестив руки. Уже начинает обороняться.

— С чего ты решила, что я твой единственный вариант?

Она пожимает плечами и смотрит в пол.

— Я не знаю. Думаю, я была не в лучшем состоянии. Я не была уверена, что смогу обеспечить ребенка. Я не готова была стать мамой. Я хотела все-таки доучиться, чтобы не быть барменом до конца своей жизни. Для меня это было слишком много.

Я киваю.

— Я могу это понять. Наличие ребенка — большая ответственность, и если ты полностью не вкладываешься в его воспитание, то оказываешь ему плохую услугу. Нужно быть действительно морально готовым для ребенка, потому что это один из лучших подарков для него, которые ты можешь дать, помимо любви.

— Я согласна. Поэтому я пошла к тебе, потому что знала, что не готова к этому.

— Это было очень смело с твоей стороны, — добавлю я. — Могу я задать другой вопрос?

— Разумеется, — сейчас она садится, принимая более расслабленную позу.

— Что с того времени изменилось? Ты начала учиться? Ты нашла новое место для жилья? Ты обратилась к психологу, чтобы быть готовой для Хоуп?

— Ну… нет, но, — она делает паузу и думает об этом. — Теперь у меня есть Итан.

Стиснув зубы, я сдерживаю вспышку ярости из-за упоминания имени моего лучшего друга.

— Он хороший парень.

— Так и есть.

— Но Итан зарабатывает тем же, чем и я. Сейчас все в порядке, потому что мы все еще в Аризоне на весенних тренировочных играх, но через несколько дней мы открываем сезон в Колорадо. Если ты вернешь Хоуп, как ты будешь заботиться о ней, если придется вернуться на работу? Ты готова сама заботиться о ребенке, пока Итан будет в отъезде?

— Мы можем нанять няню для помощи, — отвечает Ребекка.

Сохраняй спокойствие. Сохраняй чертово спокойствие.

— У меня была такая же идея, — говорю я. — Если бы я собирался оставить Хоуп, я бы нанял няню на полный рабочий день, которая оставалась бы с ней, пока меня нет из-за игр, тренировок или интервью. Это было бы идеально, да? — я останавливаюсь, потому что действительно хочу, чтобы она обдумала сказанное. — Но я бы не воспитывал ее. Я был бы незнакомцем, который видит ее, пока она спит по ночам. И мне не кажется это идеальным вариантом. Ребекка, я вырос без родителей, поэтому знаю, каково это, когда рядом никого нет. Я не хотел этого для нашего ребенка, и не хочу сейчас. А ты? Ты хочешь, чтобы она росла с отсутствующими родителями?

Она смотрит на поле, когда одинокая слеза скатывается по ее щеке, и она быстро вытирает ее. Раньше мы были друзьями. Сейчас это не так.

— Нет, конечно, я не хочу этого, Джейс. Я не была готова тогда, и не готова сейчас, но я чувствую себя виноватой. Я вынашивала ее девять месяцев, была в ужасе и обижена, чувствуя себя виноватой из-за этого. Разве не все женщины хотят своих детей? Что со мной не так, если я ее не хочу? — она отворачивается, и я чувствую, как она борется с тяжестью вины. Я прошел через это. И я не знаю ответа на ее вопрос. Даже после того, как у меня было всего два с половиной месяца, чтобы справиться с шоком, я просто знал, что не являюсь лучшим вариантом. Глубоко вздохнув, она поворачивается ко мне и говорит: — Я сказала тебе о ней в надежде, что у меня все еще будет шанс увидеть ее и, разобравшись со своими проблемами, я смогла бы участвовать в ее жизни. Я не думала, что ты бросишь ее, отдав кому-то другому.

— Я не бросил ее, Ребекка. Я неделями искал, просматривал профили, пытался найти подходящий дом. Идеальный дом. Я отправил ее к любящей паре. Джун и Алекс — замечательные женщины с золотыми сердцами и были рождены, чтобы стать матерями. Они взяли этого маленького ребенка и дали ей дом.

— Но она все еще моя дочь.

— Да, и как ее мать, ты должна видеть ценность в подарке, который мы ей дарим. Мы даем ей шанс вырасти в самой доброй и любящей среде, которую мы когда-либо могли ей дать. А знаешь, какая самая лучшая часть в этом?

— Какая? — она вытирает еще одну слезу.

— Алекс и Джун хотят, чтобы мы были в ее жизни.

— Что? — Ребекка поднимается, положив руки на стол.

— Да, они очень хотят открытого усыновления, которое включает права на посещение.

— Со мной тоже?

Я киваю. Ребекка поменяет свое решение. Просто еще немного.

— С тобой тоже. Они понимают жертву, которую мы оба принесли. Хотя Джун и Алекс будут родителями Хоуп, мы можем быть рядом с ними, поддерживая и помогая любым возможным способом. Они хотят, чтобы мы были частью семьи. Семьей можно быть не только по крови.

— Быть частью семьи, — шепчет она. — Они готовы сделать это?

— Почему бы тебе не спросить их? — не желая терять время, я открываю дверь, когда Джун и Алекс заходят вместе с Хоуп.

Ребекка рукой закрывает рот от шока, дрожит, когда встает, чтобы поприветствовать Джун и Алекс.

— Привет, Ребекка, меня зовут Джун, — она подходит ближе и без предупреждения обнимает Ребекку своим классическим объятием. — Я хочу сказать огромное спасибо за храбрость, которую ты проявила за последние несколько месяцев. Ты дала нам больше, чем мы могли просить.

Немного нерешительно Ребекка обнимает Джун.

— Ты действительно хочешь, чтобы я была в вашей жизни?

Джун отодвигается от Ребекки и держит ее на расстоянии вытянутой руки.

— Мы хотим, чтобы вы оба участвовали в этом. Нужна команда, чтобы вырастить ребенка. Почему бы не сделать это вместе?

Следующий час проходит в разговорах о Хоуп, о первых месяцах ее жизни и о ее маленьких проявляющихся чертах характера. Наша маленькая группа из Джун, Алекс, Ребекки, Итана и меня — необычная компания людей с одним общим интересом: дать Хоуп лучшую жизнь. Видя обещания на лицах каждого, я догадываюсь, что так оно и будет.

Семья, наконец-то.

Холлин

— Мне нужны Cracker Jacks⁸⁷. Я не могу ничего делать без них.

— Ты их не хочешь, — говорит Аманда, не позволяя подняться мне с моего места. — Они застрянут в твоих зубах, а это не очень приятно.

— Тогда пиво. Дай мне пиво.

— Никакого пива, — она дает мне бутылку с водой. — У тебя будет ужасное дыхание, а это никому не надо.

— Как вода избавит меня от нервного состояния?

— Представь, что это водка. Немного воображения поможет, — Аманда смотрит на поле и стучит ногой. — Боже, почему так долго? Это пытка.

— Пытка? Как будто тебе это надо. Ты здесь только ради поездки.

— Верно, но я должна смотреть, и это все так же меня нервирует.

— Это так далеко от правды, — как только я собираюсь объяснить разницу, толпа радостно кричит, и игроки бегут в сторону скамейки запасных.

— Боже мой, они идут, они идут, — кричит Аманда, поднимая меня за руку со своего места, и начинает подпрыгивать.

— Ты можешь не говорить, что они идут? Звучит так, будто вся команда вместе эякулирует⁸⁸.

— Фу, не надо опошлять. О, смотри, вот он, — она указывает на Джейса, который использует эластичную ленту, чтобы растянуть свои подколенные сухожилия. — Посмотри на эти сильные руки, держащие огромную резинку. Ух, ты. Ты занималась сексом с этими руками.

— Заткнись, — я толкаю Аманду. — Ты можешь не говорить это вслух? Мне не нужно, чтобы весь стадион слышал о моих сексуальных контактах.

— Не называй это сексуальными контактами, — поднимая руку, она кричит: — Эй, Джейс.

Я быстро закрываю ей рот рукой.

— Какого черта ты делаешь?

Отрывая мою руку от своего лица, она отвечает:

— Позволяю этому произойти. Честно, о чем ты думала, когда взяла меня с собой?

— Я не знаю. Что ты будешь сидеть тихо и просто оказывать моральную поддержку?