Но пока они оба живы, он и она, ей придется узнать обо всем. И времени у них полно. Целая вечность. А потом мусорщица умрет.

— Я убил его. Я выбрал Тьму, — Кайло опускается на одно колено, смотрит на Рэй, и ему до смерти хочется взяться за ее волосы на затылке и опустить в снег, прижать к ледяному насту, пока она не подавится, пока не задохнется снегом. Но он этого не сделает. Ни сейчас, ни потом. И дело не в ненависти, которую придется отставить в сторону ради приказа Сноука. Дело в том, что ему самому нравится возможность заставить ее страдать вечно.

— Я убил своего отца и больше не жалею ни о чем. Его смерть освободила меня, — он кривится, потому что слова звучат слишком пафосно. Кому их говорить? Это жалкой кучке костей и мяса, плюющейся кровью? Она же не поймет, что он чувствовал тогда.

В тот самый момент, когда его перестало рвать на части, и в разуме не осталось ничего, кроме блаженства пустоты.

Равновесие. Нестабильный баланс, всего на секунду, но он существовал.

— Ты мразь, — маленькая девочка совсем не боится его, хоть его тень накрывает ее целиком, вместе с кровавыми пятнами, расплывшимися у колен. — Я надеюсь, что ты никогда…

— Мне все равно, на что ты надеешься, Рэй, — вместо того, чтобы задушить ее, он берет ее на руки. Укладывает в объятиях и прижимает к себе, чувствуя тепло от вымокшей в крови ткани. И этот запах, ржавый, соленый.

— Спи, — посылает он в ее разум приказ, достаточно сильный. Может, будь она в другом состоянии, и посопротивлялась подольше, но сейчас ей и так больно, плохо. Так что возможность упасть в обморок ее даже не пугает.

Она обмирает у него на руках, откидывая голову, и он видит лицо, обращенное к нему. Все в крови, белое как снег и удивительно спокойное.

Надо же, а она почти кажется красивой. Это странно, но да. Она кажется красивой. Может, потому что теперь она принадлежит ему.

— Спи, — повторяет он уже скорее для проформы, поднимается на ноги и делает шаг к своему шаттлу. — Тебе не придется делать таких выборов. Больше не придется.

Сноуку не нравится Рэй. Он, сперва впечатленный ее возможностями, в последние несколько месяцев только кривится, глядя на ее жалкие попытки сопротивляться ему.

Она не принимает его дар. А значит, она бесполезна. И это в лучшем случае. В худшем, и Кайло знает, что это еще и наиболее вероятный исход — она не только один из возможных будущих джедаев Света. Она еще и символ надежды. А символы необходимо уничтожать до того, как они приобретут свою божественность.

Он смотрит, как она шмыгает носом и упорно пытается подняться с колен. Сноук сейчас внутри ее головы, и скорее всего это напоминает взрыв сверхновой, но Рэй все еще держится.

Как будто ей под силу объять необъятное.

Из носа льется кровь, а лицо девчонки совсем бледное, и он снова вспоминает тот момент в заснеженном лесу. Ее спокойное лицо, напоминающее лик статуи, белое и запятнанное красными пятнами. Он ведь обещал, потому что осознал, что теперь она его.

— Дура, — шипит Кайло и направляется к ней. Засаживает под ребра кулак, заставляя задохнуться и сжаться. И сдаться.

Рэй лежит на черном полу, и ее трясет, рвет на части, потому что она беззащитна перед Сноуком.

Возможно, тот догадывается обо всем, потому что изуродованное гигантское лицо, плавающее под потолком, не становится радостнее.

Никто не любит, когда его ослушиваются.

— Зачем ты сделал это? — гремит внутри головы Кайло голос учителя.

— Потому что посмела отвергнуть вашу милость, — Кайло молится, чтобы эти слова, и только они, остались читаемыми. Она хотела опозорить их всех, она никчемная букашка, ничтожество…

По разуму копошатся червями невидимые пальцы, ковыряются в нем и не находят ничего.

— Я не одобряю подобное поведение, магистр Рен, — отчитывает его Сноук, но наказания за этим не следует.

Гигантская фигура вздыхает, а затем начинает бледнеть, исчезая в пыльном воздухе.

Оставляя их вдвоем наедине.

Кайло приходится снова брать девчонку на руки, как тогда. Только в этот раз она неспокойна. Ее до сих пор трясет в конвульсиях, а глаза закатились за веки, и видны покрасневшие белки с прожилками, лопнувшими от напряжения.

И образ прекрасной мадонны буквально разваливается на куски.

— Вот же дура, — Кайло не знает, почему не хочет ее отпускать, пока над обездвиженным телом, деликатно завернутым в больничную простынь, колдуют мед-дроиды.

Почему сидит рядом, держа за руку, сжатую намертво.

Зачем ему это вообще.

Этим вечером он приходит в медицинский корпус, но пациентка №83565-5 уже выписана и отправлена в свои личные покои под наблюдением парочки дроидов.

Не медицинских, лазутчиков.

Сноук еще колеблется, и это Кайло на руку.

Он поднимается на ее этаж, впервые за долгое время оказываясь на жилом уровне. У него ведь есть свой отдельный уровень, а тут множество дверей, будто за ними не чье-то жилье, а просто ниша для хранения материала.

Человеческого материала.

Ему открывает Рэй.

Она смотрит на него, осекшись, открыв рот. Выглядит отвратно. Уставшая, глаза заплыли кровью, а руки трясутся, сжимая косяк металлической двери.

— Чего тебе? — хрипит она, не очень-то заботясь о вежливости. Или о приличиях.

Ее даже пара дроидов, выстроившихся за дверью в почетном карауле не волнуют. Кайло для нее сейчас точно такой же — враг, которого она не может победить. Но может презирать. И смотреть словно на пустое место.

— Я пришел к тебе, — Кайло делает шаг вперед, отстраняя ее от прохода и уводя за собой, внутрь этого убогого жилища, напоминающего гроб.

Хлопает дверью, отрезая их от внешнего мира, а затем поворачивается к Рэй. И прикладывает палец к ее рту.

На ощупь он теплый. И мягкий. Настоящий.

— Иди сюда, — Кайло с сожалением отнимает руку от ее лица. Тащит к себе и обнимает, прижимая к груди. А затем шепчет ей куда-то в волосы, так тихо, как только может:

— Не говори ни слова. Просто делай, как я скажу.

Он прекрасно знает, что это не его корабль. Здесь все принадлежит Сноуку.

Можно только надеяться, что тот не станет их подслушивать.

— Чего? — Рэй не из пугливых, ее не сломить парой слов. Да ее многочасовой пыткой Силой ни разу не взяло. —Что ты делаешь здесь?!

— Раздевайся, — произносит Кайло, а сам аккуратно мотает головой. Легкий жест, который ускользнет от камер наблюдения.

Не надо. Не говори ничего. Просто повинуйся.

Он даже не может сказать этого, потому что Сноук читает мысли всех на корабле.

Наверное, часть этой отчаянной мольбы, которую Кайло боится сказать даже мысленно, все же доносится до нее.

Взгляд меняется, и Рэй больше не выглядит рассерженной. Скорее настороженной.

Готовой слушать.

Она раздевается медленно, и не потому что ей нравится дразнить или что-то в этом роде. Просто на ее теле нет ни одного живого места, и Рэй морщится и гримасничает, поднимая руки, чтобы стянуть с себя майку.

Она смотрит, как этим же занимается и Кайло. Оглядывает его шрамы на груди. Оставленные ею, они зажили и остались всего лишь сеткой белых линий, напоминающих узор. Или скорее цветок.

Кайло даже не возбужден. Он не думает ни о чем, хотя тонкое гибкое тело в своем роде прекрасно.

Возможно однажды он скажет это Рей. Ты прекрасна. Но сейчас не до этого.

Рэй опускается на постель и ждет, пока он не присоединится к ней. Ее не пугает нагота, ее ведь ничем не взять.

С перерубленными ногами она ползла за мечом Кайло, чтобы убить его. Что уже говорить об обнаженных человеческих телах, это же мелочи.

Кайло обнимает ее и вжимает в постель, чувствуя, как нагревается тело от соприкосновения с ее кожей. Но вместо того, чтобы взять ее, он шепчет.

И это то, чего она ждет. Выгибается навстречу, открывая горло и словно случайно прижимаясь губами к его виску, чтобы ни один наблюдатель не смог увидеть то, что не предназначено для него.