От тяжелого молчания, зависшего между ним и Кайло, хочется повеситься. Или заорать, к примеру. Только не есть в этой тишине. Протеиновая дрянь, в которой поблескивают крупицы, начиненные наномеханикой, кажется еще более безвкусной. Хотя без нее никак.

Рэй приходит к нему через несколько часов, когда кольцо обломков, кружащее вокруг Андромеды, смещается правее и закрывает их корабль от ее беспощадного сияющего ока. За иллюминаторами становится совсем темно, и он не замечает, что Рэй уже тут, пока она не напрыгивает на него сзади, цепляясь за шею и обхватывая ногами.

Она маленькая (по сравнению с ним и Кайло), ловкая и тонкая, с острой линией лопаток, сейчас разведенных как крылья, прикусывает мочку его уха и шепчет:

— Скучал по мне, пока общался с Андромедой?

— Ты же была рядом, — оправдывается Бен, скрывая то, что скучал, хотя все это время мог поговорить с нею. — Плюс, я единственный, кто вообще хоть что-то делает на этом корабле. Не то, что вы.

Он уникален. Его система жизнедеятельности срослась с искусственными органами и компьютерной техникой настолько, что, по сути, в нем уже мало от человека. И много от киборга.

Зато он может выходить в открытый космос без дополнительной защиты. Вот почему он проводит так много времени наедине с Андромедой, пытаясь понять, откуда она возникла и почему именно сейчас.

— Мы пытались убить друг друга, пока тебя не было, — в ее голосе что-то меняется. Тон из шаловливого становится острым и слегка недобрым, а острые зубки принимаются терзать мочку уха до крови. — Ты рад?

— С чего бы? — Бен пытается увернуться и спустить ее на пол, а потом как следует отшлепать. Но сначала нужно ее словить.

— Мне он не нравится, — строит обиженную гримаску Рэй и теперь держится на расстоянии вытянутой руки. Близко, но все равно не достанешь.

— Почему?! Ради всего святого, Рэй, тебе он и не должен нравиться. Вы просто работаете вместе, — этот разговор, слишком часто откладываемый на потом, зависает над его шеей наточенным лезвием. Теперь его никак не избежать. Не лучшее время, но что есть.

— Потому что мне нравишься ты. А вы слишком похожи, — она скрещивает руки на груди, и на секунду Бен отвлекается, потому что тонкая ткань натягивается на ее сосках, и он принимается думать другим местом. — Не хочу смотреться в это чертово кривое зеркало!

— Тогда не смотри. У тебя же есть я, — ему все же удается схватить ее за руку и потянуть на себя, обхватить так, чтобы она больше не смогла сопротивляться.

Хотя Рэй тут же пускает ногти в ход. Коротко стриженные, они все равно больно оцарапывают его тело под майкой.

— Когда ты здесь — да, — в ее глазах, светло-карих (радужка живая и настоящая, не то, что его синтетические глазные яблоки), дрожит плохо скрываемая ярость. — А что происходит, когда тебя нет, ты об этом тоже знаешь?

Бен понятия не имеет о чем она.

Рэй сбрасывает его руки и уходит. Вернее, сбегает. Ему даже отворачиваться не надо, стоит моргнуть — и ее больше нет.

Остается только легкий след от чужой обиды, от которого он не может избавиться, и ее слова не идут из его головы.

Когда он уже готов выходить в шлюз, пристегнув к поясу запаянные под пластик голо-экраны, необходимые для считывания данных, и еще раз перепроверив все стяжки — ведь не хочется, чтобы сегодняшний день стал последним на пути к Андромеде — Бен оборачивается и бросает взгляд на застывших по обеим сторонам членов его маленькой команды.

Рэй прячется в тени, и отсюда он видит только ее профиль, острый и тонкий, обращенный не к нему. А к Кайло Рену. Она смотрит на него, принимая безразличный вид.

Она будто собралась продырявить его насквозь.

А когда Бен нагибается над ботинком, спаянным намертво с комбинезоном, и затягивает петли, краем глаза он успевает захватить лицо Кайло.

Его лицо, с узловатым росчерком наискосок бледного лица, обращено к Рэй.

Они словно дополняют друг друга, становясь единым целым. Отзеркаливая друг друга позами. И взглядами.

Перед ним открывается бездна, взирающая пылающим глазом Андромеды, а Бен все оборачивается назад, где за стенками остались пауки, запертые в одной тесной банке.

— Рэй? — Бен наконец отпускает голо-пад и откидывается назад, дрейфуя в открытом космосе и чувствуя себя воздушным змеем на нитке. — Эй?

Ему до смерти хочется поговорить с ней. Хотя бы потому что он не слышал ее голоса больше двух часов. Ее смеха.

Но она молчит. Частота свободна и в его ушах вибрирует разве что только гул Андромеды, жадно раззявившей свою огненную пасть и зовущей к себе.

— Рэй? Прием, — утренние переглядывания теперь вовсе не кажутся безобидными. Он почти решается вернуться, хотя до конца смены еще три часа и туча работы, когда сквозь плотную тишину доносится ее голос.

— Я тут, — она не настроена шутить. Или смеяться. Она тут, и ее словно нет.

— У тебя все в порядке? — Бен прислушивается к интонациям ее голоса, к каждому шороху, который может донестись до него.

— М-м-м, — Рэй коротко тянет это чертово м-м-м, и он успевает трижды разозлиться на нее, — да. Я немного занята. Прости, мне нужно отключиться. Поговорим позже.

И прежде, чем он успевает хотя бы моргнуть, она покидает его наедине с космосом. И работой, от которой, увы, нельзя сбежать.

Но позже она точно получит трепку.

Она сама приходит к нему в душевую. Проскальзывает сквозь приоткрытую специально для нее дверь — больше никому не придет в голову посещать его в такое время в таком месте в личной каюте — и обнимает за плечи сзади. Ей приходится встать на цыпочки, и Рэй слегка пошатывается, держась за него, а потом поворачивает к себе.

По ее голове, лицу, телу скользят синеватые струйки жидкости, и она кажется жадной и ненасытной, когда прижимает его к стене и сдергивает с себя уже влажную майку.

Она горячая и заведенная, сама опускает руку и принимается водить ладонью по члену. Бен, или вернее, это самая часть его, отзывается мгновенно.

Ее цепкие глаза притягивают его и не дают сказать хоть что-то в ответ. Он стонет под ее прикосновениями, пытаясь уцепиться хоть за что-то, потому что ноги слабеют и дрожат.

Она всегда приходит к нему. Когда это так надо.

Уже позже, когда они вдоволь натрахались в душевой и еле переводят дыхание, Бен внезапно бросает взгляд на ее плечо. Заведенное назад, в тени от наклоненной головы, оно алеет четким красным отпечатком зубов. Который он не оставлял.

— Рэй? — он смотрит на нее, непонятливо и настороженно. И совершенно не знает, что сказать. — Что это?

— Ты скажи мне, — наклоняет голову Рэй, и в самой глубине ее глаз снова появляется отблеск неприязни. Только теперь здесь их всего двое.

Черная Андромеда, сворачивающаяся кольцами, пожирающая пространство и время, висит совсем рядом. Она воет и скалится рядами острых зубов — останками звезд, когда-то выплюнутыми ею и теперь кружащими по орбите. И кажется голодной.

Хотя Бен старается не смотреть на нее. Просто держится у самой обшивки корабля, занимаясь осмотром и отмечая себе на голо-экран любые изменения в металле. Это рутинная проверка, нудная и долгая. Но еще не хватало, чтобы их разметало по атомам в вакууме.

Рэй и Кайло умрут сразу же, потому что они более живые, чем он. А вот Бен еще долго будет смотреть на себя. На умирающую плоть, сопротивляющуюся разложению. И нестись вперед к Черной Дыре, пока она не поглотит его.

От таких мыслей ему делается еще хуже.

Все дело в укусе.

Все из-за него. Бен не в состоянии сконцентрироваться. Битый час он возится всего с одним несчастным участком, и под конец ему хочется проверить металл на прочность своей искусственной ногой, обутой в герметизированный ботинок.

Или вызвать Рэй на личный разговор, пользуясь тем, что они одни.