— Ты будешь в порядке? — он нагнулся, чтобы попасть в приоткрытое окно. — Пистолет в бардачке. Заряжен серебром. На всякий случай.

— Ага, — она кивнула, хотя прекрасно понимала, ей пистолет не поможет. Она даже не научилась стрелять за время работы в Агентстве. Все, что у Рэй получалось, это вспоминать.

— И Рэй, если я не вернусь через три часа, — к этому времени сядет солнце, он ведь об этом говорил, — уезжай. Это понятно?

— Ты вернешься.

Хотя... почему тогда она была так уверена в обратном?

Через полчаса напряженного вглядывания в дыру — из которой не доносились вопли, никто не полз, не пытался сбежать, ничерта — Рэй надоело.

Она рассеянно пощелкала тумблером радио, наткнувшись на не самую веселую, особенно в канун Хэллоуин, песенку, но переключать не стала. В конце концов, даже страшилки-пугалки были куда предпочтительнее тишины. И ее собственных мыслей.

— А что если... — она задумалась на этим всерьез. Взять пистолет. Фонарик. Боже, да хотя бы размять ноги...

Она уже выползала из водительского кресла, когда ее остановил звонок.

Ее собственный телефон никогда не звонил, не было кому, не было зачем. И вот теперь... незнакомый номер, высветившийся на сенсорной панели... он до чертиков пугал.

— Да?

— Рэй, это ты? — в динамике что-то ужасно шуршало, будто обладателя голоса тащили мордой вниз по гравию, и он попутно пытался отбиваться. — Здесь... ужасно... какие-то помехи, ты слышишь меня?

Не Финн, с облегчением выдохнула Рэй. Это оказался Дэмерон.

— Погоди, да? — на улице связь оказалась не лучше. К шуршанию добавилось попискивание. — Что такое?

— Мы... неправы... Лея сказала... там опасно, пусть... — снова шуршание, — возвращается.

— Но ведь город заброшен! Тут никого нет, — она почти кричала, чтобы ее услышали. -Вообще никого!

— Возвращайтесь... опасно... Лея сказала... — остальное затонуло в ровном шуме.

— Черт!

Пятьдесять восем минут до заката.

У нее снова был выбор. Завернуться и бежать, бежать, как советовал По, не оглядываясь, не думая.

Или отправиться за ним. В прошлый раз она была совсем маленькой, она не думала, просто пыталась выжить, что изменилось с тех пор?

Здесь, под землей, пахло по-другому. Пылью, сухой, и ужасно хотелось кашлять. Чесаться.

Рэй пришлось прикрыть рот платком, завязав наподобие маски, в самый раз, чтобы грабить банк, а не лезть в гнездо вампиров, и она то и дело нервно оглядывалась назад.

Под ногами похрустывали корни, а один раз она чуть не наступила на дохлую крысу. Вовремя заткнулась, иначе кто-нибудь ее бы точно услышал.

— Финн? — прошептала она, выглядывая за поворот. Здесь тоннель становился уже и шел вниз под наклоном. Земля, облепившая корни деревьев, была влажной. Источающей все тот же запах гнили.

— О черт, — повязка только слегка приглушила вонь, и Рэй снова захотелось тошнить. Она чуть не пропустила знак, оставленный Финном, чтобы не заблудиться, и теперь была куда внимательнее.

А затем тоннель закончился.

Рэй даже не сразу поняла это, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о корни.

Но тут земляной ход сменили камни, мощеные, точно старинная дорога, и фонарик выхватил из мрака кое-что не сильно напоминавшее узлы корней.

Это были люди, усевшиеся вдоль стен, точно собравшиеся немного передохнуть перед тяжелой дорогой, окаменевшие. Мертвые.

Сухие.

Она была бы такой же. Рэй посветила на ближайшую к ней группку — мать и дочь, обнявшиеся, не разорвать — на плече девочки, на пергаментно-белой, хрупкой коже, виднелся точно такой же шрам. Клеймо.

В этот раз ее вывернуло желчью и остатками кофе, а шум в голове перестал быть всего лишь плотной пеленой.

— Где ты? Где ты? — неслось отовсюду, и Рэй больше всего хотелось зажать уши, закрыть глаза и притвориться, будто ее тут нет, но она не могла, потому что боялась тех, кто были обречены навсегда остаться в этом склепе.

— Где ты? Иди ко мне... Рэй. Иди.

Оно знало, как ее зовут. Помнило.

— Моя маленькая Рэй...

Она тащилась вперед как завороженная, совсем позабыв о пистолете, о том, что могло ждать ее во мраке. О Финне.

— Иди сюда.

Добравшись до дверцы склепа, Рэй забыла обо всем.

Финн был мертв. Он лежал развороченной кучей окровавленной одежды и мяса у ног того, кого когда-то звали Бен Соло. Когда он был еще жив.

Теперь, настолько бледный, что лицо его точно светилось в полумраке, он смотрел на свою жертву с какой-то непонятной жалостью, а глаза его светились золотом.

— Зря он полез сюда. Почему ты не отговорила его? — Бен Соло цыкнул и стер с губ кровь.

А Рэй не могла пошевелиться. Карман оттягивал тяжелый пистолет, но она и не подумала достать его. Что-то... Что-то было не так.

— Твой голос... — внезапно поняла она.

У вампира Соло был самый обычный голос, хриплый, низкий, с неприятными интонациями, но он был... не таким.

— Мой голос? — теперь она привлекла его внимание, и Бен уселся на край каменного постамента. — Вместо того, чтобы бежать, или звать на помощь... ты хочешь поговорить о моем голосе?

В полумраке склепа он казался таким человечным. Никаких клыков, усохшей плоти, Бен Соло казался самым обычным человеком, только вот глаза посверкивали желтизной, а еще... он не боялся темноты и смерти. Любой другой чувствовал бы себя скованно, напряженно, но только не Соло.

— Он... неправильный. Это не ты звал меня.

— Это не я звал тебя, — повторил следом Соло. Но затем до него дошло.— Кто ты? Ты даже не охотница, — казалось, он только шевельнулся, но в следующее мгновение он был рядом с Рэй, и она почувствовала запах крови, исходящий от него.

Свежий.

— Кто ты? — он спросил снова, и все, что она могла, это опустить взгляд и держать его на уровне груди. — Отвечай.

Соло ухватил ее за подбородок, затряс, что было силы, и Рэй показалось, что она сейчас сломается в его руках.

— Я... Голос. Это все, что я знаю. Голос, который я уже слышала.

Она не чувствовала боли, только холодок по спине, когда куртка и рубашка,и майка — все посыпалось вниз распоротыми полосками. А его пальцы, холодные, мягкие пальцы, ощупывали ее клеймо.

— Он мертв, он больше не может позвать кого-либо. Я новый хозяин Ордена, слышишь? — его шепот был быстрым, скомканным, растерянным. — Ты не могла слышать его, Рэй.

— Но я же слышу, — ей больше не надо было прислушиваться. Или искать это внутри себя — смелость. Воспоминания и шепот слились в одно целое, в бездонную пропасть, поглотившую ее.

Она уже была в таком склепе.

Она уже однажды смотрела в глаза вампиру.

— Однажды ты вернешься ко мне, и я сделаю тебя своей наследницей, Рэй. Потому что... — шепот, не напоминавший ни женский, ни мужской, принадлежал чему-то более старому, куда старше обоих родов, высохшему и сморщенному нечеловеку со скрюченными пальцами, с изуродованной головой, с горящими желтизной глазами. — Потому что в тебе течет чистая кровь. Ты, мой маленький птенец... Ты одна достойна занять мое место...

Его звали Сноук. Лорд Сноук, но имя у него — Рэй вспомнила его, как и все остальное, — было другое, человеческий язык не выговорил бы его никогда.

— Ты не хотел, чтобы я правила Орденом. Ты... — это его запах, запах крови, запах сытого Бена Соло, она запомнила с детства. Его руки, оттащившие Рэй от родных, его ноги, на которые она смотрела, сколько могла, пока он не ушел. — Ты оставил меня умирать. Но я вернулась.

— Я здесь, ты слышишь меня? — она закричала, она кричала так громко, как могла, чтобы пробудить мертвых, спящих неживых, что тот, кто мог спасти ее, очнулся.

Старый склеп трясся под ее ногами, и земля, разбуженная, сырая, набухала старой древней кровью, и Рэй приникла к камням, в углублениях между которыми уже начинали собираться красные липкие лужицы.

А затем она почувствовала себя хорошо. Черт подери, она наконец почувствовала себя пробудившейся от старого кошмара. Живой.