Так что забирается с черного хода.

Рей он находит внутри.

Она сидит со своей стороны барной стойки прямо на полу и выглядит так, словно собирается зареветь. Или рыдала уже несколько часов, пока слезы не закончились.

— Вот дерьмо, что случилось?! — Хакс перемахивает через стойку, радуясь, что она низкая и на ней нет ничего хрупкого, потому что в такой спешке все это полетело бы на пол. — Рей!

— Не работает, — она поджимает губы и кривится. — Никак не помогает. Я просто… — ее руки дрожат, и она сжимает их в кулаки. — Со мной все не так.

— Что случилось? — одно дело урезонивать разбушевавшегося Кайло, а другое — девушку, до которой и дотрагиваться опасно. Так что остается только присесть на пол рядом.

— Я пыталась… я честно пыталась быть нормальной… — в этот раз удержать слезы ей не удается. Рей всхлипывает и начинает плакать. Беззвучно, закрыв лицо ладонями, а затем буквально падает Хаксу на руки.

Прижимается сама, прячет лицо где-то на груди, и на свитере появляются мокрые пятна.

Она обнимает его и просто плачет, а Хакс неловко опирается на угол стеклянной полки. В конце концов, он устраивает свои руки у нее на спине и откидывает голову назад, глядя в потолок.

— Ты все же скажешь, что случилось? — спрашивает он, а Рей потихоньку начинает успокаиваться.

Она ерзает на полу, понимая, что сейчас она в чужих руках, но не сбегает, и это уже хорошо.

— Я не знаю, что мне делать, — она кривится и поднимает лицо. Зареванная и растерянная. — Я просто не могу быть с другими. Я боюсь. А с тобой проще, — Рей шмыгает носом и принимается вытирать слезы. — Ты ничего не хочешь.

— Я хочу, чтобы ты перестала плакать, — отзывается Хакс.

— Прости, — она все же отпускает его и отползает назад. — Правда, прости, я не хотела, чтобы ты подумал…

— Я ничего не подумал. Честно, — Хакс вздыхает. — Все, правда, хорошо.

— А можно я… — она закусывает губу и смотрит на него растерянно. — Можно я… — голос ее садится и в конце превращается в шепот, — поцелую тебя… Всего один раз. Мне нужно это, иначе…

— Хорошо, — соглашается Хакс. Отталкивается от стекла и садится ровно. Это всего лишь поцелуй, и ей это действительно надо.

Ее губы на вкус соленые и шершавые, наверное, покусанные бесчисленное множество раз. И теплые. Рей вздыхает и прижимается к его рту.

Она действительно целует его, хотя для нее это нереальный подвиг, и Хакс отвечает на ее поцелуй.

Осторожно. Аккуратно. Просто отдает ей всю ту нежность, что есть в нем.

Но с заложенным после слез носом долго целоваться не будешь, и Рей отодвигается. Разворачивается и ложится Хаксу на колени, глядя куда угодно, только не на него.

— Если расскажешь, станет легче, — предлагает Хакс. — Не сразу, но потом да.

— Я не могу, это слишком… стыдно, — у нее в глазах снова блестят слезы. Рей обхватывает себя руками и вздыхает.

— Я расскажу что-нибудь в ответ. Что-то очень стыдное, — он смотрит на нее сверху вниз.

Чтобы собраться, Рей нужно несколько минут. Она несколько раз открывает рот, но не может выдавить из себя ни звука.

— Это случилось год назад, — ее взгляд мечется словно бешеный, — не помню точно. Я же так старалась забыть. Я возвращалась после занятий, было поздно, — Рей старается говорить отвлеченно, как будто это все происходило с кем-то еще. Совсем не с ней. — Я не была пьяной, я просто шла домой с учебы. Их было трое… — ее голос дергается и падает, превращаясь в безжизненное бормотание, — они решили остановить меня. И начали приставать. Порвали цепочку, когда тащили меня за нее.

Она смаргивает слезы и говорит глухо, с отвращением:

— Я не смогла сбежать. Их было трое, а я одна. Я не помню, кричала я или нет. Наверное, да, потому что после этого неделю не могла говорить вообще. Они насиловали меня по очереди. По одному и по двое. Думаю, ты и без подробностей можешь все представить.

— Я не хочу и не собираюсь это представлять, Рей, — качает головой Хакс. — Ты можешь перестать, если хочешь.

— Один из них, кстати, был похож на твоего друга, поэтому мне снова стало хуже. Но я подумала, что я смогу все пережить, если выдержу другого человека. Не получилось. Наверное, — и она снова шмыгает носом, — я могу любить только на расстоянии. Такое вот дерьмо, — даже ругается Рей тихо, как будто стесняется всего этого.

Своих слов. И своих мыслей.

— Теперь ты. Услуга за услугу… — Рей поднимает голову с его колен и садится рядом, а бутылки на полках мелко звенят, когда она прислоняется к зеркальной поверхности.

— Я… — вот теперь все сложно. Хаксу сложно собраться. — Я просто не фанат секса.

— В смысле? — подобный поворот событий озадачивает Рей, и она теряется. — Вообще?

— Да. Вообще.

— Ого, — ей нужно обдумать это. Еще бы, ему самому потребовалось лет десять, чтобы понять себя. — Ну ладно.

Они так и сидят в полумраке кафе-бара под стойкой, напоминая заигравшихся в прятки детей.

— Но мне правда легче, — внезапно признается Рей и сама ищет его руку. Находит и переплетает пальцы. — Намного.

Она учится прикосновениям заново. Потихоньку. Так медленно, что набраться смелости для второго поцелуя у нее занимает пару-тройку месяцев, не меньше.

Хакс не возражает.

Для него это просто короткие жесты, полные нежности — дотронуться до его щеки, прикоснуться к нижней губе, исследовать все лицо на ощупь. А для Рей это значит слишком много.

Потому что она уже прекрасно знает, что он не станет отвечать. Это ее инициатива. Это ее желание, и Хакс просто подчиняется.

— Ауч, — недовольно хмурится он, когда Рей дергает его за прядь волос. — Волосы не трожь, это святое.

Но для Рей нет ничего святого, и она нарочно принимается взлохмачивать их и громко смеется.

Ей мало, и она заставляет Хакса закрыть глаза.

— Не открывай, — шепчет она. — Ни за что, — а сама касается его губ своими. Больше никакой соли, никаких слез, только горькая сладость от кофе.

Потом спускается к шее и легонько прикусывает кожу. А затем облизывает место укуса.

— Рей, — ворчит Хакс, но она закрывает его рот ладонью.

— Ш-ш-ш, тебе же все равно. А мне нет.

— Мне не все равно, — пытается он пробормотать сквозь зажатый рукой рот, но ничего не выходит, так что сдается. И позволяет ей делать все, что она захочет.

Например, раздеть его до пояса и прижаться обнаженным телом к его груди.

И им еще повезло, что Рена нет дома, иначе черт знает, что бы тут началось. Хотя в последнее время Кайло уже не так злится. Просто закатывает глаза и обзывает Хакса идиотом.

— Рей, что ты… — не успевает сказать Хакс, как его толкают на спину на кровати. Глаза он открывает. Конечно же, открывает, очень вовремя, потому что Рей уже успевает раздеться целиком. Она сидит рядом с довольно проказливым видом, словно замышляет что-то нехорошее.

Например, защекотать его до смерти.

Или заняться любовью.

— Что? — спрашивает она его, прикусывая губу. — Не хочешь?

— Иди сюда, — зовет ее Хакс.

Рей стягивает с него брюки, избавляется от собственных трусиков и оседлывает его. Ласкает член, пока тот не встает — механика мужского тела ее до сих пор забавляет — и направляет в себя.

Она все еще контролирует каждое его движение, хватает за руки и прижимает их к постели, не давая шевельнуться, хоть это больше игра.

Она всегда сверху, и страха в ее глазах больше нет.

Остаются только теплые прикосновения мягкой кожи, слабые вздохи и ее улыбка.

Это неизбежно, думает Хакс. Возбуждение в его теле нарастает. Медленное и тягучее, оно не похоже ни на что и на все сразу.

На соленые губы со вкусом слез, на сплетенные пальцы. На разноцветные глаза с забавными пятнышками.

Он кончает со вздохом, и через пару мгновений к нему присоединяется Рей. Она обмякает и опускается на него, смеется и уже с легкостью устраивает голову на его груди. Прижимается щекой к обнаженной коже и заслушивается стуком сердца.