- Осторожно. Здесь раненый.
Но уже и эти ноги мелькнули в окне. В вагоне жуткая жара. От горящего тепловоза стенки кажутся горячими, а воздух, как в парилке. Я сразу взмок и гимнастерка прилипла к телу.
Их было очень много, живых или уже мертвых, стонущих или подозрительно тихих, некоторые с вывернутыми руками и ногами, открытыми ранами, окровавленных, лежащих вперемешку с вещами между креслами. На самом "дне" был завален самый тяжелый. Когда его "раскопали", то моим напарникам чуть не стало плохо. Голова мужчины и плечом внесло в окно, наружу, и все это было придавлено массой металла вагона. Я руками разгребаю землю, пытаюсь его откопать. На мою спину упали веревки. Спрыгнуло на свободное место еще несколько солдат.. Они стали помогать выталкивать людей из-за соседних сидений в окна. Какой то ефрейтор согнулся на корточках и помогал мне выгребать землю вокруг головы . Руки уже в своей крови от порезов о стекла, выдавленного окна. Нам удается выдернуть голову и плечо из земли, но на это что то жуткое. Это бесформенная лепешка, спрессованных костей и мяса... Моего напарника сразу вырвало на окровавленный и заброшенный вещами "пол".
- Ничего, парень, - успокаиваю я его. - Заберись наверх, дыхни пару раз свежего воздуха и если сможешь..., возвращайся назад...
- Вытащите меня...,- раздается женский голос, где то недалеко.
- Потерпите, сейчас к вам придем.
Я уже работаю как автомат. Тошнота, которая подкрадывалась сначала, исчезла. Ребята уже стали задыхаться в этой жуткой жаре и вони, несколько человек упало в обморок. Их приходилось поднимать на веревках и новая смена заступала на их места. Тела уже не выталкивают руками в окна, а подвязывают ноги за веревку и сверху тянут...
- Ей, взяли.
Сейчас у меня помощником, известный в части спортсмен, Бобров. Мы разворачиваем очередного человека, накидываем на ногу петлю веревки.
- Пошел.
Из повисшего тела сыпятся кошельки и записные книжки. Несколько рук наверху уже держат безвольное тело и оно исчезает в квадрате света.
- Давай следующего.
Женщина стоит... Действительно стоит. Ее "забило" между ножек сиденья. На грязном заплаканном лице страх и ужас.
- Я не могу вылезть, - говорит она дрожащим голосом. - Мои ноги зажало...
Бобров откидывает несколько человек на свободное место, освобождая ее ноги.
- Ну-ка, давай.
Мы тянем ее за плечи.
- Ай, - вопит она и теряет сознание.
Все же выдергиваем женщину из зажимавших ее ножек сиденья и тут замечаем, что ее нога нелепо вывернута в сторону.
- Сволочи, - рычит Бобров, - если бы знать, кто это сделал. Эй, держите.
Он один подхватывает тело и подтаскивает его к окну. Я запрыгиваю на кронштейны сидений и принимаю от него тело женщины, потом приподнимаю его наверх. Женщина зависает в воздухе и тут же растворяется в светлом пятне окна, мелькнув разодранным платьем.
- Старшина, ты здесь? - раздался крик сверху.
- Здесь.
- Тебя полковник зовет.
Я цепляюсь за веревку и с трудом ползу наверх.
Свежий воздух ворвался в легкие и у меня чуть не потемнело перед глазами. Солнце еще не зашло и своими боковыми лучами, освещает страшную картину. По прежнему горит тепловоз, выбрасывая столб черного дыма. Недалеко от вагонов, аккуратно положенные в ряд, лежат неподвижные люди. Другая часть- по видимому живых, разбросана до ручья, вокруг них копошатся солдаты, неумело перевязывая и оказывая первую помощь. За ручьем скопление машин. На высоком месте группа офицеров, рассматривает место трагедии. Я иду к ним. Меня шатает от усталости и я не удерживаюсь, нечаянно оступился и свалился в ручей. Еле-еле выкарабкиваюсь из него и иду по болоту к возвышенности.
- Товарищ полковник, старшина Ковалев по вашему приказанию прибыл...
- Здесь командующий.
Теперь я замечаю генеральские лампасы и поворачиваюсь к ним.
- Отставить, - говорит генерал. - Много там...
- Много. Нам не справиться до темна. Люди устали и там внутри дикая жара, солдаты не выдерживают, падают прямо в вагонах. Нужна хоть какая-нибудь замена.
Он кивает.
- Нет медикаментов...
- Это уже...
Генерал кивает в сторону. Я поворачиваю голову и вижу десятки санитарных машин. Несколько солдат и гражданских натягивали палатки.
- Но они здесь, а раненых надо перенести через ручей.
- Надо, - генерал скептически смотрит на мою мокрую, покрытую красными и рыжими пятнами одежду. - Если надо, то перенесут. Говоришь до ночи не справиться?
- Нет.
- Хорошо, иди. Сейчас вам будет замена.
Иду обратно, уже успешно перебираюсь через ручей и обойдя нескольких лежащих раненых, натыкаюсь на грязного, окровавленного Ярцева. Его глаза отупело смотрят на меня и не узнают.
- Валя, Ярцев, - я дергаю его.
Он приходит в себя.
- Старшина...
- Сейчас будет замена.
- Какой ужас. Столько покалеченных, а там...
Он устало выбрасывает руку.
- Их еще много. Мы даже не расчистили половины вагонов.
- А мы перевязываем простынями... Рвем их и мотаем, так прямо и мотаем...
Какие то гражданские ходят между лежащими и обыскивают их.
- А это кто?
- Воры, - равнодушно отвечает Ярцев.
- Вот я им сейчас...
- Сережа, не надо...
Но я пошел на ближайшую фигуру.
- Что ты здесь делаешь?
- Иди ты..., - огрызается тип.
Тут во мне прорывается злость. Я всаживаю ему кулаком в переносицу. Тело наглеца отлетает, он ногами зацепляется за раненого и падает... И тут я чувствую, что у меня больше нет сил, медленно опускаюсь на землю. Сзади раздались крики, из-за ручья к нам бежали сотни солдат и офицеров. Помощь пришла.
- Здорово вы его, - раздается женский голос.
Я узнаю ее, эта та женщина с вывернутой ногой, которую мы с Бобровым откапали в вагоне. Она приподняла голову с земли и смотрит на меня.
- Как ваша нога?
- Вправили. Ваш фельдшер вправил. Даже не спрашивая ни о чем, подошел, дернул, повернул ногу и пошел дальше. А вы откуда знаете, что у меня нога...?
- Я помогал, вытаскивал вас, когда застряли в сиденьях.
- Так это вы?
- Там еще один был...
Она кивает головой. Мимо нас топают солдатские сапоги. Один задерживаются у женщины.
- Вы, как?
Это с сумкой красного креста, худощавый солдатик.
- Я ничего. Вон там другим плохо.
Солдатик срывается и бежит дальше. Ко мне подходит Ярцев и садится рядом на землю. Вокруг начинают собираться люди нашей части. Приходит Селиванов, с мутными глазами, со своими, помешанными от всего увиденного и жары, ребятами. Эти падают на землю и кое-кто засыпает. Появляются солдаты всех четырех взводов, вид у них плачевный, все валятся на землю, между носилками и молчат. Рядом подсаживается сержант Абрамов и Васенька и тут я почему то вспоминаю, что они должны сходить были за селедкой в столовую.
- Ну как, селедку достали?
- Какую селедку? - в глазах тупое недоумение. - А... Ну ее в....
Абрамов ругается.
- Ты Володьку не видел?
- Володьку? Нет.
Абрамов откидывается назад и, чуть не задев лежащую женщину, затихает на земле. Проходит минут двадцать.
- Старшина.
Это лейтенант Синицын, командир транспортного взвода.
- Поднимайте людей, пусть идут к машинам, мы отправляемся обратно в часть.
- Слушаюсь, - мои мускулы одеревенели, но я пересиливаю себя и поднимаюсь. - Подъем. Все к машинам.
Замершая на земле масса людей зашевелилась и неохотно стала подниматься.
- Абрамов, подъем.
- Пошли вы все...
- Коля, - я наклоняюсь над ним, - пойдем, мне еще надо обойти все вагоны, посмотреть не отстал ли кто из наших. Ведите с лейтенантом людей.
Абрамов мрачно поднимается и первый идет к ручью. Остальные плетутся за ним.
- Вы уже уходите? - приподнимается на локтях женщина.
- Да, уходим.
- До свидания, ребята. Спасибо вам.
