- Мне сказали, что ты еще и вещунья.
- Разве это пугает тебя?
- Я просто не знаю ничего об этом. Поэтому, наверно нет.
- Тогда прижми меня к себе, крепко-крепко и утащи куда-нибудь.
Я утащил ее в поле, в стог сена. Мы безумно любили друг друга в эту ночь. Когда устали, я спросил ее.
- Так что ты там в будущем про меня узнала.
- В четверг следующей недели у тебя будет самый тяжелый день в жизни, а всего, ты два раза пройдешь страшные испытания и один из них будет этот.
- Меня в четверг ранят, зарежут...
- Нет, не это. Ты будешь на грани сумасшествия.
Чувства ностальгии у меня сразу пропали.
- Ну вот, приехали.
- Сам начал.
- Ты меня... выручишь.
- Я тебя всегда буду тебя спасать и выручать.
Она уткнулась своим холодным носом мне в грудь и затихла.
Где то наверху сеть млечного пути перегородила небо. Оказывается есть на земле люди, которые могут предвещать судьбу, они словно яркие звездочки плаваю отдельно и приковывают к себе взгляд, но могут сразу стать незаметными, если их швырнуть в густоту этих светящихся скоплений.
Мы засыпали.
Трудовой день ни чем не отличался от предыдущего, только Верка со мной не разговаривала и я решил, что лучше пусть на учете стоит Володька, а я поползаю по стремянкам.
Вечером опять танцы и моих уставших ребят не узнать. Они чистятся, бреются, стригутся и наполненные энергией молодости уходят к клубу. Сегодня наша последняя ночь.
- Мы с тобой еще встретимся, не так ли? - спросил я Катю.
- Да, я к тебе приду на следующей неделе.
- Ты знаешь куда?
- Знаю. Отсюда недалеко, час ходьбы. Там всегда были военные лагеря.
- По прежнему утверждаешь, что в четверг я подвергнусь испытаниям?
Она кивает головой.
- И поэтому приедешь меня поддержать.
Опять кивок головы.
- Ах ты моя ведьмочка.
Я нежно ее целую в шею и чувствую, как дрожь охватила ее тело.
- Сереженька, я хочу тебя.
Опять знакомая копна и мы бросаемся в ночь любви. Уже под утро Катя почти засыпает.
- Как к тебе в селе относятся?
- По всякому, кто хорошо, кто плохо. Но еще никто не обидел, боятся маму. Даже председатель и парторг кланяются ей издали.
- Подруги, друзья есть?
- Нет. В школу ходила, так и не заимела.
- А ухажеры были?
- Ах, эти... Нет... Обходили стороной...
Катя клубочком прижалась ко мне и затихла. Я глажу ее тело, потом прижимаю к себе и... засыпаю.
- Вставай, - Катя теребит меня. - Вам сегодня уезжать.
Я гляжу на часы. Черт возьми, уже восемь.
- Ты меня проводишь?
- Нет. Там будет много народу. Я не хочу слышать обидных слов. Люди многого не понимают...
- Разве они сейчас ничего не замечают?
- Замечают, но мы с мамой на особом положении в селе. Давай не будем тратить время на бесконечные вопросы, я эти три дня как вырвалась из клетки и хочу все - целоваться, любить, смеяться. Три ночи это так мало.
Мы целуемся и Катины глаза парализуют меня, я не могу от них оторваться. Вдруг веки закрываются.
- Иди, мой милый, я теперь буду с тобой.
Ухожу от копны и оглядываюсь. Белое платье чуть колышется на легком ветерку, рука поднята, а голова задрана к небу, как-будьто она молилась...
У сеновала полно гостей, здесь много девчат и несколько парней. Солдаты уже встали, привели себя в порядок и с грубыми остротами встретили меня. Володька сразу отвел в сторону.
- Тебя местные все осуждают.
- За что?
- За связь с колдуньей.
- А им то что? Пусть лучше не лезут не в свое дело.
- Вот и я им говорю.
- Все готовы?
- Все. Может дернем водяры напоследок, у меня готово.
- Нет, надо сначала съездить в сад, набрать яблок для части, а потом, посмотрим.
- Понял. Сейчас все мальчикам объясню.
Володька бежит к парням и что то интенсивно им говорит. На мое удивление, все, даже гости дружно встали и пошли к машине. Вскоре кузов наполняется девичьим писком, хохотом и криками. Я открываю дверку кабины и вижу... Веру. Она неподвижно сидит и смотрит вперед.
- Здравствуй, Вера.
- Здравствуй.
Сажусь рядом.
- Сеня, поехали к саду, - прошу шофера.
Машина медленно ползет по дороге.
- Сережа, я понимаю она тебя околдовала, - вдруг прерывает молчание Вера, - неужели ты не можешь проснуться.
- Я вроде не сплю.
- Катька может каждого в свинью превратить, она хуже матери. Ее чары должны кончиться за селом. Очнись, Сережа.
- Она что, до этого кого-нибудь околдовывала?
Вера молчит. Мы подъезжаем к саду и тут она говорит.
- Ты ничего не понял.
На этот раз все присутствующие собирают яблоки, а так как Вера, из экономии, не позволила собирать в ящики, их просто из корзин высыпают в кузов. Вскоре пол машины засыпаны и я объявляю отбой. Тут то Володька и развернулся. На пустых ящиках появились бутылки, стаканы, хлеб и... яблоки. Всем досталось понемногу и началось прощание. Девчонки целовались с ребятами. Рядом со мной очутилась Вера.
- До свидания, Сережа.
- До свидания, Вера.
- Дай я тебя поцелую на прощание.
Она тянется ко мне губами и тут... раздается треск электрического разряда, меня здорово ущипнуло, Верка отлетела в сторону.
- Ну что? - чуть не плача говорит она, - убедился. Ты заколдован.
Она развернулась и умчалась в сад.
- Ребята, поехали, - призываю я.
Солдаты нехотя забираются в кузов. Они рассаживаются на бортовые скамейки, их ноги лежат на яблоках.
Сегодня четверг. Тот самый, о котором так нехорошо предсказала Катя.
Мы только что пришли из столовой. В летнем лагере наступил час спокойной послеобеденной жизни. Офицеры ушли в городок к своим семьям и только дежурный по части капитан Мерзляков метался между палаток, доводя дневальных до изнеможения уборкой и чистотой уже очищенных дорог и окрашенных оградок.
- Эх, выпить бы...,- мечтательно тянется на койке мой сосед сержант Абрамов, - ... тоска то какая.
- Может организуемся, ребята.
Это уже раздается голос моего друга Володьки Пресняка. Его нары рядом со мной, мы лежим голова к голове.
- Если пойти к бабке Настасье, она нам такого пойла даст, что потом неделю голова болеть будет, - развивает мысль Абрамов. - Эта, сволота, чего только в самогон не кладет, от табака до птичьего помета.
- Жаль до поселка очень далеко, там они гонят из фруктов такое пойло, что пальчики оближешь. От спички вспыхивает сразу, - дразнит нас Володька. Так как, в поселок или к бабке Настасье?
- Я пас, - раздается голос в самом углу палатки. Это командир отделения вычислителей, младший сержант Ярцев, умница и надежный товарищ. - У меня денег нет.
- Я угощаю, вчера получил деньги из дома, - заводила Абрамов уже не может остановиться. - И повод есть, сегодня конец августа, день то какой... грех за него не выпить.
Володька сразу поднимается с койки и начинает шарить в своем кошельке.
- Я за Сережку и за себя, - он выкладывает деньги на одеяло.
- А кто пойдет в поселок? - ожил Ярцев.
- Ладно уж, я и сбегаю, - предлагает Володька.
Все зашевелились. Абрамов кидает к общей сумме несколько крупных купюр.
- Сколько там?
- На четыре бутылки хватит.
- Хорошо. Я сейчас пойду на кухню, выбью у старшины несколько селедок и буханку хлеба. Эй, - зовет он вглубь палатки, - Васька, спишь?
- Нет, я с вами...
- Тогда пошли на кухню, мне поможешь.
- Ребята, только не нарвитесь на капитана, - прошу я.
- Этот кретин, сейчас успокоиться. Он себе устроит обеденный перерыв и уедет в свой домик, под юбку молодой жены. Во, слушайте.
Мерзляков уже бросил метаться среди палаток и дает последние наставления дневальным. Через тонкие стены раздается его визгливый голос.
- Звоните мне сразу, если что... Да где же эта чертова машина?
