— Он один по результатам тотальной проверки вне подозрений.

— Считаешь этого достаточно, чтобы считать предателем именно его?

— А ты нет?

— Нужны более серьезные доказательства, чем твоё мнение…

— Спорим, теперь они у тебя есть?

— Есть.

— И что будешь делать?

— На стейки козла порежу…

— И зажаришь… — улыбнулся Дим. — Барбекю из козлятины никаким соусом не спасешь… Вонять будет…

— Ничего переживу.

— Есть менее ароматный вариант…

— Делись.

— А если я ему отдам эту «коробочку»…

— С ума сошёл?

— Спокойно бабка. Всё продумано, — ответил Дмитрий, меняя целеуказание Инку вертолета на курс к столице.

— Смотри, ошибёшься — похороны будут за счёт государства…

— Знаю… В утилизаторе. И возможно прямо в скафандре.

— Что?!!

— Татьяна Михайловна, поделитесь секретом: каково это столько жить?

— Сам догадался или кто подсказал?

— Заподозрил давно, когда ещё нам награды выдавали. А доказательства появились совсем недавно…

— А если я скажу, что ты ошибся?

— Попробуй…

— Ты ошибся, — с легким оттенком веселья прозвучало в ответ.

— Тогда поменяй манеру отвечать на вопросы, и сотри запись беседы с Джеймсом Смитом…

— Ах ты наглый мальчишка! Влез ко мне в систему?

— Зачем мне это надо? Делать больше нечего что ли? А вот посмотреть, что идёт через ретранслятор вертолета, это да. Как пилот-контролер, я просто обязан отслеживать все операции системы…

— Канал шифрованный, — Татьяна явно растерялась. Такого поворота она не ожидала.

— Ключом и алгоритмом «дяди Васи»… Кстати, если отбросить всё остальное, откуда они тебе известны? Их знало всего четыре человека. Двое точно умерли…

— Сейчас и третий скоропостижно скончается… — услышав такое заявление главы НР, Скар лишь слегка усмехнулся. Третий, кому был известен код, умер очень давно, но в то же время был как будто жив. Вопрос к философам, считать ли человека обладающего знаниями, опытом и памятью, а так же обладающего настолько сходным мышлением, что это позволяет воспринимать чужие навыки как свои, тем самым, что почил века назад? И если для Татьяны, похоже, таких вопросов не было, то для самого Дмитрия всё было не столь однозначным. Он считал немного иначе, но играет ли это роль, если другой человек придерживается своего мнения в этом, исключительно философском, вопросе? Юристы точно будут иметь несколько самобытное мнение, определяемое не логикой и объективными явлениями, а исключительно в соответствии с «де юре». Ничего такого говорить в ответ он, конечно, не стал, а только тихо проворчал:

— И через месяц буду к тебе по ночам являться.

— Тебе будет неуютно в моих кошмарах

— А я живьем и с коньяком. Или думаешь, что было сложно сообразить, как создать резервную колонию биоботов?

— До тебя никто не догадался…

— Да и я не догадывался. Просто спросил у Первого как это сделать. Он и рассказал.

— Ему то зачем?

— Спроси у него… Хорошие, кстати, машинки. Похоже, что специально под противодействие электромагнитному импульсу заточены…

— Спрошу… Обязательно спрошу… И не уходи от темы… Если тебе понадобится эта колония, тогда ты дурак и неуч. И до своего прародителя тебе, даже если и обладаешь всеми его знаниями, ещё расти и расти.

От этого, слегка покровительственного нагоняя, Дим почувствовал себя несколько неуютно. Только что, ему одной фразой продемонстрировали, что его выводы в корне не верны. И вопрос, что теперь делать с этим пониманием, вызывал у него серьезное беспокойство.

— А для долгой жизни ничего и не нужно, — продолжила делиться житейской мудростью Татьяна. — Биоботы и так могут поддерживать организм в идеальном состоянии без ограничений по срокам. Тут другое… Психология… Если человек убежден, что должен стареть, они позволят ему постареть и умереть в итоге. Просто ухудшится эталонная схема состояния организма, и вернуть здоровье и молодость ты уже не сможешь. Как решить проблему «усталости от жизни», Василий, придумать так и не смог.

— Почему тогда не сделал принудительно… — начал рассуждать Дим, но Татьяна не дала ему договорить, проворчав в ответ:

— Знаешь проклятие: «Чтобы ты жил вечно»?

— Нет. Но у тебя же как-то получилось?

— Работы очень много… Некогда от жизни уставать. Вон правнучек, только что, веселья подкинул… И что с ним теперь делать? Молодой же и дурной, как я не знаю кто. Зато всё обо всем уже знает и всё продумал… А мне потом эту кучку разгребать придётся…

— Сам разгребу… — немного обиделся Дмитрий за такое мнение о себе.

— Ну да… прибить тебя теперь будет хлопотно. Ладно, включай виртуалку и рассказывай, что вы там с этой «консервной банкой» задумали…

— Ты тоже иногда ошибаешься…

— Ну так до бога мне ещё далеко. Я только горшки обжигаю, а лепят их совсем другие, — в голосе Татьяны послышались знакомые нотки ехидства. Дмитрий подумал, что гроза миновала, как его тут же вернули на землю. — И лепят их, как правило, возомнившие себя слишком «умными», и даже не из глины…

Вертолёт, закончив оперативный ремонт, набрал высоту и скорость. Сложив лопасти в крыло, он перешёл в реактивный режим полета и устремился к столице. Через несколько часов машина приземлилась на крыше здания Главного Управления Разведки России.

Из открывшейся двери пилотского отсека выпрыгнул человек в тяжелом десантном скафандре. Глухо стукнули по пластобетонному покрытию ботинки. Сотни еле заметных нитей выстреливших из подошвы на мгновение коснулись площадки. Снизу вверх пробежали изменения, окрашивая БСК в угольно черный цвет.

В центре контроля безопасности сидел, следивший за экранами, дежурный. В принципе, он был лишний в этом зале, но зато можно было успокаивать себя тем фактом, что он далеко не первый кто воздаёт дань традиции неверия в надёжность техники. Или вот как сейчас — обалдевать от факта наглого приземления легкого десантного вертолета на оперативной площадке ГРУ, когда даже начальники управлений не рискуют туда садиться без пары сотен согласований.

Между тем, десантник на экране перевел оружие скафандра из походного в боевое положение. Коротко пискнули модули слежения, опознавшие начало действий систем наведения и развертывания боевых модулей информационного сопровождения. Судорожно сглотнув, дежурный вдавил кнопку ручного объявления тревоги и откинулся в кресло, ожидая, когда вокруг него развернется индивидуальный кокон системы жизнеобеспечения. Спустя секунду, он удивлённо осмотрелся. Ничего не происходило, а камеры продолжали бесстрастно транслировать шагающий по коридорам здания скафандр в полной боевой готовности.

— Система… — слабо прошептал он, понимая что, судя по всему, случилось невозможное и весь комплекс обеспечивающий безопасность здания взят кем-то под контроль и значит, ответа он не услышит.

— Слушаю вас? — как гром среди ясного неба прозвучал для него вопрос Инка безопасности.

— Почему не объявлена тревога?!! — в отчаянье крикнул дежурный.

— Нет оснований для объявления тревоги… — словно издеваясь, прозвучало в ответ.

— Посмотри на экран у нас вооруженное проникновение! — подаваясь вперёд, проорал уже совсем переставший, что-либо понимать дежурный.

— Данная персона имеет необходимые полномочия для своих действий. Объявление тревоги и любое противодействие его намерениям будет расценено как измена государству. С соответствующими последствиями, — в монотонном голосе Инка, дежурному послышались сухих щелчков пневматического молотка, с равномерностью метронома забивающего гвозди в крышку гроба. Его собственного гроба, надо заметить… И, словно сжалившись над человеком, ИНК всё тем же голосом пояснил:

— Ваши действия признаны правомочными. Соблюдайте спокойствие.

— Спасибо утешил, — нервно пробормотал дежурный. Понимая, что бороться с появившимся желанием сменить работу, он не в силах. — Мог бы и предупредить.