Циклоп Полифем также был сицилийцем. (Возможно, в образе этого одноглазого исполина представлялась сама гора Этна.) Он был влюблен в Галатею, морскую богиню из числа нереид, и настолько разозлился, когда она предпочла ему простого смертного по имени Акид[6], что раздавил соперника скалой на склоне вулкана (в жерле которого мифы помещали кузницу бога Гефеста). Галатея не смогла оживить своего возлюбленного, поэтому превратила его в реку, стекающую по склону Этны к морю, где они двое вновь воссоединились. Память об Акиде сохраняется в имени городка Ачиреале и других населенных пунктов – их не меньше восьми – на острове. Неподалеку от Ачи Трецца и Ачи Кастелло торчат из моря три огромных скалы; это так называемые scogli dei Ciclopi, «Циклоповы камни», те самые валуны, которыми Полифем кидал в Одиссея и его товарищей, благодаря хитрости сбежавших из пещеры одноглазого великана. Одиссею вообще не слишком везло на Сицилии: вскоре после встречи с циклопом ему снова выпало едва избежать смерти у берегов острова, когда он проплывал Мессинским проливом, и Харибде, дочери Посейдона, вздумалось сыграть с мореходами свой любимый трюк – закрутить морскую воду в гигантском водовороте. (Соседка, шестиглавое морское чудовище Сцилла, жила напротив, на материковой стороне пролива.)

Но моя книга не является трактатом по греческой мифологии. Настало время вернуться к более прозаическому миру наших дней. Знаменитые слова из «Леопарда» Джузеппе ди Лампедузы, использованные в качестве эпиграфа к моей книге – эти слова произнес князь дон Фабрицио Салина, обращаясь к пьемонтскому офицеру в 1860 году, через несколько месяцев после захвата Сицилии Гарибальди, – емко формулируют долгую историю острова и объясняют бесчисленные различия между сицилийцами и итальянцами (казалось бы, ближайшими географическими соседями – ведь пролив не является серьезной преградой). Эти народы различаются лингвистически, говорят каждый на собственном языке, а не на диалектах одного языка: у сицилийцев привычное конечное «о» меняется на «у», и почти все итальянцы признаются, что не понимают своих южных собратьев. Что касается географических названий, тут сицилийцы демонстрируют одержимость звучными пятислоговыми именами – Кальтаниссетта, Ачиреале, Калашибетта, Кастельветрано, Мистербьянко, Кастелламаре, Кальтаджироне, Роккавальдина… Этот список можно продолжать едва ли не бесконечно[7]. (Лампедуза дал усадьбе дона Фабрицио замечательное имя Доннафугате.) Еще они отличаются внешним видом – среди них удивительно много рыжеволосых и голубоглазых, что заставляет вспомнить традиционный облик их предков-норманнов; впрочем, более вероятно, что здесь «отметились» прежде всего британцы (в период Наполеоновских войн), а сравнительно недавно – англичане и американцы (в 1943 году). Сицилийцы имеют даже собственную гастрономию, для которой свойственно почитание хлеба – на острове его семьдесят два сорта – и беззаветная любовь к мороженому, которое островитяне поедают даже на завтрак.

Вино здесь тоже особенное; Сицилия является одним из наиболее значимых винодельческих районов Италии. Хорошо известно, что первая виноградная лоза возникла из-под ног бога Диониса, плясавшего у подножия Этны. Со временем из этой лозы стали изготавливать знаменитое мамертино, любимое вино Юлия Цезаря. В 1100 году Рожер д’Отвиль основал винокурню в аббатстве Святой Анастасии близ Чефалу; эта винокурня по-прежнему работает. Почти семьсот лет спустя, в 1773 году, Джон Вудхауз высадился на берег в Марсале и обнаружил, что местное вино, которое выдерживалось в деревянных бочках, обладает замечательным сходством с испанскими и португальскими креплеными красными винами, столь популярными тогда в Англии. Поэтому он купил сразу несколько ящиков и привез домой, где это вино приняли весьма радушно, а затем вернулся на Сицилию и к концу столетия уже наладил массовое производство. Примеру Вудхауза спустя несколько лет последовали члены семейства Уитакер, с чьими потомками я хорошо знаком и чью внушительную (и довольно угрюмую на вид) виллу Мальфитано в Палермо можно посетить по утрам в будние дни. Заодно можно побывать и на соседней Виллино Флорио, великолепном образчике ар-нуво, которому лично я безусловно отдаю предпочтение.

Любой разговор о Сицилии неизменно порождает вопросы о мафии, а на подобные вопросы, что неудивительно, очень сложно отвечать, не в последнюю очередь потому, что мафия умудряется быть одновременно везде и нигде. Мы приглядимся к мафии более внимательно в главе 16; здесь же следует сказать, что это вовсе не кучка бандитов – типичному иностранному туристу на Сицилии столь же безопасно, как и в любой другой местности Западной Европы[8]. Крайне маловероятно, чтобы он вообще столкнулся с этой организацией за время пребывания на острове. Но вот если такой турист решит поселиться на Сицилии и начнет договариваться о приобретении недвижимости, к нему вполне может заглянуть «на огонек» очень вежливый и хорошо одетый джентльмен – по виду смахивающий на преуспевающего адвоката, – который объяснит, почему ситуация с проживанием на острове не настолько простая, как может показаться на первый взгляд.

В завершение два слова о писателях Сицилии. Два сицилийца удостоились Нобелевской премии по литературе – это Луиджи Пиранделло и Сальваторе Квазимодо (псевдоним Сальваторе Рагузы). Пьеса Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора» принадлежала к числу ранних образцов «театра абсурда» и вызвала такой резонанс на премьере в Риме в 1921 году, что драматургу пришлось бежать через боковой вход; однако впоследствии она стала признанной классикой и теперь входит в репертуар театров всего мира. Сам Пиранделло сделался убежденным фашистом и пользовался восторженной поддержкой Муссолини. Стихи Квазимодо очень популярны в Италии и переведены на сорок с лишним языков. Но если вам захочется ощутить истинное обаяние Сицилии, обращайтесь не к этим литературным колоссам, а к творчеству Леонардо Шаша и Джузеппе Томази ди Лампедуза. Шаша родился в 1921 году в маленьком городке Ракальмуто, между Агридженто и Кальтаниссеттой, где и прожил большую часть своей жизни. Его лучшие романы – «День совы», «Каждому свое», «Сицилийские родичи» – представляют собой первоклассные детективные истории с выраженным сицилийским колоритом; но также они анализируют трагические недуги острова, наподобие политической коррупции и – куда же без нее? – мафии. Легче для восприятия, но все равно сугубо сицилийские криминальные романы Андреа Камиллери, на основе которых недавно сняли превосходный телевизионный сериал со сквозным героем, детективом-инспектором Сальво Монтальбано, начальником полиции в вымышленном городке Вигата. Этот сериал приобрел такую популярность, что Порто Эмпедокле, родина Камиллери, официально изменил свое название на Порто Эмпедокле Вигата.

Что же касается Джузеппе Томази ди Лампедузы, для меня он является несомненным классиком. Роман «Леопард», на мой взгляд, – лучшая книга о Сицилии, какую я когда-либо читал; на самом деле я бы причислил ее к величайшим романам двадцатого столетия. Тем, кто заинтересовался автором, горячо рекомендую замечательную биографию Лампедузы «Последний леопард» за авторством Дэвида Гилмора. Ряд других работ, представляющих интерес, указан в библиографии.

Впрочем, книги никогда не рассказывают нам всего. Ни один «пришлый», как я подозреваю, не сможет до конца проникнуть в тайны острова; мы, «чужаки», должны просто делать все от нас зависящее, и я могу лишь надеяться, что моя короткая история Сицилии внесет сюда собственную, весьма скромную лепту.

Вряд ли удивительно – поскольку остров расположен фактически в самом центре Средиземного моря, – что на Сицилии множество доисторических достопримечательностей. К примеру, на острове Леванцо, недалеко от Трапани, имеется огромная пещера, по какой-то причине именуемая Гротта дель Дженовезе, пещерой генуэзцев; ее стены украшены неолитической живописью, изображениями зубров, оленей и даже рыб. Эти изображения были найдены совсем недавно, в 1950 году. Другие рисунки, значительно более древние, но, пожалуй, менее примечательные, были обнаружены несколько лет спустя на Монте-Пеллегрино, массивном золотистом утесе, что высится над дорогой в Монделло, всего в паре километров от Палермо. Кому это интересно, могут найти всю необходимую информацию – и, возможно, даже больше – в археологическом музее. А для тех из нас, кто готов оставить предысторию специалистам по первобытной истории, первой подлинной культурой на острове Сицилия является микенская (примерно с 1600 года до нашей эры). Вероятно, около 1400 года до нашей эры Сицилия оказалась одной из узловых точек в обширной сети торговых путей, которые начинались от Микен в северо-восточном Пелопоннесе и тянулись вплоть до Кипра и Северной Африки. Увы, такое благополучие не продлилось долго. Микены погибли – никто не знает точно, почему и как – около 1200 года до нашей эры, объемы торговли резко сократились, и сицилийцы вернулись к прежним занятиям и обычаям.