Алексей уже слышал эти слова - о царстве мертвых - от Ольги.
- Мой дорогой... - Алевтина смотрела на Алексея завлекающе и немножко беспомощно - слабая женщина, которой требуется помощь сильного мужчины... Мой дорогой, я должна для храбрости выпить.
Алексей уже совершенно пришел в себя и решил, что рюмка коньяка ему тоже не помешает.
- Не возражаю, моя дорогая, - со смешком ответил он.
- Не иронизируй, Алексей. - Алевтина изящно выпила коньяк. - Я сейчас тебе изложу свои просьбы, а ты ответишь: "да" или "нет". Итак, самая простая, чисто женская. Ты доставишь меня на моей машине в аэропорт. Ни Благасов, ни Волчихин не знают и не должны знать, каким рейсом и когда я улетаю. Да?
- Да.
- Я тебе оставлю мою изящную "Авеллу-Дельту", её документы и дарственную на твое имя. Передашь все Генриху Иосифовичу Шварцману, он все быстренько оформит. Тачка новенькая, стоит не меньше двух десятков штук баксов. Это мой задаток тебе за будущие труды.
- Не придумывай, Алевтина, - запротестовал Алексей. - Меня вполне устраивает моя "шестерка".
- Алешенька, мне приятно сделать тебе подарок.
- Алька, остановись.
- Мне это нравится: "Алька"... А если серьезно - я с тобой расплачиваюсь тем, что все равно потеряю. Пока я буду отсутствовать, тачку или уволокут, или она придет в негодность. Машины - они как женщины: и тех и других надо использовать, чтобы они не пришли в негодность...
У Альбины был острый язычок и сейчас она изображала расчетливую, немного циничную, решительную даму из своих любовных романов.
- Молчишь, значит согласен, - после паузы пришла она к выводу.
Алевтина извлекла из своей кожаной папки ещё один документ.
- Это официальная, заверенная в юридической фирме у Шварцмана доверенность_на твое имя, в которой я поручаю тебе представлять мои интересы. Твои паспортные данные мне продиктовала Ольга, не удивляйся.
- Она-то откуда знает? - удивился Алексей, хотя, конечно же, ответ на его вопрос напрашивался сам собой: паспорт всегда лежал в кармане пиджака, а пиджак он вешал на спинку стула.
- Правильно думаешь, - насмешливо сказала Алевтина. - Конечно, Олька не удержалась от желания посмотреть, есть ли в паспорте штампик о разводе.
- Где я должен представлять твои интересы?
- А везде, где потребуется. В частности, в суде. Ведь Олька наверняка будет подавать иск в суд, оспаривать толкование Благасовым завещания. Вот и присоедините к нему иск от моего имени. Двое против одного - это кое-что. У Ставрова и моего отца адвокатом был Генрих Иосифович Шварцман, я только что упомянула его, очень толковый юрист и честный человек. Советую, работай в паре с ним...
Алексей колебался. Ему не хотелось взваливать на себя новые заботы.
- Не думай, что все это бесплатно, - уловила его колебания Алевтина, "Авелла-Дельта" твоя, а когда я вернусь, я возмещу все расходы и вознагражу за труды. Если я вернусь... А нет... Найду форму, как это сделать. Я тебе доверяю, Алексей, о тебе много рассказывала мне Ольга и она тебя полюбила. А дурочки, прости меня, редко ошибаются в оценках людей. Проверено историей...
- Ты шутишь или всерьез? - уточнил Алексей.
- Всерьез, не сомневайся. Я Ольку люблю, и то, что хочу затащить тебя в свою постельку, не меняет моего к ней теплого отношения.
- Ты умная и циничная женщина, Алевтина.
- А какой же мне быть? - удивилась Алевтина. - Я ведь достойная дочь своего отца, крупного и осторожного бизнесмена. Многому у него научилась. Но, кажется, мы достигли договоренности по всем пунктам? Все! - Она явно была довольна и вновь потянулась к рюмке. Но вдруг сама себя остановила:
- Нет, ещё не все! Запомни - Мамай... Это кличка или фамилия, не знаю. Я случайно услышала разговор Благасова с Волчихиным. Даже они говорили о Мамае со страхом. Почему - выясни. Я потом спросила Виолетту, кто такой Мамай. Она только улыбнулась - так, знаешь, тонко, намекающе улыбнулась.
Весь этот трудный, сумбурный разговор Алевтина держалась хорошо, хоть и не очень трезво, и говорила вполне логично. А сейчас - расплакалась.
- Ненавижу! - бормотала она. - Ненавижу Благасова!
Алевтина спохватилась, что слезы размывают макияж, пошатываясь подошла к зеркалу: "Боже, какое страшилище!". Она выключила верхний свет, оставила лишь бра:
- Посумерничаем, как говорил мой отец. Тем более, что беседовали мы сегодня все больше о горьком, печальном. Но теперь все наши разговоры позади... Выпей со мной, мой дорогой, не отказывай слабой женщине. Хочешь, я позову тебя с собою на Багамы?
- Нет, не хочу. Мне и в России если не хорошо, то интересно.
- Тогда я позову тебя ближе - в постель. И не опасайся, я не собираюсь отнимать тебя у Ольги, не соперница я ей.
Заметив, что Алексей колеблется, Алевтина хмельно осерчала:
- Я его от Благасова спасла, я его на себе в свою квартиру приволокла, я ему себя, красивую, нежную женщину предлагаю, а он ещё губы дует? Другой бы светился от счастья!
И в самом деле, подумал Алексей, что это со мной?..
...Когда утром он приехал на такси к себе домой, увидел, что на диване, свернувшись калачиком, спит Ольга - маленькая, озябшая, несчастная.
"Какая же я скотина!" - вполне искренне подумал о себе Алексей. Он укрыл Ольгу пледом и сел в кресло дожидаться, когда она проснется...
Часть II. А НА КЛАДБИЩАХ НЕСПОКОЙНЕНЬКО
Свадебный подарок в триста грамм
Алевтина улетела на Багамы. Ольга рвалась её провожать, но Алевтина воспротивилась, с раздражением сказала, что она уже взрослая и дорогу на солнечные тропические острова сама отыщет. Алексей, доставивший её в аэропорт, загнал "Авеллу-Дельту" на стоянку, вздохнул с облегчением. Он опасался, что Алевтина проговорится Ольге о той странной ночи, когда он был с нею. Подлец и остолоп, честил он себя, перепутал времена, вернулся в тот их отрезок, когда после отбытия Татьяны к новому мужу, ему было все равно, с какой барышней из редакции спать, лишь бы не выть в пустой квартиРе от тоски и одиночества. Редакционные девушки пребывали в постоянном поиске: приходили-уходили и почти каждая то ли с долей цинизма, то ли умело демонстрируемой раскованности начинала любовные игры словами: "И никаких обязательств!"
Ольга была иной. Ее любовь светла, преданность ему, Алексею, беззаветна. И вот получалось, что он её обманул. Ольга посматривала на Алексея с непонятным ему сочувствием. Они жили то у него, то у нее, Алексей пытался найти какие-то концы расстрела похоронщиков в "Вечности", побывал в нескольких фирмах ритуальных обрядов, в мерии и префектурах. Чиновники встречали его любезно, удостоверение спецкора "Преступления и наказания" открывало ему дорогу. Но сведения, которые ему удалось собрать, были скудными, они никак не выводили его на след. Друг его дорогой Никита Астрахан из прокуратуры тоже ничем обрадовать его не мог - расследование зависло на мертвой точке.
Они ужинали дома, когда Ольга отложила вилку и нож, пробормотала:
- Нет, я все-таки ему скажу...
- "Ему" - это мне? - осведомился Алексей.
С застенчивой, робкой улыбкой Ольга сообщила, что беременна, она сомневалась, но вчера была в женской консультации, там провели тесты, сделали анализы и подтвердили её догадки. Ольга выжидающе, смущенно поглядывала на Алексея, и он понимал, что должен сказать и сделать что-нибудь необычное, может быть, романтичное, однако ничего не мог придумать: мысли путались, а слова напрашивались заурядные.
Алексей запрокинул голову Ольги, всмотрелся ей в глаза. Она не отвела взгляд, хотя и казалась немножко растерянной.
- Я тебя люблю, моя хорошая девочка.
- Твоя женщина, - поправила Ольга. Она вдруг засмеялась.
- Ты чего?
- Вот рожу тебе мальчишку и тут же заставлю сделать мне второго. Папа хотел много внуков, а теперь так хочу и я. Ты меня и вправду любишь?
- Очень-очень-очень. Когда скажешь, пойдем в ЗАГС и в церковь венчаться. Хотя, - Алексей заулыбался, - ты и не уважаешь штампы в паспорте.
