Он погладил ее по голове, – не волнуйся по этому поводу, мы никогда не бросим твоих, заберем всех к нам.
– Это не так просто, ты же понимаешь, – грустно улыбнулась Наташа.
– Не улыбайся так грустно, у меня сжимается сердце, – горячими губами прошептал ей на ухо Мэтт, – мне нравится, когда ты улыбаешься, а еще мне нравится, когда ты облизываешь язычком свои губки и стонешь, – его руки скользнули под шелк ее халата.
– Подожди, так нечестно, – Наташа стала извиваться, пытаясь освободиться из его объятий, – у меня к тебе есть претензия. Я дала согласие выйти за тебя замуж только потому, что ты обещал раскрыть мне тайну панталончиков, прошло уже три месяца, а ты ни единым словом о ней не обмолвился. Я больше не буду с тобой целоваться… и еще кое-что тоже делать не буду, – она обиженно надула губки и отвернулась.
– Обожаю, когда ты так делаешь, – Мэтт посмотрел на нее и взял за руку, – пойдем, – он подвел ее к двери и выглянул в темный коридор, – кажется, все уже спят, – тихо пробормотал он.
Крепко держась за руки, они неслышно спустились по лестнице на первый этаж, и Мэтт повел Наташу по темному коридору в сторону библиотеки.
Когда они проскользнули внутрь, Мэтт плотно закрыл дверь, запер ее на ключ и включил маленький тусклый ночник.
Ночь, едва освещенная библиотека… Обстановка была таинственной и немного пугающей, Наташа настороженно озиралась.
– Что, испугалась, маленькая любопытная девочка? – зловещим голосом прошептал он ей на ухо, она вздрогнула.
– А что, тайна панталончиков правда какая-то ужасная, – шепотом спросила она и зябко повела плечами.
– Это очень страшная тайна, ей пятьсот лет, я ее знаю лет двадцать, – таинственно произнес он, – с тех пор не могу спокойно спать.
– У вас в библиотеке хранятся панталоны, которыми пятьсот лет назад задушили вашу прапрапрапрабабушку, и теперь она является за ними по ночам? – негромко засмеялась Наташа.
– Все намного хуже, – прошептал Мэтт.
– Что, она приходит в одних панталонах? – Наташа представила скелет благородной дамы в mutandoni с кружевами и покатилась со смеху, зажав рот рукой, – ой, я не могу, прикольно как.
Мэтт, не отрываясь, серьезно смотрел на нее.
Улыбка сползла с ее лица, – Мэтт, это, правда, страшно? Если это так, то я не хочу знать никаких тайн, – она схватила его за руку и умоляюще посмотрела ему в глаза, – давай уйдем отсюда, пожалуйста.
– Поздно, – он сделал страшные глаза, скривил рот, скрючил пальцы и дрожащими руками потянулся к Наташиной шее, – ха-ха-ха, – голосом монстра из фильма ужасов произнес он, Наташа шлепнула его по руке.
– Прекрати меня пугать, – рассерженно произнесла она и повернулась к двери, – я ухожу спать.
– Нати, прости, – Мэтт догнал ее и заключил в объятья, – ты не представляешь, какой это соблазн обманывать тебя или пугать. Ты сразу становишься такой маленькой и беззащитной, что хочется тебя утешать, обнимать и целовать.
– Если меня сильно напугать и дать в руки бейсбольную биту, я, наоборот, перестаю быть маленькой и беззащитной, – напомнила ему она, – кстати, мне и биты не надо, если помнишь, нос бандиту я сломала пяткой. Скажи спасибо, что я умею себя контролировать, и у меня все в порядке с нервами. Другая от твоего зловещего «ха-ха-ха» уже своими воплями переполошила бы весь дом, а еще врезала бы ногой тебе по…
– Поэтому я не с другой, а с тобой.
– Давай, рассказывай или я уйду.
– Сейчас расскажу и покажу, – он перекатил лестницу на колесиках к нужному стеллажу и полез наверх.
Спустился он с большим альбомом в кожаном переплете и положил его на журнальный стол, – иди сюда, – махнул он рукой Наташе, делая приглашающий жест, – садись, – он похлопал по дивану.
Она подошла и тихонько присела рядом.
– Я случайно наткнулся на этот альбом, когда искал в библиотеке какую-то книгу, мне тогда было лет четырнадцать-пятнадцать, – начал рассказывать Мэтт, развязывая тонкие ремешки на переплете и откидывая кожаный верх.
Наташа попыталась прочесть название на титульном пожелтевшем листе, надпись была на латыни, – эротика…гравюры… изображения…
– Эротика в старинных изображениях в гравюре, – пришел ей на помощь Мэтт, – этот альбом был издан в девятнадцатом веке, он посвящен эротике и сексу в искусстве, здесь представлены японские гравюры двенадцатого века, французские гравюры на тему библейских сюжетов шестнадцатого века, эротические изображения греко-римской мифологии, ну и так далее.
С самых первых листов Наташа затаила дыхание. В альбоме были изображены исключительно сексуальные сцены, дамы с широко раскинутыми ногами и возбужденные мужчины. Иногда это были пары, иногда участников было больше. Позы были самые разнообразные и очень развратные.
Наташа вдруг почувствовала, что ей стало тяжело дышать, настолько возбуждающе подействовало на нее увиденное.
Мэтт не мешал ей смотреть, он слегка обнял ее за талию и поцеловал в плечо, – ты ошеломлена, детка? Не стесняйся меня, я и сам был поражен. А сейчас я покажу тебе самое главное, – он перелистнул сразу несколько страниц, – вот, французские гравюры… шестнадцатый век… бытовые сценки с участием аристократии.
Гравюры очень детально иллюстрировали изобретательность развратных мужчин и дам. Все изображенные мужчины были в кудрявых париках, а дамы в пышных юбках, как правило, задранных. А еще на дамах были чулки с бантами и белые панталоны с прорезями между ног.
Наташа прерывисто и тяжело задышала.
– После того, как я это увидел, мне стали не нужны всякие Hustler и Playboy. Каждый день я шел в библиотеку смотреть на женщин в панталонах, а родители думали, что я увлекаюсь чтением, – горячими губами шептал ей на ухо Мэтт, его руки уже скользнули под ее шелковую ночную рубашку, – детка, я раскрыл тебе свою тайну, теперь твоя очередь, скажи мне, у тебя есть панталончики? – и он повалил ее на диван.
***
Когда они вернулись на второй этаж и подошли к дверям своих спален, часы показывали половину третьего ночи.
– Завтра, точнее сегодня, я точно усну на совещании и захраплю, – зевнул Мэтт и поцеловал Наташу, – спокойной ночи, любимая.
– Спокойной ночи, – поцеловала его она.
США, Нью-Йорк, репетиция свадьбы в соборе, пятница 23 сентября 1988 года
До свадьбы осталась неделя.
– А зачем нужна репетиция свадьбы? – удивилась Бажени, когда Наташа объяснила ей, куда они собираются.
– Бабушка, это целая церемония, в которой все должны выполнять какие-то действия в определенной последовательности. К тому же мне надо потренироваться ходить в длинном платье со шлейфом.
– Ты же много раз примеряла платье в ателье, – еще больше удивилась бабушка.
– Да, у меня было множество примерок в салоне, последний раз я надела платье, когда оно уже было готово, сделала три шага влево, потом вправо, и все. А мне надо научиться в нем двигаться, поворачиваться. А деду надо потренироваться вести меня к алтарю. Давай, Бажени, залезай в машину следом за Дженни, поедем все на одной.
– К алтарю? – удивленно переспросила Бажени, – вы с Митей, что, будете венчаться в церкви?
– Это не церковь, а католический собор, – Наташа села рядом с бабушкой, следом в машину залезли Юля, Пол и все дети. Мэтт сел рядом со Стивом.
– Коша, я не поняла, ты что, будешь венчаться в католическом соборе? – продолжила удивленная Бажени, – ты же православная.
– Нас вообще не будут венчать, собор не действующий, работает как музей. Просто он старинный и очень красивый, его арендовали для церемонии. А проведет церемонию глава районного отдела муниципалитета.
Наташа разговаривала с бабушкой по-русски, Юля параллельно переводила все сидящим рядом Полу и Дженнифер, те согласно кивали головой, изредка вставляя какие-нибудь уточнения.
По дороге они встретились с Бобом, Мамниной, Ларисой, Геннадием, Николаем Павловичем и Галиной Васильевной. Те были со своими детьми – будущими свидетелями на свадьбе Аленкой и Алексеем.
