Радиовещание и граммофонная запись как форма агитации и пропаганды прекрасно подходили для работы агитатора среди неграмотных крестьян. В 1917 г. в стране действовали три граммофонные фабрики. В начале 1919 г. страна переживала кризис недостатка бумаги. В этой ситуации возглавлявший Центропечать Б. Ф. Малкин предложил использовать граммофонную запись как своеобразную замену газете и средство политической пропаганды. К 1924 г. было произведено около 160 тыс. пластинок. Кроме записей политических выступлений большевиков, выпускались также записи песенных коллективов, хоровые песни, опера, балет, революционные песни и марши.

Итак, большое внимание партии большевиков, лично В. И. Ленина к проблемам агитации и пропаганды, правильная оценка их роли и влияния на массовое сознание сыграли ключевую роль в победе большевиков в событиях февраля – октября 1917 г. Богатый и разнообразный арсенал средств ведения идеологической борьбы ими эффективно использовался, был не статичен, а динамичен в своих проявлениях, мобильно реагируя на изменяющуюся ситуацию в стране и мире. Этот бесценный опыт нельзя забывать, обогащая его новыми эффективными приемами, методами и средствами, характерными для ситуации ХХI в.

начальник информационно-аналитического управления ОДКБ (Секретариата Парламентской Ассамблеи ОДКБ) – заместитель Ответственного секретаря Парламентской Ассамблеи ОДКБ, член консультативной группы при Секретариате Координационного совета генеральных прокуроров государств – участников СНГ, член экспертного совета при Комитете Совета Федерации Федерального

Собрания Российской Федерации по обороне и безопасности, кандидат юридических наук, доцент

Falsification of historical facts as a way of conducting modern hybrid wars

В статье представлена авторская позиция по вопросу последствий фальсификации истории.

Ключевые слова: история, фальсификация, война, информационная война, гибридная война.

The article presents the author's position on the issue of the consequences of the falsification of history.

Keywords: history, falsification, war, information warfare, hybrid warfare.

Термин «гибридная война» появился в конце XX века в США[60] и обозначал использование в ходе войны против какого-либо государства как традиционных, так и нетрадиционных[61] способов – политического и экономического давления, ведения информационной войны, подрывной деятельности спецслужб, финансирования оппозиции, сепаратистов и террористических сил на территории государства-неприятеля.

В период, предшествующий появлению в широком обиходе термина «гибридная война», активно использовались схожие по содержанию понятия – «неявные военные действия», «нелинейные», «нетрадиционные», «асимметричные» операции и тому подобное. Во всех случаях сочетание военных и невоенных методов для решения задач глобального противостояния неизбежно находило отражение в концептуальных и руководящих актах ведущих западных стран.

Словосочетание «гибридная война» прочно закрепилось в международном лексиконе с 2014 года. По мнению экспертов российского Института политического и военного анализа, эта формулировка носила откровенно пропагандистский характер с явно отрицательной коннотацией и вполне понятным намеком на неизбежную международную реакцию в отношении этих действий как на вооруженную агрессию.

В тот же период появились и производные характеризующие «гибридную войну» термины «гибридная операция»[62], «гибридные угрозы»[63].

По мнению экспертных кругов наиболее полно определение «гибридной войны» дано в ежегодном издании Лондонского Международного института стратегических исследований «Military Balance 2015» и звучит как «использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях, масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации, прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением»[64].

Между тем, в определение «гибридные» Западом по-прежнему закладывается заведомо негативный смысл. Предполагается, что подобные действия носят безнравственный, противозаконный, вероломный характер, присущи исключительно «недемократичным режимам» и не соотносимы с действиями «нормальных» стран. С учетом этого, ярлык «гибридное» позволяет Западу моментально и без излишних формальностей квалифицировать какие-либо действия иных центров силы как заведомо неприемлемые и одновременно оправдывать или даже облагораживать собственную агрессивную политику, выставляя ее сугубо в оборонительном образе.

Также представляется, что «гибридная война» – это не только смесь всевозможных форм и методов воздействия на какое- либо государство. Это «гибрид» войны и мира[65], («полувойна-полумир»). Если опереться на более привычные понятия, то в классическом понимании – это в своем роде предвоенный период, в течение которого во все времена для страны-агрессора присущи крайние политические выпады, приемы экономического удушения, наращивание подрывной работы спецслужб, информационно-психологическая обработка населения и активизация сочувствующих сил в стане противника. Все это принципиально не ново, однако отличие «гибридной войны» заключается в первоочередной подготовке «взрыва» защищающейся страны изнутри, отсутствии необходимости захватывать территорию и качественно новой возможности обеспечить масштаб, глубину и скорость воздействия на противника именно через информационно-технологический компонент.

Характерно, что большинство тактических приемов «гибридных войн», то есть поведение и действия государств по наращиванию остроты обстановки внутри и вокруг страны-объекта воздействия, по сути представляют собой взаимосвязанные информационные действия и информационно-психологическое воздействие. С этой целью во все возрастающих масштабах используются технологии манипулирования общественным сознанием как населения собственных стран, так и стран-мишеней с привлечением всего диапазона средств фальсификации истории и искажения фактов. При чем значительная часть этих задач предполагается к выполнению «руками» представителей самого народа, для установления контроля над которым и разработаны соответствующие информационные технологии.

Именно поэтому наши западные геополитические противники активно используют технологии информационного противостояния как ключевого направления гибридной войны против нашей страны для создания атмосферы хаоса и неопределенности, своеобразного зомбирования национальной элиты и народа в целом для подчинения его воле агрессора.

Надо отметить, что задолго до появления термина «гибридная война», еще до современного этапа переформатирования характера и содержания войн и конфликтов, информационный фактор доказал свою состоятельность как один из решающих средств обеспечения превосходства над противником. Приемы устрашения, дезинформации, отвлечения и тому подобное известны с древних времен и, безусловно, совершенствовались, хотя и не меняли своей сути.

В новейшей истории тактика массового зомбирования отрабатывалась на югославском населении. Тоже происходило перед началом войны в Ираке. Недавние события на Украине начинались с, казалось бы, безобидных манипуляций с языком – важнейшим компонентом социокультурной коммуникации и общения, как одного из главных видов человеческой деятельности. Именно он послужил объектом воздействия по отрыву Украины от России. Для этого в свою очередь потребовались пересмотр и корректировка исторических фактов, а затем и целых пластов истории этого государства. В результате, в совокупности с ограниченной доступностью образования для неуклонно беднеющего населения, всего лишь примерно за десять лет были выпестованы многочисленные отряды люмпенизированных и зомбированных дегенератов самого разного возраста. Главное, что в этих условиях родилось и выросло новое поколение, которое за небольшие деньги, подогреваемое наркотиками и их аналогами, во время последнего майдана громило историческую часть Киева, а после – памятники русской и советской совместной истории, продолжает издеваться над ветеранами и памятью павших, горланит нацистские «кричалки» по всей Украине, демонстрирует вопиющее невежество на грани с полным безрассудством в отношении бывших братьев «москалей», ставших одновременно и «колорадами» (колорадскими жуками). Сегодня некому и объяснить, что в творчестве Т. Г. Шевченко слово «москаль» употреблялось в качестве синонима слова «солдат»). И не случайно, большинство зарубежных аналитиков пытаются представить гибридную войну как стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. При этом ими умышленно или нет замалчивается факт ведения гибридной войны коллективным Западом против России в течение столетий и вплоть до сегодняшнего дня.