— Эй! Где она его достала? Прячь! Сейчас родители прилетят! — запаниковал дау.

Сунув за пазуху, прислушался, слыша где-то в отдаление хлопанье крыльев. Булочка чихнула и спряталась у меня в вороте, чувствуя мой испуг.

— Что это? — шепотом спросил я.

— Грифон, — так же тихо ответил Ирам, — а чих украла у них яйцо.

Огромная тень промелькнула над головой. Дау спрыгнул с коня и спустя пару секунд был уже возле меня.

— Отдавай яйцо и уезжайте! Остановишься через час, не раньше. И забери моего коня.

— Давай просто вернем и извинимся, — оглядываясь, я все же послушал Ирама, надеясь, что он знает, о чем говорит. Взяв повод его коня, примотал к передней луке седла, радуясь ровной земле, по которой уверенно пошел рысью мой мерин.

Ирам бросился в кусты и как то резко, по-птичьи, крикнул. Грифон отозвался и через мгновение тень вернулась. Огромный грифон приземлился за моей спиной, пугая лошадей, и бросился за дау в кусты. Мой конь встал на дыбы, едва не скинув и дернув лошадь Ирама. Началась неразбериха. Я слышал крик грифона и не видел дау.

— О, боги… Ирам! Ты живой?!

Мой конь решил за меня и галопом бросился вперед. Скакуна Ирама потянуло следом. Успокоились они минут через двадцать, не раньше. Мерин тяжело дышал, но рыл копытом землю. Булочка врезалась мне в спину и, цепляясь за рубашку когтями, заползла за пазуху и от души чихнула. Грифона я не слышал, Ирама тоже и, повернув лошадей, пошел в обратном направлении.

Ирама я увидел минут через пятнадцать быстрой рыси. Он шел мне на встречу, вся правая половина головы и плечо были залиты кровью. Левое ухо торчало, а вот правого я издали даже не увидел. Соскочив с коня, я вытащил из поклажи чистую тряпицу и отвязал фляжку с водой, смочив, подбежал к Ираму.

— Сильно задели? Покажи, у нас есть антисептическая мазь, я обработаю.

— Ухо слегка задето, — весело отозвался дау и правое, бурое от крови, поднялось. Верхний треугольник, болтался на сантиметре кожи. — Нужно только отрезать немного и обработать.

Меня передернуло и замутило от вида крови, но я собрался и спросил, уже представляя, что придется делать.

— Как мне лучше помочь тебе?

— Нужно отрезать кусок кожи, что держит ухо. Я бы сделал это сам… но уши чувствительны. Боюсь, что могу отключиться, — Ирам тяжело вздохнул.

— Идем к лошадям, опустись на траву. Не думал, что грифоны столь опасны… чего только Булочка к ним сунулась, — вздохнув, я отвязал аптечку от седла, обработал нож обеззараживающей жидкостью и опустился с боку от Ирама.

— Они хорошие защитники, когда приручены, и да, они сильные, — дау скривился. — Она ребенок, ее привлекло яркое и блестящее яйцо. Резко режь. Шить умеешь? Потом восстановлюсь, это превентивные меры, но необходимые.

— Занавески только… — меня вновь замутило, рука тряслась.

Я сцепил зубы и, примерившись, сжал рукоять ножа. Острое хорошо заточенное лезвие справилось с задачей отменно, и в ход пошла кровоостанавливающая сыворотка. Обнимая за плечи накренившегося Ирама, второй рукой я отер его шею. Кровь замедлилась, и стали видны края, которые и полагалось стянуть паучьей нитью. Вновь порывшись в аптечке, заправил костяную иглу.

— Ты только держись, герой, без тебя я бы погиб там.

Булочка сидела тихо и, похоже, даже не шевелилась за пазухой. Она чувствовала мою злость и негодование, и в тоже время я понимал, что обижаться на нее бесполезно. Ребенок и есть ребенок, к тому же она больше никогда не учинит подобного.

— О! Вспомнил, — глухо сказал Ирам. — В следующий раз в таких ситуациях просто слушайся меня! Грифон могла бы броситься на тебя, понимаешь? Я и с оружием обращаюсь лучше, и предчувствую, куда кинется противник. Да и бегаю неплохо.

Уже когда я зашивал ухо, дау весело добавил:

— Ты не переживай! Крови дракона Калис мне дала много, а в землях клана кровь вампиров достанем.

— Все равно отрезать ухо другу даже в медицинских целях жутко, — меня опять затошнило, и я глубоко вдохнул, руки дрожали, но не подводили. Закончив, я толстым слоем нанес антисептическую мазь, и та быстро затвердела зелено-бурой массой. Кажется, потом она станет прозрачной и отпадет. Кое-как отчистив Ирама и сполоснув руки, я, покачиваясь и на нетвердых ногах, отошел к ближайшему дереву, за которым благополучно расстался с пирожками и завтраком. Меня рвало, пока не пошла желчь.

Дау подошел, дал мне воды, вначале прополоскать рот, а потом и попить, и обеспокоенно спросил:

— Ты как? Давай тут остановимся? И ты, и я сейчас не в лучшей форме, — узкая ладонь легла на спину, гладя, успокаивая.

— Спасибо за все, Ирам, не знаю, как и благодарить, — я вытерся и отпил еще. Меня потряхивало, но уже не так.

Взяв в повод лошадей, мы пошли искать стоянку. Булочка еще не показалась, а я не спешил ее доставать.

Поляну нашли лишь через полчаса. Дау принялся собирать хворост и ветки, и спросил:

— Новок, одной палатки на двоих нам хватит? Найдешь мои пробирки с кровью? Есть хочу жутко. С тебя ужин, с меня палатка, с чиха — огонь.

— Хватит, сейчас все организую.

Сложив ветки шалашом, объяснил Булочке, что от нее требуется. Чих завозилась и высунула нос из-за ворота, виновато лизнула шею.

— Мне тоже жаль, малышка, что так случилось. Ты не знала, я не объяснил, и из-за этого на душе осадок.

Булочка чихнула и запалила ветки, затем перелетала на дерево. Я расседлал лошадей, дал им овса и нашел еды для дау. Сам же с ленцой съел пирожок. Ирам поставил палатку и подошел ко мне.

— Как ухо? Еще можно что-то сделать? — спросил у него я.

— Сейчас пока ничего, — отмахнулся Ирам, прижимая пострадавшее ухо к голове. — Все хорошо, не переживай. Ты сильно устал? Спать или, может, сыграем в карты?

— Давай поиграем, сбросим напряжение, — согласился я и улыбнулся. Булочка села на плечо, Ирам раздал карты.

Дау постепенно втянулся, и азарт захватил, затмив, видимо, даже боль. Ирам самозабвенно обыгрывал меня, счастливо улыбаясь, только пострадавшее ухо плотно прижимал к голове. Мы сыграли еще несколько конов и полезли в палатку. Булочка прихватила остатки своего пирожка и залетела следом. Кони мирно паслись рядом, пахло ночной прохладой и прелой листвой. В чаще перекликались ночные птицы, посвистывали насекомые. Я думал — не усну, а если и забудусь сном, то увижу окровавленного Ирама. Несмотря на мои сомнения, едва голова коснулась импровизированной подушки из скрученного запасного одеяла, я отправился в царствие Морфея или кто тут за него. Спал без сновидений.

Проснулся я от запаха кофе и тихого ворчания Ирама.

— Доброе утро, — пожаловался дау. — Я подогрел завтрак, кофе сварил. Новок… прости, я сжег наш завтрак… немного.

— Если немного, то не страшно. Привет, а что там? — я зевнул и достал из-под себя одежду. Спали мы прямо на ней, помяли изрядно, зато не выстудили и сами не мерзли. Чих где-то летала, но дала знать, что с ней все в порядке. Ирам тоже выглядел неплохо, да и мазь на ухе стала прозрачной, напоминая теперь клей.

— Не очень сильно. Мясо и хлеб, — пояснил мне Ирам, указывая на четыре черных кусочка на моей тарелке, и пояснил, растерянно: — Слева два куска хлеба, справа — мясо. Я выбрал тебе наименее пострадавшие.

— Наименее? Да растопочный уголь выглядит лучше. Ирам, это есть нельзя, думаю, даже опасно для желудка. Обед готовлю я, а пока давай пирожки съедим, как раз хватит на сытный завтрак. И у нас есть кофе.

— Хорошо, — виновато согласился дау, — я очень плохо готовлю. Прости, мне хотелось сделать тебе приятно.

— Это мне следовало, ты нас вчера всех спас, поверь, это самое лучшее. Спасибо, что старался, если захочешь, то обязательно научишься.

Я достал пирожки, и мы сытно поели, в который раз вспоминаю Анну добрым словом. А заодно и Риса, познакомившего с семейством. Пока Ирам собирал лагерь, я взнуздал и навьючил лошадей. Прибрав поляну, мы тронулись в путь. Чих улетела вперед, спеша размять крылья и наловить хрустящих жуков.