— Малыш, малыш, — шепчу, склонившись к нему, обхватив голову руками. Пачкая лицо кровью. — Прости меня, малыш. Но это единственный выбор.

Выдернув из груди топор, откидываю его куда-то в сторону. Удлиняю клыки и принимаю свою истинную боевую форму. Чувствую, как частично перестраиваются мышцы и кости, делая меня выше и сильнее. Зрачки разворачиваются, и я знаю, начинают светиться алым, заполняя собой радужку. Ногти заостряются и удлиняются, кожа теперь прочнее камня, хоть и уступает горгульей. Усилием воли прогоняю накатившуюся ярость и желание убивать все равно кого, хоть своих, хоть чужих — причина по которой я и не использую эту форму часто. Последний раз века три назад — не меньше. Но только так я смогу сделать это, сделать его одним из нас. Надеюсь, что смогу.

Быстро прокусываю Алику шею, крови столько вокруг, что я не обращаю внимания на ту, что наполняет мой рот. Закрываю глаза и концентрируюсь, заставляя не только брать, но и отдавать взамен. Переливаю в него часть своих сил, своей сущности. Думаю о том, как он говорил, что не хочет быть вампиром, и не променяет свою человеческую жизнь, ни на какую другую. Меня это даже успокаивало. Не хотелось его терять — люди так недолговечны, но обращение не может контролировать ни один из вампиров. Как эмпат, я чувствовал, как Алик подходит для нашей жизни, но гарантий нет. Быть может, я убиваю Алика прямо сейчас. Из-под век скатилась кровавая слеза — другие вампиру недоступны. Провожу плечом по щеке, черт… Как же много крови! Вдруг ему не хватит сил вернуться? Алик слишком далеко шагнул за границу, почти мертв. Вспарываю запястья и, не давая краям ткани срастись, поливаю его рану и, на всякий случай, тело своей кровью, часть набираю себе в рот и, разжав ему зубы, стараюсь перелить как можно больше в Алика. Молюсь, чтобы получилось. Мои силы тоже сильно истощены, ритуал требует их все почти без остатка. Беру ладонь Алика в свои и терпеливо жду. На рассвете станет ясно. Сейчас я вновь в своей человеческой форме.

Слышу, как взвизгнул Вульф, нахожу его взглядом: зацепил кто-то, из бедра идет кровь. Даг и Дарен дружно раскидывают подбирающихся людей. Раздается оглушительный взрыв, и все — мы и люди — вскидываем головы. Слышу, как забарабанили щепки по крыше крыльца, где я и Алик сейчас лежим. На всякий случай нагнулся над его телом, вдруг обвалится.

А потом по лужайке пролетел первый огненный шар. Рычание огромного серебристого дракона парализовало людей на какие-то доли секунды. А потом они с криками побежали с холма: кто-то летел кубарем, большинство не помнило себя от ужаса, но я отметил, как некоторые помогали раненым. Да, Снейк умеет эффектно пробуждаться. Видимо, он отреагировал на кровь Вульфа и решил разобраться, кто «обидел» его волка. Вот только Снейк ничего не соображает в таком состоянии — взбешенный зверь, ведомый инстинктами, желающий лишь найти и убить. Вульф в облике человека чертыхается, но ловит за заднюю лапу горгула и взмывает с ним в небо. Через минут десять Дарен приземляется рядом с крыльцом, и я вижу, как дракон врезается в землю в паре километров от дома.

— Я так понимаю, Вульфа ты докинул?

— Ага, он спрыгнул точно на шею Снейка.

— Ну и отлично, только лохматый и может его усмирить.

— Что с Аликом? — спрашивает Дарен, а мне еще хватает сил удивляться. Впервые горгул беспокоиться о человеке. Правда, надеюсь, что человеком Алик пробудет недолго. Вместо ответа, лишь вздыхаю, ложась рядом с малышом, будто мы сейчас в теплой постельке, а он просто спит, а не висит между жизнью и смертью.

Алик

Помню топор и резкую боль. Больше ничего. Кажется, меня звал Асманд, а еще окутывала тьма. Но она была приятной, защищающей от чего-то. Но я точно умер, сердце не бьется. Но как только закончил мысль, почувствовал слабый удар сердца, и снова ничего. Решаю открыть глаза. Недоуменно упираюсь взглядом в какое-то уставшее и осунувшееся (это у вампира-то?) лицо, остальные тоже здесь. Выжидающе уставились на меня. И чего хотят то?

— Алик, не нервничай, но ты вчера почти умер. И я…

— Короче, ты теперь вампир, — заканчивает за Асманда Вульф.

Странно, но меня не шокирует эта новость. Наоборот, она мне даже приятна, я теперь не просто один из них, а почти такой же как Асманд. Я не хотел меняться, но теперь мы сможем быть вместе, сколько сами пожелаем. Улыбаюсь.

Но вампир отчего-то становится еще тревожней, отпихивает лицо Вульфа, тот как раз наклонился надо мной, и на всякий случай повторяет:

— Алик, я тебя обратил. Ты вампир, — но быстро добавляет, — но я тебя всему научу. Ты ощущаешься весьма сильным вампиром, я даже не ожидал, что так выйдет.

— Ты ведь поступил так, потому что другого выбора не было. Правильно?

В ответ кивок.

— Тогда все в порядке, я даже рад, — улыбаюсь ему еще шире.

У Асманда вырывается стон облегчения, а потом вампир меня целует. Только губами, медленно, нежно и чувственно, зарываясь пальцами в мои волосы. А я нащупываю у себя во рту заострившиеся клыки. Мои. Однако… Ладно, потом Асманд мне все объяснит, обнимаю его крепко-крепко и судя по хрусту — слишком крепко.

— Я тебе потом объясню, как силу рассчитывать, — отстраняется Асманд и протягивает мне руку. Поднявшись, замечаю, что весь пропитан кровью, она уже почернела и засохла. Гадость-то какая. А вокруг полнейший разгром. Большинство статуй в саду разбито, деревья вырваны с корнем. Земля обожжена (?), а трава усеяна щепками.

— Это Снейк тут безумствовал. Я пытался его утихомирить, так что мы тут слегка обновили ландшафт, — отвечает на мой невысказанный вопрос Вульф.

Точно, а ведь Снейк рядом сидит, болтает с каким-то незнакомым мне мужчиной.

— Я Водяной. Не успел к началу, зато и не опоздал, — довольно ухмыляется тот. При дневном свете его кожа выглядит прозрачной, а глаза такие светлые, что кажутся несколько водянистыми.

— Он залил огонь, так что за Улла и дом можно не опасаться. Мой истинный облик надолго напугал жителей, так что они не вернуться. И, подозреваю, что ничего и не вспомнят. Влияние Осмадия, а следов он не оставляет, но мы уедем ненадолго, если захотим, то думаю, можно будет вернуться, когда человеческое поколение сменится раз или два. Тогда местные не будут так реагировать, забудется все. Тоже мне XXI век, а с топорами кидаются как всегда. Неизменный огонь, только в оружии добавилось разнообразие, — рассказывает Снейк.

— Точно, я ведь не видел твою форму. Асманд, сказал у тебя их две.

— Да, вторая — это дракон. Он тебе не говорил?

— Нет, предоставил это тебе, — я потрясен, дракон… Несмотря на тех, кто меня окружал все это время и теперь кем я стал — в драконов было поверить тяжелее всего.

— Да, как в книгах. Читал легенды о жутких драконах и храбрых рыцарях, спасающих всяких принцесс или жителей? — дождавшись моего утвердительного кивка, Снейк продолжил: — Так вот, на девиц и жителей мне было плевать, я искал драконьи сокровища. Будучи умелым воином, лучшим из всех своего королевства, наследным принцем которого я являлся, и это не просто самохвальство, а правда. Так вот, на свою беду я нарвался на очень старого дракона, подозреваю, тому просто надоело жить, и он мне поддался… Но суть не в этом, когда я окропился его кровью, то меня скрутила такая жуткая боль, что я за все тысячелетия подобного не испытывал более. А когда я очнулся, то был уже в драконьем облике. Со временем я узнал о таком свойстве драконов — передавать собственные силы, но есть некий побочный эффект. Превращаясь в дракона, я чаще всего теряю способность мыслить здраво, как сейчас к примеру. И существую лишь инстинктами. Когда Вульфа ранили, то его кровь выдернула меня из оцепенения, и я перекинулся сразу в дракона. Погромил тут малость…

— И из-за этого «драконьего безумия» таких как ты больше нет? — додумал я.

— Ага, спятили и свихнулись от жажды смерти и разрушений. Большинство просто убили другие рожденные драконами. У них с самоопределением не бывает проблем. Раз мы теперь все вместе, предлагаю отмыться, поесть и выспаться. Ул полностью восстановил дом, завтра разберем двор и уедем через недельку. Только, чур, в тропики, я тут с вами уже боюсь засыпать.