Я как бы со стороны слышала свой на удивление спокойный голос, но при этом у меня сносило голову, и я с трудом сдерживала истерику. «Остановись, – приказывала я себе. – Ты об этом потом пожалеешь». И тут я явственно поняла, что боюсь его ответа, как, наверное, больные боятся услышать страшный диагноз у врача. Кто пережил такой момент, тот меня поймет, а кто нет – тому я от души желаю не оказаться в таком положении.

– Нет, не так, – только сейчас чуть слышно произнес Дэвид.

Пока я ерничала и язвила, он молчал, давая мне возможность выпустить свое негодование. Дэвид печально и нежно улыбнулся и потянулся ко мне, чтобы обнять, но я в испуге отодвинулась, и он остановился.

– Я так не думаю, – тихо, с болью произнес он. – И ты не фантом, к счастью. Ты очень даже реальная и при этом такая фантастическая.

Теперь он горько улыбнулся, а в глазах промелькнул испуг, но, возможно, мне это только показалось. Да и чего ему бояться? У него все нормально, полный набор: дети, жена, наверное, интрижки на стороне и дура-любовница, которая готова лететь на Северный полюс или в Антарктиду только затем, чтобы прикоснуться к нему. У меня сжалось сердце, и я очень хотела броситься ему на шею, но я этого не сделала и по-прежнему сидела истуканом. Но то, что я услышала в следующую секунду, не поддается никакому пониманию. Голос Дэвида прозвучал ровно и тихо, но он оглушил меня:

– Просто на это нужно посмотреть с другой стороны, и тогда получится, что я сказал правду.

Я закрыла глаза и досчитала до трех, чтобы успокоиться:

– Прости, но я тебя не понимаю. И с какой бы ты стороны ни смотрел, а это все же…

– Крис, – он так резко выкрикнул мое имя, что я вздрогнула. – Это я тебе изменяю каждый раз, ложась с ней в постель. Но сейчас…

Дэвид покачал головой и замолчал. У него был такой вид, словно он собирался сказать что-то очень важное, но вдруг остановился и мотнул головой:

– Прости, Крис. Прости меня.

Скажи он тогда, что любит меня, и я бы все забыла. Но он не сказал. Он никогда мне этого не говорил. Мы оба молчали. Казалось бы, несколько слов, но они обрушились на меня с такой силой, что я стала задыхаться. Лучше бы он этого не говорил. В одно мгновение передо мной разверзлась бездна, и все померкло. Он смотрел на меня. Большие зеленые глаза, которые я так любила и считала своими, точно заглянули мне прямо в душу. Я передернулась и закрыла глаза ладонями. Потом выдохнула и бросилась в ванную комнату. Ноги подкашивались, и я медленно опустилась на край ванной.

Я сидела на краю ванны и плакала, прилагая огромные усилия, чтобы осознать то, что сказал мне Дэвид только минуту назад. Но в голове словно произошел взрыв. Мне стало страшно одиноко, и я чувствовала себя обманутой и брошенной. Боже мой, я так люблю его, хочу прожить с ним всю свою жизнь, но сейчас по-настоящему поняла, что этого не будет никогда. По мне словно проехали катком, и все части мозга встали на место, обнажив то, что так тщательно я прятала от себя.

Да, меня и раньше терзало чувство вины. Но эти терзания заглушались моей безумной любовью к Дэвиду. Разумеется, она – его жена, у него от нее дети… Дети! При всем при этом даже представлять его с ней было для меня совершенно невыносимо. И я отгораживалась от таких мыслей, не позволяя себе разрушать то немногое, что было между нами. Тем вечером с меня словно сняли повязку, и я все увидела в истинном свете, но не хотела, да и не хватило сил осознать, что Дэвид мне не принадлежит и никогда не принадлежал. Тогда я только одно хорошо поняла, что, как было раньше, теперь уже никогда не будет. Не будет его звонков и их ожидание, не будет нежных встреч и ласковых слов. Ничего больше не будет, и меня начало тошнить. Я слышала, как Дэвид стучит в дверь и просит выслушать его, но я не отвечаю ему, и он отходит от нее. В этот момент в моей голове все перемешалось. Обида и ревность сменяются презрением к себе. Я – любовница. Я женщина, которая сознательно посягает на чужого мужа. Противно, мерзко и до ужаса больно.

Но почему раньше мне это не приходило в голову? Я никогда не считала так. Я просто любила его. Однако это не меняет сути: Дэвид муж другой женщины, и это непреложный факт. Он сам сейчас сказал, что спит со своей женой… Боже, но почему раньше мне это не приходило в голову? Я попыталась отнестись к этому, как к очевидному факту: она его жена, а он ее муж. Что в этом странного, что он спит с ней? Но меня только от одной этой мысли затошнило от ревности.

Я сидела на холодной плитке в ванной, засунув голову в унитаз, и меня буквально выворачивало наизнанку. Какая насмешка судьбы, думала я, вырасти в семье, где ценность брака была почти священна, а понятие «измена» даже не обсуждалось и стать в итоге любовницей? Это мне изменил мужчина, от которого я ждала ребенка, и это меня угораздило влюбиться в женатого мужчину. Ирония судьбы, ее насмешка? Никогда в жизни я не думала, что судьба отведет мне такую незавидную роль. А в том, что я люблю Дэвида, не было никаких сомнений. Я люблю его. Я встретила человека, без которого не могу дышать. Я проживаю глубоко и полно каждую минуту, которую мы проводим вместе, и готова на все, лишь бы наши отношения не кончились. Я хочу от него ребенка… нашего ребенка… моего ребенка.

Какой же я была наивной. Отодвинув в сторону все, что мешало мне быть счастливой с Дэвидом, я погрузилась в свою реальность, где мы были вдвоем – он и я. И вот мой мир рухнул, и я оказалась в реальности, где кроме нас существуют она – его жена, его дочери и мои ревность и совесть. Эти две дамы, похоже, готовы меня уничтожить. «Все кончено. Все кончено…» – стучало у меня в мозгу. «Они плачут, чтобы добиться своего», – вспоминаю я не к месту слова, сказанные Дэвидом Джеку, и пытаюсь заглушить рыдания. Но не плакать я не могу, это сильнее меня.

Я слышала, как Дэвид говорил с кем-то по телефону. Затем он снова кому-то звонил и пытался кого-то в чем-то убедить. Звонили ему, и он в ответ спорил и сердился. Потом все стихло и наступила тишина. Сколько времени просидела в ванной, я не знала. Дэвид больше не просил меня выйти. За дверью было тихо. Я не знала, там ли Дэвид или он уже давно ушел. Лицо мое опухло, и глаза превратились в щелки. Умывшись холодной водой, сбросив одежду и надев ночную сорочку, я открыла дверь в спальню. Дэвид сидел на кровати и, когда я вошла, поднял голову. Я старалась на него не смотреть и, обойдя его, легла, натянув одеяло на голову. Дэвид не проронил ни слова, поправил одеяло, поцеловал меня в голову, как маленького ребенка, и вышел.

Спал Дэвид всегда обнаженным. Вот и сейчас, выйдя из ванной, он лег в постель рядом со мной, и я почувствовала его тело. Он поцеловал меня в шею. Я не шелохнулась, слезы текли по моим щекам, заливая нос, рот и левое ухо. Его рука заскользила по моему бедру вверх, поднимая шелк сорочки, обвила уже обнаженную ею мою талию и резким, но ласковым движением придвинула меня к себе ближе, а затем крепко прижала к себе. Дэвид сжимал меня так крепко, словно хотел оставить на мне свой отпечаток. Мы так и лежали, прижатые друг к другу, как одно целое. Я чувствовала его эрекцию, но продолжала лежать тихо. Молчал и он.

Я так и не поняла: спала я в ту ночь или нет, но за окном уже стало светло и, осторожно освободившись от рук Дэвид, села, облокотившись о спинку кровати. Я вновь и вновь смотрела на него спящего. Прядь волос упала ему на глаза. Я тихонько отвела ее в сторону. Дэвид не проснулся, и я еще раз провела рукой по нежной коже у виска. Прошлым утром он не брился, на подбородке появилась однодневная темная щетина. Меня всегда удивляло, что у светло-русого Дэвида, борода отрастала темная и густая, а ресницы не были такими темными, зато они были длинные и густые. Я провела пальцем по его губам, которые были плотно сжаты, словно он что-то обдумывал. Глядя на него, я понимала, как сильно люблю его, как он нужен мне. Я из-за всех сил хотела его запомнить таким красивым и любимым. Дэвид пошевелился, и я поспешно убрала руку. Он не должен знать, что я не хочу его отпускать, что, если он уйдет от меня, я не смогу жить. Но по-старому тоже уже не может быть. У меня появились чувства, которых я всегда страшилась. Во мне что-то сломалось, нет, даже не сломалось, а просто я стала другой. Лучше? Хуже? Не знаю, но другой, словно открылись неведомые шлюзы, и все, что во мне жило и зрело, хлынуло потоком. Мне стало страшно от мысли, что я его теряю. Слезы ручьем бежали по щекам, я смахнула.