– Я не про оружие, я сам разбираюсь.

Ещё что где есть?

– Больше груза другого нету совсем,

Здесь одного очень много.

– А пища здесь есть, иль какие-то миски?

– Всё там, наверху, но не много уж слишком.

– Ладно, не будем ещё рисковать,

Потом заберём, если будет что брать.

Он взял «Smit end Vesson», патроны к ним взял,

Пошёл вниз к дверям, а точней – побежал.

А та стюардесса за ним побежала,

До сих пор до конца себя не понимала,

Всё так быстро прошло, уж другой эпизод,

Будто кто-то поменял её жизнь, где «завод».

Он вышел с машины, внизу было место, –

Они, вместе с Аней, смогли там пролезти.

Катюша увидела их, отъезжать вмиг собралась.

Одежду сложила давно, и их ждала.

И вот, подбегая к саням и к Катюше,

Анна увидела голые уши.

– Им больше одежда уже не нужна. –

Сказал вмиг философ, когда понял, что она,

Стюардесса встревожилась вновь, а потом

Сказала, оставшись стоять, прямо, столбом:

– Людей этих нужно похоронить.

– Кому это нужно? – Он спросил в сани прыг.

– Ну, как? Это, ведь…

– Ну, всё, хватит больше по своему «петь». –

Вскричал тут философ, прикинувшись злым. –

Пойми, – ты не там и не с ними…,

А мы здесь по-своему сами живём,

И я повторяю, – другую мораль мы не признаём.

Короче, два выбора есть у тебя:

Иль с нами ты едешь, иль тут ты одна.

Иль сейчас ты решишь, иль потом, – как хотишь,

Но мы сейчас умчим, а ты может «взлетишь», –

Нагрелся уже самолёт и дымит,

Оружия в нём полно, – запали́т.

– Вы, что – сумасшедшие, я не пойму,

Людей этих я похороню.

– Всё, ладно, давай,

Мы утром приедем, ты не унывай.

Но только учти, раз ты истиришься,

Скажу тебе прямо условия все.

И если ты с нами жить согласишься,

То мне подчиняться ты будешь везде.

А если не будешь, ну, – не согласишься,

Хоть что-либо выполнить, чтоб я ни сказал,

То значит, ты с нами жить и не будешь,

Другие законы я не издавал.

Тебе всё понятно? Подумай. И знай:

Захочешь быть с нами – инициативу ты проявляй,

Сама всё расскажешь – согласна, иль нет

Меня и нас, всех, остальных слушаться в ответ.

Ответа не стал ждать философ, сказал:

– Катя, помчали, – он ей закричал.

Катя животным команду дала

И те, понесли сани с ними туда,

Где ждали давно их жёны другие

И на стороже были доныне.

Приехав, домой, они всё рассказали,

Пока жёны их, «товар» разгружали

– Если она, всё ж, на всё согласится, –

То будет шестой женой, не приснится.

Все молча сидели.

– Ну, может, кто скажет?

– Пусть будет шестой.

– Она будет нашей. –

Людмилу Юляша тут поддержала

И все согласились, всё поняли сразу.

– Вот это мне нравится, вы всё понимаете

И ничего от друг дружке не скрываете,

К тому же, – оружие у нас появилось,

Пойдём на охоту уж скоро, на милость.

На утро, чуть позже, выспавшись все

Купались в снегу и не шли все к реке,

Она там быстро слегка подмерзала,

Поэтому места было там мало.

Мороз сильный был, но течение тоже,

Поэтому полностью замёрзнуть не может.

Ну, а закалялись 5 лишь минут,

Друг, дружку тря снегом там, там и тут.

Затем вчетвером на санях помчались

И к самолёту близко примчались.

Он не взорвался, не изменился,

Чуть охладел и дым весь «сломился» –

Мороз его за ночь весь изменил –

В «пар» своей силой его превратил.

Увидев ту Анну одну, стюардессу,

Которая с последних сил, копала здесь, в лесе,

– Волки к тебе в гости не приходили, –

Гости – «хозяева» с шуткой спросили.

– Были и волки, я их застрелила,

Они чуть не съели меня, пока я вспалила.

Еле стрелять я научилась,

Без сил я уже здесь очутилась.

Мёрзлая земля не поддаётся,

Я не могу больше здесь. Где же солнце?

– Солнце вон там, – сказала ей Оля, –

Только не греет оно, вот так воля.

Гости – «хозяева» этого леса

Принялись грузить всё оружие тесно.

Много они его нагрузили,

Осталось ещё больше в машине.

Юля на санях домой повезла,

Лось с оленихой шёл, ну – и шла,

Много то груза было, им тяжко,

Поэтому бежать было тяжко.

Пока Юля домой груз отвозила,

Посмотрев перед этим, как стрелять из Узила,

Философ показывал всем, кто здесь были,

Кроме ночной пришелицы из другого мира,

Анюта, Катюша, философ и Люда

Осматривали внутри и искали посуду.

Ну, в общем, – что может им пригодиться,

На кучу свалили возле «корытца».

Нашёл муж станок для бритья и побрился,

Пока в «медведя» не превратился.

Щепоточку соли нашла одна дева,

Ещё – всякой мелочи много одела.

А радости много от этого было –

И важность мелочи они ощутили,

Точнее поняли, что мелочь добавив

В великое что-то, можно много исправить…

– Наверное, всё же, – сказал громко философ, –

Остальное оружие будет прям здесь,

На будущее, на всякий случай,

Вдруг что-то случится с домом, иль здесь.

В двух местах пусть хранится,

Закроем все двери, чтоб не зашли сюда прямо звери.

– Давайте, грузите, – приехала Юля,

Все стали грузить мелачишко, и Юля.

На Анну чужую они не смотрели,

Ведь им всё равно, они не хотели.

Садясь все на сани, философ сказал:

– Когда, вдруг, захочешь, – то знак нам подай.

А Анна уставшая, выбившись с сил, сказала:

– Хочу, не могу, уже нету сил.

– Хочу, что – хочу?

– Ах, да? Моё слово…

– Ну, да, я слушаю внимательно, чего скажешь снова?

– Согласна по вашим законам я жить,

Во всём подчиняться и своё не грузить.

Ведь вы правду жизни помогли мне узрить

И этим смогли меня победить.

– Вот это нормально, пока я доволен,

Но всё же тобой я обеспокоен,

Ведь только ты станешь внедряться ко мне,

Как, вдруг «защебечешь» по старой волне.

Она еле-еле к саням приползла,

Ничего не сказала, на них заползла.

Тревога в сознании его поселилась,

Но он промолчал, сердце билось.

Её привезли, отпарили в бане

И спать уложили в тепло, а не в сани.

Юляша полезла на дерево чтоб

Добычу «спалить» в бинокль, и вот

Увидела много чего в сторонах,

Запомнив вблизи, рассказала, в бегах.

Пешком на охоту пошли втроём они:

Юляша, Анюта, своя, охотник с «Узи».

– Там – зайцы, там – волки, а там – кабаны,

А рядом медведя я видела три.

– Пошли к кабанам, а там и медведя,

Быть может, возьмём мы его за вередя.

У каждого был теперь автомат,

От этого каждый всегда уж был рад.

Они подстрелили тогда кабана,

Медведя они зацепили слегка,

Потом уж добили его с далека,

А рядом, внизу, текла вся река.

Пока Юля мясо срезала с «клыка»,

Философ пошёл за медведем туда,

Анюта пошла за верным лосём,

Всего лишь за ним, ведь он стал отцом.

Его олениха вчера родила,

Об этом узнали, лишь только, сутра.

А вечером мяса было полно,

Давно уж не ели люди его.

А дальше «по маслу» всё вновь потекло

И с новой женой шла любовь на все сто.

Ей девушки все нюансы сказали

И о любви не умолчали.

Она всё поняла, но всё удивлялась,

И всё же перечить она не пыталась;

Любила всех жён и мужа, конечно,

И вот один год показался ей – вечность.

На нычку, в мыслях домой-то хотела,

Надежда у ней потихонечку тлела,

Надежда её до конца догорала,

Но не догорела, не много осталось.

Летом построили животным сарай,

Ведь их стало больше, – сена давай.

Рвали траву им на зиму руками,

Летом пасли, охраняя сами.

Вот сладость у них уже появилась,

И ягоды рвали, и олениха доилась.