Автор совершенно справедливо пишет об этом контингенте осужденных. «У пожизненно заключенных нет прошлого, нет настоящего и нет будущего (в земной жизни). В прошлом подавляющее большинство этих людей ничего не видели в жизни. У них не было ни счастливого детства, ни юности. Что такое любовь и что значит быть любимым, большинство из них очень плохо себе представляло. В настоящем их жизнь можно назвать лишь существованием. Их страдания бесславны. Они страдают не за возвышенные идеи, не за веру, не за Христа. Общество их ненавидит и презирает (и вполне понятно почему). Относительно своего будущего узники тоже не питают иллюзий».

В самом деле, те 25 лет, после которых пожизненно осужденные, как предполагалось по европейскому примеру, могли бы быть освобождены, пока что остались благим пожеланием.

И тем не менее мы видим, что это люди с богатой внутренней жизнью, глубокими религиозными переживаниями, в крайне тяжелых условиях реализующие свое главное человеческое призвание – быть с Богом. Пусть даже насильственным образом оказавшиеся в условиях, когда невозможно «собирать себе сокровища на земле», они исполняют завет Господа «собирать сокровища на небесах», а не просто пребывают в бессмысленной животной жизни. И вот тут-то им и нужна наша помощь с воли. Помощь, главным образом, именно духовная, помощь человеческого внимания, то есть любви. Ведь за каждого из них и в каждом из них страдает Христос. И переписываясь с ними, мы исполняем завет Христа: «в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25: 36).

В интернет-отзыве о предыдущей книге отца Кирилла некая сестра Ирина написала: «Книга нужна! Всем! И тому, кто по ту сторону колючей проволоки, и по эту. Книга сеет в сердца людей семена доброты и любви». То же, безусловно, можно сказать и о книге «Небо на дне». Когда мы критикуем нашу жизнь, сокрушаемся от всевозможных нестроений и несуразиц, и при этом еще от того, что ничего не можем исправить, книга диакона Кирилла нам говорит: неправда, мы можем служить Жизни! Служить там, где наибольшая жажда в христианской любви и человеческой поддержке. Все будет зависеть в очень многом от глубины и жизненности нашей собственной веры. Вот необъятное поле для миссионерской деятельности! «А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут» (Ин. 4: 35–36).

Желаю всем читателям раскрыть сердца навстречу тем призывам, которые посылает нам Господь через замечательную книгу «Небо на дне».

Не только в мире верующих людей, но и в светском обществе милосердие является добродетелью. Вызывает понимание и сочувствие служение милосердия любому нуждающемуся в помощи и сострадании человеку. Любому, кроме… тех, кого общество осудило к пожизненному лишению свободы. И это, в общем-то, понятно. Пожизненники – люди, которые совершили особо тяжкие преступления, на совести которых не одна загубленная жизнь. Этих людей общество извергло из своей среды, и если бы сейчас не действовал мораторий на смертную казнь, очень многие пожизненники были бы лишены жизни. О каком же милосердии и сострадании здесь может идти речь? Напротив, эти люди являются объектами презрения и ненависти общества.

Нет, невозможно мотивировать с позиции «светской нравственности» служение милосердия такого рода заключенным. Нет разумных аргументов, оправдывающих такое служение. Напротив, один лишь здесь может быть вопрос: почему эти люди до сих пор живы? Почему их жертв уже нет в мире сем, а они все еще живут?

Без малейшего осуждения такой позиции (она более чем понятна) скажу, что только лишь одно может быть основание для искреннего служения любви этим отверженным обществом людям – заповедь Христа. Нет более никаких иных оснований и аргументов! И далее, весь вопрос стоит лишь о личной вере или неверии человека.

«Вспомни… то умилительное зрелище, какое представляет посещение всем народом ссыльных, отправляющихся в Сибирь, – писал Н. В. Гоголь одному из своих друзей, – когда всяк несет от себя – кто пищу, кто деньги, кто христиански-утешительное слово. Ненависти нет к преступнику, нет также и донкишотского порыва сделать из него героя, собирать его факсимили, портреты или смотреть на него из любопытства, как делается в просвещенной Европе. Здесь что-то более: не желанье оправдать его или вырвать из рук правосудия, но воздвигнуть упадший дух его, утешить, как брат утешает брата, как повелел Христос нам утешать друг друга».[2]

Но все же, почему Господь ждет от нас милосердия к преступникам и убийцам? Бог и душа преступника, мы и люди, павшие на самое дно греховной бездны, любовь Божия и человеческие страдания – основные темы этой книги.

Мне бы хотелось особо обратить внимание читателей на то, что никоим образом в книге не ставится под сомнение необходимость наказания пожизненным лишением свободы за особо тяжкие преступления. «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1). Система наказания преступников обществом, таким образом, тоже от Бога. А значит, она во благо и обществу, и самим преступникам, побуждая их к осознанию своих грехов и покаянию. Вопросы, рассмотренные в книге, относятся исключительно к духовной области. Это вопросы нашего личного отношения к совершившим тяжкие преступления, проявления к ним милосердия, помощи им на пути к спасению в вечности.

Осужденные к пожизненному лишению свободы отбывают наказание в колониях особого режима. Таких колоний в России существует пять. Это ИК-6 в городе Соль-Илецке, ИК-18 в поселке Харп, ИК-2/2 в Соликамске, ИК-56 в Ивделе и ИК-5 на острове Огненном. Есть еще участок пожизненного лишения свободы в ИК-1 – поселок Сосновка в Мордовии, где тоже содержатся пожизненные узники. Но основная часть осужденных к ПЛС отбывают наказание в упомянутых пяти колониях.[3]

Особый режим заключения – самый строгий из всех режимов жизни осужденных. Узники проживают в небольших камерах, дверь и узкое окно в которых огорожены решетками. В основном заключенные проживают по двое. Но в некоторых учреждениях есть камеры на шесть человек. Вся их жизнь подчинена строгому распорядку. После подъема и до отбоя лежать на спальном месте разрешается только больным. Прочим осужденным запрещено даже присесть на шконку, которую они после подъема тщательнейшим образом заправляют. В камере есть небольшой стол и лавочка, присев на которую можно отдохнуть, почитать или написать письмо. Раз в день осужденных выводят на прогулку. Однако не все осужденные выходят подышать воздухом. Те, кто работают, такой возможности не имеют (а добиваться не решаются, чтобы не потерять работу). Некоторые не гуляют из-за погодных условий. В Заполярье, например, где находится колония ИК-18, лето очень холодное. После прогулок в легкой одежде (на зимнюю форму там переходят лишь в сентябре) многие заключенные болеют. Мне известны осужденные, которые не выходили на воздух более пяти лет.

В некоторых колониях разрешают иметь в камере телевизор. Просмотр его разрешают лишь в определенное время. В других учреждениях телевизор устанавливать запрещено, но разрешается раз в неделю (в продолжение двух часов) просмотр DVD-плеера.

Выводят осужденных из камеры исключительно в наручниках. После вывода из камеры и перед тем, как завести обратно, их тщательно обыскивают. В некоторых колониях осужденных водят согнувшимися. Конвоирование осуществляют не менее двух инспекторов. Иногда при этом присутствует и кинолог с собакой.