– Вы живы! – заорал Эдеард.

– Забери вас Хоньо, что происходит? – возмутился Топар.

Он приподнялся со своего одеяла уже с пистолетом наготове. Болотон, Фресаж, Верини и Ларби осматривались по сторонам, стараясь определить источник тревоги.

– Ничего! – выдохнул Эдеард. Взрыв ни с чем не сравнимой радости грозил помутить его рассудок. – Все! Я смог! Я здесь! Вы реальные. И вы живы.

Динлей раздраженно вздохнул.

– Что это с тобой? – Он заглянул в свой ботинок. – Ага!

Третьей рукой он вытащил смятые останки жука утог и с подозрением посмотрел в сторону Максена.

– Эдеард? – настороженно окликнул его Топар.

– Все в порядке. – Эдеард помахал рукой и рассмеялся. У него слегка кружилась голова, и мир казался немного неустойчивым. Он резко сел. – Нет, подождите. – Подняв руку, он стал загибать пальцы. – Засада будет через два дня. Э… потом еще полтора дня, чтобы вернуться… Проклятье! Если я отправлюсь прямо сейчас, могу и не успеть. Надо забраться глубже.

Динлей надел ботинок и подошел к Эдеарду.

– Плохой сон?

Эдеард усмехнулся.

– Лучший из всех, что я видел.

– Вот как. Хочешь чаю? У тебя остались еще эти льняные пакетики? – с надеждой спросил Динлей.

– Нет.

Эдеард торопливо поднялся и, прежде чем Динлей успел отпрянуть, поцеловал его.

– Провались ты в Хоньо, – воскликнул Динлей и отпрыгнул назад.

Эдеард весело рассмеялся.

– Я не могу остаться. Извините. Но, клянусь Заступницей, как здорово снова видеть всех вас живыми. А наши девочки, наши жены! Максен ты станешь отцом. Я тебе обещаю. Клянусь тебе именем Заступницы.

– Что ты такое пил прошлой ночью? – сердито спросил Максен.

– Я пил… Я пил все, что только можно выпить.

– Я думаю, тебе лучше присесть, – спокойно предложил Топар.

– Некогда. – Эдеард сознавал, каким сумасшедшим кажется он окружающим, но это только веселило его. – Ну, не совсем так, – добавил он и хихикнул. – Вы помните наш первый день в пути? – Он звонко щелкнул пальцами. – Мы еще остановились на ночлег у самой фермы. Как же называлось это местечко?

– Стиббингтон, – буркнул Динлей.

– Верно. Это как раз то, что мне нужно. Хороший запас времени. И всего день скачки в обратном направлении. Максен, ты помнить? Ты еще так стер себе ноги в седле, что говорил, будто не можешь ходить.

– Помню.

– И я тоже.

Эдеард мысленно обратился к моменту памяти…

пять сновидения. Сладкие картины настоящей любви: его запах, его смех, его восторг. Эти два дня растягивались до бесконечности… Джастина приподнялась в медицинской камере и осмотрела каюту. С тех пор как она погрузилась в небытие, ничего не изменилось. Никаких тревожных сигналов на этот раз не было. Корабль приблизился к звездной системе, и бортовой журнал свидетельствовал о прохождении маршрута без каких-либо происшествий. «Серебряная птица» уже начала уменьшать скорость.

Джастина спустила ноги через бортик и поморщилась: мышцы совсем отвыкли двигаться. И в шее тоже чувствовалась сильная напряженность. Что ей сейчас необходимо, так это хороший массаж. Лучше всего на курорте Халлуба, что на острове Фасал. Да, она с удовольствием представила, как лежит на веранде спа-салона, а за окнами – белоснежный песчаный пляж и бирюзовое кристально-чистое море. В этом салоне есть несколько очень симпатичных массажистов, талантливых молодых людей, знающих, как правильно обработать ее занемевшие мышцы и связки. Очень привлекательно. А еще там подают напитки в высоких бокалах, наполовину заполненных ледяной крошкой, и превосходные экзотические фрукты. Раскаленная голубовато-белая искра света на синем небе. Прекрасная и желанная.

«Господи, до чего же меня довели сны о тех двух днях! Халлуба была в моей жизни тысячу лет назад».

Джастина с сожалением вздохнула и третьей рукой вынула из модуля репликатора длинный халат. Кулинарный процессор выдал ей стакан витаминизированного морковного сока. Она состроила гримасу, но послушно выпила все до дна.

«Может, на здешних планетах тоже найдется подходящий пляж».

Джастина села на пол и приступила к растяжкам, чтобы немного размять мускулы. Она уже предвкушала очень горячий душ с мощными струями в сильно разогретой кабине, который избавит ее от этих отвратительных судорог в шее.

– Что творится снаружи? – спросила она у интел-центра.

В экзо-зрении возникло изображение звезды. Джастина нахмурилась.

– Я ее знаю.

Именно эта звездная система проецировалась на потолке зала заседаний Высшего Совета: светило бронзового оттенка, распространяющее теплое сияние в центре аккреционного диска. Кометы, ядра которых не уступали по величине спутникам, проносились по краям диска, следуя своим сильно наклоненным орбитам, а за ними на миллионы километров тянулись алые светящиеся хвосты. Но увиденная картина была намного старше той, что существовала во времена Эдеарда. Внутри системы уже образовались девять ясно различимых полос, плотно забитых астероидами, что предвещало зарождение протопланет. Хвосты комет стали короче и утратили прежнюю яркость, их алые следы испещряли длинные полосы белых испарений.

На астрономическом изображении появились прозрачные столбцы информации. Вторичные системы Джастины впитывали сведения и выдавали конечные результаты. Вдруг ее внимание привлек крошечный светлый полумесяц, вращающийся по краю диска.

– Не верю!

Это была планета, пригодная для жизни людей.

До звездной системы «Серебряной птице» оставалось еще семь астрономических единиц. У Джастины было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть планету. В реальной Вселенной, за пределами Бездны, она не могла бы существовать. Даже если бы в аккреционном диске произошло слияние астероидов до размеров планеты, потребовался бы колоссальный отрезок времени для зарождения жизни и эволюции. Спектральный анализ, сделанный наружными сенсорами «Серебряной птицы», указывал на наличие воды и хлорофилла, а также на значительное содержание азота в атмосфере. Откуда бы ни появилась эта планета, на ней имелись и океаны, и растительная жизнь.

Осталась одна астрономическая единица. Для обитаемой планета была довольно маленькой – не больше Марса, – с плотной атмосферой – то есть давление на поверхности приближалось к нормальному. Температура была обычная. Магнитное поле сворачивало солнечный ветер в характерные радиационные пояса Ван Аллена. Никаких признаков электромагнитных излучений обнаружить не удалось, но Джастина не прекращала наблюдение.

Неправдоподобный мир в невероятном месте. В Бездне. Джастина прекрасно понимала, что масс-энергии, поглощенной границей даже во время последней, короткой фазы расширения, хватило бы на создание тысяч солнечных систем, не говоря уж об одной маленькой планете. «Здесь не стоит ничему удивляться. Не зря же Воплощенный Сон постоянно подчеркивает, что Эдеард прикоснулся лишь к поверхности потенциала Бездны».

Осталось десять миллионов километров, «Серебряная птица» затормозила до пяти g, потеряв значительную часть скорости, поддерживаемой на протяжении трех световых лет. В режиме ускорения в пять g корабль надежнее всего сохранял стабильность. Но кое-какие неполадки вернулись. Заметно ухудшилось изображение с некоторых высокоточных сканеров, зато камеры с простыми оптическими линзами уже показывали очертания континентов и снеговые шапки горных вершин. Джастина увидела, как зарождающийся ураган, дойдя до побережья, разделяется надвое, словно рассеченный гигантским ножом. Странное явление пробудило в ее сознании смутные воспоминания. «Что может разделить надвое мощный ураган?»

Но флуктуации силы тяжести в кабине ее отвлекли. Они привели к отказам некоторых вторичных систем. Резервные устройства не всегда успевали компенсировать потери. Джастина дала команду каюте вернуться к нейтральному статусу, что подразумевало убрать все, кроме ее кресла. Хорошо хоть функции бионоников ничуть не пострадали. На последнем миллионе километров она активировала защитное поле. В верхних слоях атмосферы то и дело вспыхивали следы сгоравших метеоритов, срывающихся с кромки аккреционного диска. Сенсоры «Серебряной птицы» зарегистрировали учащение ударов микрочастиц в силовое поле. Плотность пыли стремительно возрастала.