По улице в толпе скачущей детворы медленно брела старая Жужа. Она делала большие шаги, чтобы не попасть в воду, и вся она была сплошь покрыта грязью, и такая, насквозь промокшая, выглядела еще более жалкой, чем всегда.

Жужа направлялась прямо к калитке Мати.

— Хозяюшка! — неуверенно прокричала она. — Вы петуха моего не видели?

— Нет, Жужа, не видела, — ответила с веранды мать.

— Храни вас господь… Я ведь неспроста говорю… Так не видели?

Пока мать выходила, чтобы расспросить обо всем подробно, Жужи и след простыл.

Мати, затаив дыхание, прислушивался к разговору со своего стула в углу и готов был кричать от облегчения, когда Жужа ушла. В смятении он выглянул на улицу, в горле у него стояли слезы.

Тут к нему подошла младшая сестренка и стала дразниться.

На первый раз Мати спустил насмешку, и только глаза его зло загорелись. Ему было так обидно, что хотелось завыть и вцепиться зубами в прыгающую вокруг него, улыбающуюся девчонку. Неожиданно у него хлынули слезы, и он разразился громким, всхлипчивым плачем. Сестра притихла от изумления.

— Ты что? Что на тебя нашло, Матика? — И она погладила его по голове.

— Не трожь меня! — воскликнул Мати и яростно оттолкнул от себя ее руку.

Вошла услышавшая плач мама и накричала на них обоих.

Маги примолк и, ни слова не говоря, поплелся во двор. Сел, съежившись, на нижнюю ступеньку чердачной лестницы.

В голове его, словно черви, копошились мысли. Время от времени он все еще всхлипывал, дергая носом и подбородком.

Между тем сегодня вечером все вокруг казалось совсем не таким, как всегда. Небо над головой Мати было чернильно-черным, и покоричневевшие крыши домов, земля, забор выглядели под черным небом еще более темными.

Перед тем как закатиться, проглянуло солнце, и лучи его хлынули на задворки дома. Хлынули плавным, прозрачно-желтым потоком. Волшебно засветилась влажная зелень листьев, волшебно поблескивая, стлался по кровельной дранке пар.

А прямо напротив плыло и колыхалось поверх забора это желтое-прежелтое сияние. О, оно было таким, какое отбрасывают свечи с катафалка на лицо и руки хоронящих. А с темной улицы доносились веселые крики ребят.

Между тем за забором, словно оборванное черное привидение, опять возникла Жужа. Она, как и раньше, делала большие шаги, чтобы обойти грязь.

Мати резко спрыгнул с лестничной ступеньки и, плача, вскрикивая и дрожа, побежал через двор в дом.

1910