– Мы готовы, Павел Сергеевич.
Двое охранников, всегда отвечавших за периметр, стояли возле его машины, вооружившись его охотничьими ружьями. Он так распорядился. Другого оружия он не имел. Все в прошлом. Только охотничьи ружья и пистолеты охраны, на которые была лицензия и которые оказались бесполезными против автоматов грабителей.
Кадашов влез на заднее сиденье, захлопнул дверь и скомандовал:
– Поехали.
И вдогонку подумал, что ружья были ни к чему. Там все уже закончилось. Некого было расстреливать. Только собственную боль, которая терзала все его тело. Он бы и попросил кого-нибудь сделать это, и страха бы не испытал. Зачем ему теперь жизнь? Ради чего? Он бы с радостью ушел следом за Ваней, только…
Только прежде он должен найти их. Всех найти! Плевать на деньги, он заставит грабителей их жрать. Он затолкает пачки денег в их алчные глотки! Он собственными руками вытащит из их груди их черные сердца! Он…
Он отомстит! Он жестоко отомстит всем им, их семьям! Он заставит их всех страдать так, как сам сейчас страдал. А потом уйдет следом за Ваней. Так он решил, пока ехал на место перестрелки. Туда, где погиб его невинный ребенок, грустно улыбнувшийся ему на прощание.
За пару кварталов до места он снова набрал охранника, который недавно устроился. Тот ответил сразу.
– Да, Павел Сергеевич! – прокричал он в трубку запыхавшимся голосом.
– Вы взяли ее?
– Уходит! Уходит тварь! Резвая больно. Одному нашему руку вывихнула, когда он ее схватил. Она спортсменка, что ли?! А говорили, что помощница повара.
– Не упусти, парень. Не упусти ее, озолочу! – скрипнул зубами Кадашов и прикрыл глаза, их жгло от невозможности смотреть на мир, в котором не было больше Ваньки. – Живой… Живой ее мне…
– Уходит в сторону больнички, Павел Сергеевич! – заорал малый и принялся громко с кем-то переговариваться. – Районная больничка. Три корпуса, пять этажей. Потеряем!
– Слушай сюда, парень, – прошипел Кадашов. – Я запрошу сейчас еще людей. От полиции. Больничку возьмут в кольцо. Она не уйдет. Не упускай ее из виду, парень. Контролируй территорию. Внутрь пока не входите. Просто контролируйте периметр. Там наверняка все в камерах. Она не уйдет. Возьмите ее! Она не должна уйти…
Глава 4
Ей не уйти! Они поймают ее. Поймают и расчленят. В том, что она будет умирать медленно и страшно, Лиля не сомневалась. Кадашов-старший отомстит за сына. И даже разбираться не будет: виновата она или нет.
Она была на месте перестрелки, зачем? Что ей там было нужно? Откуда она узнала о времени и маршруте? От Игоря? От какого такого Игоря? От того, которого сам Кадашов уволил неделю назад? А она какое имеет к нему отношение? Ах, они встречались! Давно! Ух ты! Ну, это ладно, это их личное дело, молодое. Что она делала на точке? Как там оказалась? И кто те грабители, которые положили охранников и его сына? Она не знает?
Нет, так не получится. Она должна говорить правду, и только правду. Иначе…
Она так явственно слышала голос Кадашова – страшный, издевательский, как будто он сам сейчас бежал рядом с ней, пытаясь оторваться от преследования. Она слышала его голос, видела его перекошенное ненавистью лицо, ощущала его безжалостные руки на своем окровавленном теле.
Она слышала, видела, ощущала все и бежала. Господи, она никогда так не бегала! Даже на международных соревнованиях, в которых принимала участие, будучи студенткой, она так никогда не выкладывалась, хотя и брала призы. Она бежала. Перепрыгивала через препятствия, огибала заборы, пришлось даже оказать сопротивление самому резвому из охранников. Он ее догнал и схватил за руку. Она вырвалась, пришлось применить один из забытых приемов, которым ее обучал Гоша. Парень сильно заорал и рухнул на землю, схватившись за плечо. Жалеть его времени не было. Она помчалась дальше.
Она не понимала, куда бежит. Ее срисовали охранники, даже звали ее по имени, пытаясь догнать. Кадашову уже наверняка доложили. Тот доложил в полицию. Там у него было все схвачено. Ей не уйти! Даже если сейчас она убежит, ее станут искать. Именно ее – Лилю Майкову, а не кого-то еще.
Ну почему, почему она не улетела из страны, когда была такая возможность?! Она благополучно доехала на такси до аэропорта, выкупила заказанный билет, прошла регистрацию. И не улетела. Просидела полтора часа, скорчившись на скамейке ожидания, и не улетела.
Ей покоя не давали вопросы? Мучили ее, терзали, не позволяли дышать? И что? Она получила ответы на них, явившись на самый неблагонадежный, со слов Гоши, объект Кадашова в понедельник? Она заметила наблюдателей, которых он срисовал какое-то время назад?
Она попала под раздачу, как сказал бы Гоша, останься он в живых. Она приехала заранее, зная приблизительное время, когда забирались деньги. Устроилась на одной из скамеек во дворе близлежащего дома. Затихла. И увидела их. Грабителей увидела. Их было трое. Их она не знала. И они вряд ли ее знали, поэтому прошли мимо нее, переговариваясь, не обратив на нее внимания. Но!
Но голос одного из них она узнала. Этим голосом с ней поздоровался один из велосипедистов в Гошином дворе накануне его гибели. Значит, мог знать ее в лицо? И она лицо тут же спрятала, укутавшись в легкий шарф и ниже надвигая на лоб капюшон спортивной куртки.
Они прошли мимо нее, будто ее не заметив. Видимо, волновались перед налетом. Потом рассредоточились по двору. Один спрятался за мусорными контейнерами. Второй за высоковольтной будкой. Третий натянул оранжевый жилет и начал интенсивно махать метлой почти возле самой двери черного хода.
Ей надо было уходить. Срочно! И она даже поднялась со скамейки, намереваясь уйти через один из проходных дворов. И даже собралась позвонить Кадашову. Но тут во двор въехали машины. Три черных джипа. Друг за другом. Тот, что ехал посередине, застыл возле двери. Из машины вышел Иван. Нарядный. В легком костюме, красивой рубашке.
Лиля открыла рот, чтобы крикнуть ему, чтобы предупредить об опасности. Но не успела. Иван скрылся за дверью черного хода.
Так она не успела или не захотела? Голос Кадашова снова загремел в ее голове. Она перепрыгнула низкую ограду больничного дворика, в два прыжка пробежала по клумбе с подмороженными петуньями и свернула к отделению неотложной помощи.
Там люди! Много людей. Там хаос. Ей надо туда. Там легче спрятаться. Там легче будет затеряться. За ней до сих пор бежали люди Кадашова. Не отставали. Она слышал их топот, ругательства. Слышала их сиплое дыхание за спиной. Они были совсем близко.
Так не успела она или не захотела предупредить Ивана о готовившемся нападении?
Она не знала! Не знала, что ее остановило! Страх? Или подозрение? Кем был послан тот киллер, который вошел в Гошину квартиру с пистолетом? Кем?! Грабителями, которых Гоша срисовал? Или Кадашовым, решившим Гошу устранить как важного свидетеля?
Она сомневалась минуту, и это стоило Ивану жизни. Он открыл дверь черного хода, вышел с сумкой, в которой были деньги. И тут же раздался грубый стрекот автоматной очереди. Он умер сразу.
Она искренне на это надеялась.
– Девушка! Девушка, вы куда?! – заверещала ей в спину медицинская сестра из приемного отделения. – Вернитесь немедленно!
Она бежала. Вперед. Вверх по лестнице. Бежала какими-то переходами. Заскакивала в лифт, полный людей. Ехала вверх. Потом вниз. Она пыталась запутать следы. Кажется, ей это удалось. Перед дверью хирургического отделения она замерла, оглянулась. Длинная кишка больничного коридора была пуста. За ней никто не бежал. Они отстали. Они потеряли ее. Но это не значило, что вся территория перед больницей еще не оцеплена. Ей не выбраться отсюда. Надо что-то придумать. Срочно!
Дверь хирургического отделения распахнулась. В коридор вышла пожилая женщина с пустой сумкой, в белой накидке, наброшенной на плечи, на ногах бахилы.
– Простите. – Лиля судорожно сглотнула, во рту было сухо, голос звучал хрипло. – Вы не одолжите мне бахилы и халат? Мне надо срочно в отделение, там… Там…
