Да, Гоша прав. Ей надо побыть вдалеке какое-то время. Пока он со всем не разберется и не реабилитируется в глазах бывшего босса. Вернется он к нему на службу, нет, не столь важно. Гоше куда важнее было сохранить его честное имя. Ему с ним жить. Так он любил повторять.

К тому же не давало покоя неприятное воспоминание о парочке велосипедистов, встретившихся вечером во дворе. Кто с ней поздоровался? Зачем? Хотели напугать? Или просто посторонний человек попытался быть вежливым? Почему тогда в голосе ей послышалась насмешка?

Да, паранойя – это точно заразно. Это надо лечить. Сменой обстановки.

Лиля села на кровати. Прислушалась к ровному дыханию любимого. Он спал. Она дотянулась до своего мобильника на тумбочке, глянула. Без пятнадцати три. Зашла в Интернет, поискала рейсы на Таиланд. Ближайший нашелся на шесть утра. И билеты были. Она тут же, не раздумывая, забронировала один билет и пошла умываться. До четырех она успеет добраться до аэропорта, даже если выйдет из дома через полчаса. Из ванной она позвонила в службу такси и заказала машину на пятнадцать минут четвертого. Собрала в ванной с полочки под зеркалом все свои вещи: зубную щетку, гель для волос, шампунь, дорогое особенное мыло, не оставляющее на коже никаких намеков на вонь вареных фруктов и чеснока. Вытащила из корзины для грязного белья блузку и юбку, трусики, в которых вернулась вечером со службы. Гоше ни к чему оставлять грязное белье. Выстирает в доме у подруги.

Подхватив с пола в прихожей свои кроссовки, она на цыпочках прошла на лоджию. Подсвечивая себе телефоном, подтянула к себе сумку, в которую Игорь собрал все ее вещи. Нашла чистое белье, джинсы, футболку, сандалии. Быстро оделась. На самое дно сунула пакет с грязными кроссовками и одеждой, застегнула сумку. Сверилась со временем. Такси будет через десять минут. Она успеет…

Она не успела. Она ничего не успела!

Как только она взяла в руки сумку и шагнула в сторону балконной двери, входная дверь странным образом отворилась. Лиля остолбенела. Она могла поклясться, что не слышала ни единого щелчка в замке, никакого звука поворачиваемого ключа. Было очень тихо! В дверном проеме, слабо подсвеченном рассеянным светом с лестничной клетки, она точно разглядела силуэт человека, скорее всего мужчины, потому что человек был широк в плечах и узок в талии. Человек осторожно ступил в квартиру.

Он не хочет шуметь, догадалась она. Шуметь должна она! Шуметь, орать, звать на помощь, привлечь внимание, разбудить Игоря, которому грозит опасность. Почему она так решила? Да потому что человек, ступивший в квартиру, был вооружен. Он держал в руке оружие с длинным дулом. И не было никаких сомнений, что он явился сюда, чтобы пустить это оружие в дело.

Беги! Немедленно!

Сигнал в мозг поступил одновременно со вспышкой, вырвавшейся из дула оружия, которое держал в руках человек. Кто послал этот сигнал?! Всевышний? Ангел-хранитель, следовавший за ней повсюду? Или банально сработал инстинкт самосохранения? Но это был такой мощный посыл, что Лиля в шесть секунд очутилась на соседней лоджии.

Подхватила сумку – секунда. Тихо шагнула к кирпичной перегородке – две секунды. И еще три секунды ушло на то, чтобы зацепиться за выступ в кирпичной кладке перегородки и с легкостью перенести тело на соседнюю лоджию.

Кто спас ее этой ночью? Кто подарил ей бессонницу? Кто заставил собрать все свои вещи, включая грязное белье, и отправил ее одеваться на лоджию? И кто, в конце концов, надоумил соседей не закрывать балконные рамы и двери? Кто спас ее и для чего?!

Лиля плохо помнила, как тихо шмыгнула в соседнюю квартиру. Прошла через гостиную. Там никого не было. В спальне тихо бормотал телевизор, и кто-то негромко похрапывал. Без особого труда она открыла два замка на входной двери и вышла на лестничную клетку.

Она не боялась столкнуться с убийцей. Это был другой подъезд. В другом подъезде люди спали, забыв выключить телевизор. Спали, не подозревая, что через стену от них только что погиб человек. Ее любимый человек! Которого она… Которого она даже не попыталась спасти!

Уже в лифте, когда она ехала на первый этаж, ей сделалось так больно, так физически больно, что она, охнув, присела, поджимая колени к животу. Дверь кабины лифта открылась, снова закрылась, а она все сидела, съежившись. Боясь шевелиться, боясь думать, боясь глубоко дышать.

Сколько прошло времени? Сколько она просидела, задыхаясь от боли, на полу кабины лифта? Минуту, пять, тридцать? Она не знала, и странно удивилась, когда, высунувшись из подъезда, обнаружила подъехавшее такси. Неужели прошло так мало времени? Неужели машина за ней? Ну да. На телефон пришло сообщение с номером и маркой машины. Это было то самое такси, которое она вызвала, чтобы ехать в аэропорт.

Лиля взвалила сумку на спину и, сильно сгорбившись, побежала к машине.

– Девушка, вы в аэропорт? – спросил водитель, когда она буквально упала на заднее сиденье машины.

– Я. Да, я.

– Хорошо, а то я уж хотел звонить. – И, швырнув телефон на панель, водитель тронул машину с места. – Значит, в аэропорт?

– Да. Совершенно верно. Аэропорт.

Она отползла от двери на другую половину сиденья. Глянула сквозь стекло наверх. И тут же закусила губу, чтобы не заорать.

В окнах квартиры Игоря полыхал свет. Два окна – кухни и гостиной, служившей и спальней одновременно, – были ярко освещены.

– Что за черт?! – ахнула Лиля, едва разомкнув губы.

– Что говорите? – тут же живо отозвался водитель, радуясь возможности поболтать.

– Нет, ничего. Свет забыла выключить, – пробормотала Лиля и устало прикрыла глаза.

– Ну, вот что на тебе надето, Иван?

Ноздри носа его папаши раздулись так широко, что там запросто разместились бы два его пальца – мизинец и безымянный. Иван подавил судорожный вздох. Опустил взгляд на свои джинсовые шорты, теннисные туфли, надетые без носков, легкую льняную рубашку.

– Что-то не так, пап?

– Все не так! Все! Это не прогулка на яхте. Не выезд за город. Ты едешь по важному делу с целой командой, Иван. Ты обратил внимание, как они одеты?

Иван обернулся в ту сторону, в которую отец тыкал пальцем. Возле трех больших черных внедорожников толпилось девять человек. Все, как один, в темных костюмах из плотной ткани. Белых рубашках.

– Это твои люди, Ваня. Твоя охрана. И они одеты соответствующе. Соответствующе статусу своего хозяина. А хозяин вышел к ним в трусах!

– Это шорты, пап.

Иван не собирался злить отца. Просто надел то, что попалось под руку. К тому же не считал, что для того мероприятия, к которому его приставил отец, необходим строгий костюм. Все, что от него требовалось, это зайти в помещение с черного хода вместе с охранниками, проконтролировать выемку денег из сейфа, понаблюдать, как деньги пакуют в сумку, вернуться тем же путем с сумкой в машину. Точек было несколько, но алгоритм действий везде одинаков. Зашел, проконтролировал, вышел. С черного хода! Костюм-то зачем?

– Затем, что твои люди должны видеть в тебе хозяина, сынок. Не пацана в трусах…

– Это шорты, пап, – перебил его Иван, нервно поведя шеей. – Вполне приличные шорты, пап. Которые стоят, как один из этих костюмов.

Он пренебрежительно мотнул головой в сторону столпившихся охранников.

– Все равно мне, сколько они стоят! – отозвался отец со злостью и зашипел, сильно приблизив свое лицо к его лицу. – Существует такое понятие, как протокол. Мне не нужны смешки моей охраны в твою спину! Пошел и переоделся, быстро! Вы и так уже опаздываете!

От отца сильно несло чесноком, Ивана замутило. Он отшатнулся и, не желая дальше спорить и еще чтобы отец не заподозрил его в брезгливости, пошел переодеваться.

– И быстрее там, уже опаздываете, – крикнул отец ему в спину.

И что с того? Ну, опоздают, делов-то! Он вообще, вникнув в детали дела, целиком и полностью согласился с мнением уволенного Игоря Забузова. Надо все же время от времени менять расписание и маршрут. Нельзя утюжить улицы с такой крупной суммой денег в одно и то же время. Это может быть опасным.