«Ради исповеди, – пишет другой очевидец, – маленькая церковь у него и в будни переполнялась народом. ‹…› Общая исповедь, против одного названия которой так восстает обычно душа, у него всегда оставляла глубокое впечатление, и каждому казалось, что слово отца Николая направлено лично к нему. Исповедь (или, вернее, проповедь перед исповедью) никогда не была стандартной по содержанию. Начиналась всегда с краткого изложения празднуемого на тот день церковного события или памяти, иногда с Евангелия или Апостола, прочитанного за литургией, а затем на этой основе шло не просто перечисление грехов, а всем понятная, проникающая во все закоулки души и проясняющая совесть проповедь праведной и правильной жизни, призыв к молитве, покаянию и исправлению. Никогда не звучала здесь претензия на особую богословскую ученость, все было просто, трезво и применимо к жизни как любой неграмотной старушки, так и интеллигентного человека. А когда подойдешь к аналою и скажешь то, что особенно тяготит совесть, отец Николай никогда не торопил, но и не задерживал, не удивлялся твоему греху и, осуждая его, не осуждал кающуюся душу. Если находил нужным, тут же давал краткий и решительный совет или произносил: “Прости, Господи!”, “Помоги, Господи!”. Простота, с которой он принимал исповедь, облегчала кающемуся признание в любом грехе»[8].
Отслужив свою последнюю литургию 1 сентября 1963 года, отец Николай скончался 20 сентября, напутствованный Таинствами Исповеди, Елеосвящения и причастившись Святых Тайн за несколько часов до смерти.
По свидетельству очевидцев, во время его похорон, превратившихся в настоящее церковное торжество, солнце на небе играло, как на Пасху. После кончины отец Николай неоднократно являлся во сне своим духовным чадам и близким, оставляя этими посещениями тихую радость в сердцах людей. Многочисленные случаи помощи по его святым молитвам также являются неоспоримым свидетельством того, что отец Николай обрел милость у Господа.
Более подробно с биографией этого чудного пастыря, с воспоминаниями его духовных чад и с письменным наследием батюшки читатель сможет познакомиться в отдельном сборнике[9], посвященном протоиерею Николаю Голубцову.
* * *
Несколько слов необходимо сказать и о тех людях, благодаря которым до нас дошли издаваемые ныне беседы перед исповедью. Наталия Михайловна Соболева (11.VII.1922–30.IV.2001) – духовная дочь отца Николая. Наталия Михайловна окончила исторический факультет Московского университета с красным дипломом и поступила в аспирантуру, откуда была отчислена за веру. Некоторое время она работала в светских организациях, а затем поступила в Издательский отдел Московской Патриархии[10]. Известно, что в 1950-х годах она в совершенстве владела восемью иностранными языками, а в дальнейшем продолжала изучать языки, в том числе и китайский. В начале 1960-х годов по благословению отца Николая она приняла тайный постриг с именем Надежда от руки иеромонаха Иова (Кундри)[11]. Выйдя на пенсию в 1977 году, Наталия Михайловна несколько лет преподавала русский язык в Московской Духовной Семинарии.
Окормляясь у отца Николая все годы его пастырского служения (1949–1963), она помогала батюшке конспектировать святоотеческие толкования на Святое Евангелие, выполняла и другие «редакторские послушания». Но самое ценное, что дошло до нас из ее трудов, – это записи общих исповедей, которые проводил отец Николай. Наталия Михайловна конспектировала эти беседы, аккуратно переписывала в тетрадь, давала их на проверку отцу Николаю и затем печатала на машинке. Некоторые духовные чада батюшки переписывали для себя эти беседы, впоследствии отдельные проповеди публиковались в «Журнале Московской Патриархии»[12].
Примерно одна треть публикуемых нами бесед была записана Надеждой Никитичной Фроловой (р. 1927)[13]. Вместе со своей подругой Ниной Федоровной Желтовой (р. 1922)[14] с 1952 года она окормлялась у отца Николая и, посещая богослужения, запоминала беседы, проводимые им перед исповедью. Обладая очень хорошей памятью, дома она записывала слова батюшки, а потом печатала на машинке и показывала отцу Николаю. Интересно, что проповеди, конспектируемые в храме Наталией Михайловной и записываемые по памяти Надеждой Никитичной, практически идентичны и почти не имеют расхождений.
Об этих двух удивительных подругах, сохранивших теплые воспоминания о своем духовном отце, упоминает в биографии отца Николая Наталия Михайловна Соболева: «Двум девушкам он [отец Николай] сказал: “У вас есть сокровище”. Они недоумевают – только что кончили учебу, нет ни сберкнижек, ни золота. А он: “Это ваша дружба. Она будет проходить испытания, но не разлучайтесь друг с другом”. И действительно, дружба Нины и Нади проходила испытания, одна даже хотела уйти, но батюшка явился ей во сне (уже по кончине) и сказал: “Не уходи”. Так они вдвоем ухаживали за престарелыми родителями Нины и похоронили их, так Нина была поддержкой Наде, когда та уже в преклонных годах дважды сломала ногу и руку, так они и живут теперь вдвоем на протяжении почти полувека»[15].
Теперь, по прошествии более сорока лет со смерти батюшки, подруги вспоминают: «Всем своим обликом, словами, делами, всей своей жизнью отец Николай проповедовал любовь. Это – самое сильное, самое яркое воспоминание о батюшке: он был воплощением любви.
Бывает, закончится служба, выходит батюшка, и к нему идут люди со своими бедами. Мы смотрим, как по-отечески заботливо он с ними разговаривает, и думаем: почему у нас нет беды?..
Отец Николай служил попеременно в храме Донского монастыря и в церкви Ризоположения, и его духовные чада тоже посещали оба храма, ходили за своим пастырем. Между прочим, на два этих храма в те годы приходилось всего три (!) священника, а богослужения были ежедневными»[16].
Особую благодарность хочется выразить Рогнеде Владимировне Маевой (09.IX.1924–18.II.2004), еще одной духовной дочери отца Николая Голубцова, которая явилась инициатором данных сборников[17]. Будучи уверена в том, что не доживет до выхода в свет этих книг, она приложила максимум усилий для подготовки их к изданию.
Рогнеда Владимировна родилась в московской семье потомственных дворян[18]. С детских лет в ее чуткой душе затеплилась горячая любовь к Богу, и этот огонек не смогли погасить ни годы воинствующего атеизма, на которые пришлись ее детство и юность[19], ни дальнейшие события личной жизни, не лишенной скорбей. Менее чем за год до кончины, весной 2003 года, Рогнеда Владимировна (в крещении – Наталия) приняла тайный монашеский постриг с именем Митродора.
Удивительно крепкая духовная связь между отцом Николаем и его преданной духовной дочерью не окончилась смертью батюшки, но продолжалась до последних дней жизни монахини Митродоры. Она не только черпала мудрые советы из его сохранившихся писем, его пометок в ее дневнике, но и часто приходила к нему на могилку на Немецкое кладбище со своими горестями, просьбами о помощи. И батюшка не оставлял их без ответа, вызывая радостное чувство благодарности в любящем сердце духовного чада.
Пламенная молитва, непоколебимая твердость духа отличали Рогнеду Владимировну во всех житейских обстоятельствах, вызывая удивление и уважение окружающих. В каждом человеке она видела творение Божие и старалась помочь всем – в институте и на работе, больным и убогим, нуждающимся и заключенным, одиноким и многодетным… Даже на смертном одре монахиня Митродора умела подумать о нужде ближнего. И всегда благодарила Господа за дарованную ей возможность помочь кому-либо.
