Вскоре по возвращении своем из Едессы преподобный Ефрем заболел. Слух об опасной болезни святого старца скоро распространился по окрестностям. Толпы народа устремились к его жилищу, чтобы получить от него последние наставления. Предчувствуя близкую кончину, Ефрем на смертном одре, болезненною рукою написал завещание, в котором оставил нам верное изображение себя.

Оканчивая свое земное поприще, святой старец с дерзновением свидетельствуется Богом пред всеми в чистоте своей веры, в которой желал утвердить и других. «Клянусь, – говорит он в своем завещании, – Снисходившим на гору Синайскую и Вещавшим из камня (Исх. 19, 18; 17, 6); клянусь устами, возопившими: Елои (Мк. 15, 34) и приведшими тем в содрогание всю тварь; клянусь Тем, Кто продан Иудою и биен в Иерусалиме, клянусь могуществом Заушенного по ланите и величием Приявшего заплевание; клянусь тремя именами Огня и Единым Божиим существом и Единою волею, что не отделялся я от Церкви и не восставал против Божия всемогущества. Если возвеличивал я в уме своем Отца паче Сына, то да помилует Он меня. Если умалял я Духа Святаго пред Богом, то да покроются тьмою очи мои. Если исповедовал иначе, нежели как говорили, то да ввержен буду во тьму кромешную. Если говорю лицемерно, то да буду вместе со злыми гореть в пламени. Если говорю это из человекоугодия, то да не послушает меня Господь на суде».

В продолжение жизни Ефрем долго боролся с врагами истины Христовой. При конце дней, обозревая труды свои, святой старец упомянул о них, чтобы внушить ученикам своим ту же ревность о сохранении правой веры, какою горела душа его. «Ни днем, ни ночью, – говорил он, – во всю жизнь свою никого не злословил я и с начала бытия своего ни с кем не ссорился; но непрестанно состязался в собраниях с отступниками. Ибо знаете, что и владетель овец бьет своего пса, который, видя, как волк идет в овчарню, не бежит и не лает на него». С горестию он провидел вторжение в стадо Церкви сих губительных волков: его пророчество через три месяца исполнилось. «По смерти моей, – говорит он, – придут к вам злочестивые люди во одеждах овчих, внутрь же волцы хищницы (Мф. 7, 15). Сладки речи их, но наклонности сердца их полны горечи; добры они по наружности, но происходят от сатаны. Бегайте их и учения их и не приближайтесь к ним. Не отступайте от веры моей и не преступайте слова моего».

С особенною любовию он останавливается мыслию на тех учениках своих, которых вера, просвещение и жизнь подавали ему надежду на их верность истине и благоуспешную деятельность. И вся душа его возмущается, когда он припоминает имена изменников истины. Первым преподает он благословение, последних предает проклятию. «Симеон, – говорит он одному из верных своих учеников, – Бог да услышит тебя; в какой ни придешь град, да исполнишь там Церковь, как чашу». Другому говорит: «Слово твое да будет, как огонь, и да потребит терния ересей; как пламень в лесу, да попалит их слово учения твоего; как Давид, побеждай и низлагай сынов заблуждения вместо Голиафа».

Уверенный, что любовь к нему едесских жителей не преминет обнаружиться в богатых приношениях для его погребения, Ефрем, ничего не требуя для себя, все обращает в пользу бедных. Он говорит окружающим его: «Принесите, что обещались вы, и положите с братом вашим; принесите и положите предо мною, чтобы сам я, пока остается у меня несколько памяти, назначил тому цену… и пусть это роздано будет бедным, нищим и нуждающимся. И вам будет это на память, и мне на пользу, вас наградит за сие милость Божия, как раздаятелей, а меня, как советника». Нестяжательный инок не хотел обременять себя и по смерти тем, что отвергал при жизни. «Клянусь и вашею и своею жизнию, – говорил он, – у Ефрема не было собственности, не было ни жезла, ни влагалища; потому что слышал я слова Господа: не приобретайте ничего на земле».

Но всего яснее обнаружились в завещании Ефрема глубокое смирение и сокрушение сердечное, которые были душою его жизни. Отсюда проистекали его последние заповеди, чтобы не погребали его с пышностию, не прославляли его при погребении, не сопровождали его гроб торжественно, но вместо всяких украшений и ублажений старались облегчить его судьбу своими молитвами. «Кто положит меня, – говорил он, – под жертвенником, то да не узрит он Божия жертвенника; потому что смрадной нечистоте неприлично лежать на святом месте. Если кто положит меня во храме, то да не узрит он храма света; потому что суетная слава бесполезна тому, кто не достоин славы. Для чего воздавать почести тому, кто не соблюл своей чести? Не полагайте меня с мучениками, потому что грешен я и ничего не стою: по недостаткам своим боюсь и приближаться к костям их. Кто понесет меня на руках своих, у того руки да покроются проказой, как у Гиезия; но, подъяв меня на рамена, несите как можно скорее и предайте погребению, как презренного; потому что бедственно прошли дни мои. К чему прославлять вам меня, когда посрамлен я пред Господом? К чему ублажать вам меня, когда нет у меня добрых дел? Если бы кто описал вам дела мои, то всякий из вас оплевал бы мне лицо; если бы зловоние грешника ощущали приближающиеся к нему, то все бы убежали от Ефремова смрада… Грешен я – осквернен нечистотою и непотребством, очернен грехами. Какой нет во мне нечистоты? Какого не лежит на мне греха? Все непотребное, все беззаконное и скверное есть во мне. Вовсе ничего хорошего не сделано мною во все дни мои, вовсе ничего доброго не совершено с тех пор, как произвели меня на свет родители мои. Ничего не берите у меня на память себе, ибо на память вам есть у вас слышанное вами от Господа нашего. Если возьмете что у Ефрема, то Ефрем будет в ответе. Господь скажет мне: „В тебя более веровали они, нежели в Меня“. Кто со мною во гроб положит шелковую одежду, тот да будет ввержен во тьму кромешную; кто со мною во гроб положит багряницу, тот да будет низринут в геенну огненную. В моей ризе и в кукуле предайте меня земле; потому что убранство неприлично непотребному. Кто понесет предо мною восковую свечу, того да пожжет огнь из внутренности его. К чему огонь тому, кто сожигается собственным своим огнем? Лучше пролейте, братия, слезы свои о мне и о всех, подобных мне. Во грехах и в бесполезной суете провел я дни свои. Не полагайте со мною в гроб ароматов, потому что честь сия для меня бесполезна; не полагайте благовоний, потому что не избавят меня от суда. Ароматы воскурите во святилище, а меня предайте земле с псалмопениями. Вместо того, чтоб расточать благовония и ароматы, вспоминайте меня в молитвах своих. Не полагайте меня в ваших гробницах, потому что ничему не послужат для меня ваши украшения. Я же дал обет Богу, чтобы погребли меня со странниками. Я такой же странник, как и они. С ними положите меня. Положите меня на кладбище, где погребены сокрушенные сердцем». Так высказывалась в последний раз смиренная и сокрушенная душа великого Ефрема.

Спустя месяц по возвращении в свое уединение преподобный Ефрем скончался на руках своих учеников и любивших его едесских жителей. При многочисленном стечении клира, пустынников и народа тело его было предано земле точно так, как он завещал, и уже несколько времени спустя нетленные останки его перенесены были в храм. По наиболее достоверным свидетельствам, святой Ефрем скончался в июне 373 или 372 года, а родился в начале четвертого столетия, вероятно, в 306 году.

Пред славою Твоею, Христе Спаситель, хочу изобразить всю свою горечь, все лукавство и неразумие; но опишу также всю Твою приятность и сладость, с какими поступал Ты со мною ради Своего человеколюбия.

От чрева матери моей стал я преогорчать и обращать в ничто благодать Твою и нерадел о добре. Сам же Ты, Владыка, Сын Божий, по множеству щедрот Твоих терпеливо взирал на все мое лукавство. Главу мою возносит благость Твоя, Владыка; но она ежедневно смиряется по причине грехов моих. Та же благодать Твоя снова влечет меня к жизни; но я скорее со всем усердием устремляюсь к смерти; потому что тот же худой навык к слабостям увлекает меня к себе, и я покоряюсь ему.