- Тебе ли об этом рассуждать, - презрительно фыркнула она, покосившись на освобождённые теперь от пут, валяющиеся на полу кровавые останки. - Твой сын поплатился за дело, ты же виновен не только предо мной, и сейчас ты отправишься вслед за ним.
Она обернулась к мужу.
- Не желаешь начать?
- Пожалуй, - отозвался тот и крутанул ворот. Затрещали сломанные суставы; убийца тяжко застонал сквозь зубы, не желая терять лица, но уже не в силах это сделать. Не обращая на это абсолютно никакого внимания, Охотник ещё немного увеличил напряжение и закрепил ворот в устойчивом положении.
- Твоя очередь, - улыбнулся он жене.
- Как же я давно об этом мечтала, - пробормотала та, уже впиваясь зубами в мясо на груди своей жертвы.
Кто знает, сколько это продолжалось - подвал словно застыл в тягостном безвременье, нарушаемом лишь довольным урчанием Матери Мира, порой переходящим в звериное рычание. Она постаралась максимально растянуть процесс, дабы ещё при жизни вернуть негодяю всё, что он заслужил (то, что его душа ещё будет отрабатывать своё внутри неё, она нисколько не сомневалась, но ей хотелось самой насладиться процессом и подольше видеть эти глаза, уже обезумевшие и затянутые пеленой боли и приближающегося небытия). И, наконец, когда кровавые клоки мяса, кое-где пронзённые белыми осколками костей, перестали подавать признаки жизни; когда самая душа жертвы провалилась внутрь бездонной глотки Индатрис; когда она доела последний кусок, не желая оставлять ничего, она обернулась ко всем, довольно сощурив глаза и облизываясь, и ни у кого не возникло даже тени сомнения, что Великое Дело свершено; что сама Вселенная благоволит тем, кто выехал из леса или дома сегодня, в эту беспокойную ночь, чтобы покарать тех, кто все эти годы мучил и убивал ни в чём не повинных людей...
- Я думаю, здесь ещё остались пленники, - ясный голос Охотника вывел из оцепенения людей и богов, в восхищении воззрившихся на пылающий чудовищной силой и чёрным пламенем образ Индатрис, словно бы увеличившийся в размерах в полтора раза.
- Да, - она повернулась к нему, и все сразу стали возбуждённо переговариваться, словно проснувшись от глубокого сна и выйдя на белый свет, свет свободы. - Идёмте, поищем.
Вскоре они набрели на огромное помещение темницы, разделённое массивными ржавыми решётками, между которыми оставался узенький коридор. Там сидели люди - оборванные, голодные, измождённые; лишь несколько из них оказались действительно преступниками, заслуживающими наказания, остальные были чисты. Не говоря ни слова, Охотник схватился рукой за прутья ближайшей решётчатой двери - и та отлетела в сторону, вырванная с корнем, безнадёжно искорёжив прилегающую решётку. Жена и дети последовали примеру Охотника (у присоединившихся к Охоте людей не хватало для этого физической силы) - и вскоре пленники были освобождены, со слезами на глазах благодаря своих спасителей (и даже не обратив внимания на тех нескольких преступников, которых Мать увела в тёмный угол, вернувшись уже без них). Все вместе, они вышли на белый свет; бывшие пленники разбрелись кто куда, дивясь неслыханным разрушениям на улицах города. Тогда Охотник, Индатрис и десятеро их детей встали пред теми, кто всё это время сопровождал их и помогал им.
- Вот и конец нашей Охоте, - медленно начал отец. - Светает... - он глянул на восток, где небо из сереющего уже превратилось в бледное, почти белое. - Сейчас те из вас, кто хочет продолжать мирную жизнь в городе и, может быть, возрождать его к лучшему, могут идти. Но наша миссия ещё не закончена. На Земле ещё много городов, где творится несправедливость и преступления, по сравнению с которыми преступления убитых нами людей покажутся лишь невинными забавами.
- И поэтому мы спрашиваем вас, - вперёд выступила мать, - кто из вас готов остаться с нами и продолжать дальше? Сразу предупреждаю, дело непростое и требует большой духовной отдачи. Но платой нам будет то, что, возможно, когда-нибудь человечество изменится к лучшему. Ну и, конечно, - она широко ухмыльнулась, - радость Охоты.
Люди переглянулись. Наконец, один из них, рыцарь с пепельными волосами до плеч и узким суровым лицом со шрамом, явно закалённый в боях, сделал шаг вперёд.
- Я готов, - сказал он.
- Я тоже! - выскочил сбоку мальчик - тот самый, которого они отбили у аббата.
- И я, - измождённого, но решительного вида девушка выступила с другой стороны. (Охотники помнили её - она была служанкой в прачечной, где её дородная, щекастая хозяйка явно не щадила её: теперь у девушки были очень красные руки, но все были уверены, что, немного пожив в лесу, она вновь обретёт былую красоту).
- И я. - Вскоре где-то четверть людей отделилась от толпы и выступила вперёд. Остальные с несколько смущённым видом стали растекаться.
- Прощайте, - с улыбкой крикнула им вслед Индатрис. - Мы не держим на вас зла. У каждого свой путь...
- Что ж, - сказал Охотник. - Сейчас мы двинемся в лес, где передохнём, полежим на травке, напьёмся чистой родниковой воды, послушаем пение птиц... А когда все будут готовы, мы вновь двинемся в путь - вперёд, только вперёд...
- Вперёд! - подхватили его клич остальные боги, а вслед за ними и люди, вскакивая на быстроногих коней и растворяясь в золотистом рассветном сиянии.
- Вперёд и ввысь!..
