Позавтракав, точнее, уже пообедав тем, что осталось в холодильнике, я по старой привычке зашел в интернет, в чат, где хранилась наша тайная переписка. Примечательно, что Темная Лошадка был в сети десять минут назад. Значит, регулярно проверяет на наличие новых сообщений с телефона, возможно, исключительно ради меня. Наверняка, так оно и есть.

Я начал набирать сообщение, слова сами приходили в голову и выстукивались пальцами на экран:

Belial: Привет. А я тебя представлял другим, менее шумным и не таким рыжим. Тоже рад знакомству. За вчерашнее извини, это такая особенность моей психики, нужно было малех пофрустрировать. Мир? Труд? Май?

Я отправил сообщение, открыл дверь в комнату, чтобы слышать, если Костарев вдруг придет, и стал ждать.

========== Драматичный день ==========

DarkHorse: Да я давно понял, что тебе в жизни не хватает драмы.

Казалось, я снова задремал, очень уж неожиданно и не вовремя пришел ответ на мою скромную исповедь. Не зная, что ответить, просто откинулся на спинку, прокручивая, эту странную фразу. Мне не хватает драмы?

А может, братишка прав? Школьная травля была ужасна, спустя год с небольшим вспоминать о ней было больно, но сейчас-то я чего жду? В новой школе ко мне сначала проявляли дружелюбие, потом, правда, забили болт, но их трудно за это осуждать. Я же привык ждать подвоха, что снова станут травить. Но этого не произошло, а привычка осталась, я озлобился.

А в итоге превратился в ворчливого, злобного добровольного отщепенца.

Того же я ждал и от Костарева, ощетинился как побитый жизнью бездомный кот, а он не переставал гладить и кормить его, пока тот шипит. И вот уже кот в ответ захотел потереться о благодетеля мордой. Отмахнувшись от странной, немного гейской метафоры, я написал ответ:

Belial: А я вот, только что…

DarkHorse: Лучше поздно, чем никогда.

«Да, Димон, знаю, что должен был сказать это еще позавчера вечером, а не разыгрывать драму, которой мне так не хватает»

Belial: Я же извинился.

DarkHorse: Я видел.

Belial: Ты злишься?

DarkHorse: Нет, я драматизирую, как и ты.

Belial: Да ладно, чувак. Я получил свою дозу драмы, и типа теперь завязал. Ты где сейчас?

DarkHorse: Гуляю. Хочешь с нами? А нет, хотя сиди дома, ты же болеешь.

Я был счастлив уже тому, что конфликт, который мной же был объявлен неразрешимым, сам собой рассосался и можно жить дальше, ожидая вечера, когда Лошадка вернется и мы весело проведем сегодняшний вечер, а завтра после школы я, может быть, увижусь с Катей.

DarkHorse: Кстати, ты это… Катюха слишком настойчиво интересовалась, куда ты делся. Пришлось сказать, что ты в клинике, лечишься от очень тяжелой формы геморроя.

Я сел, где стоял.

***

Вечером я места себе ни находил, дожидаясь этого рыжего черта, дабы подвергнуть его самой изощренной каре за ту чушь, что наговорил про меня Катюхе, при этом радуясь ее настойчивым расспросам. Беспокоиться обо мне, значит! Если это не очередная выдумка братца.

Вот только ждать пришлось долго: первыми в дом вернулись мать с дядей Васей, которые радостно отметили, что чувствую я себя уже намного лучше, а, значит, в школу завтра пойду как миленький, и не только.

— Коля, — голосом православного мецената, ставящего свечку за ребенка-инвалида, проговорил дядя, — я нашел для тебя лучших репетиторов, которые готовы заниматься с тобой три раза в неделю. Ты ведь на программиста собираешься поступать?

Я, мало что пока понимая, кивнул.

— У них очень плотный график, но я убедил их выделить время именно тебе.

«Деньгами или сразу угрозами?» — почти сорвался с языка вопрос, но я вовремя себя одернул.

— Их ученики без проблем поступали в лучшие вузы и добивались высот в своих профессиях, — продолжал дядя Вася, — Занятия начинаются со следующей недели.

— Но… — опешил я, — На следующей неделе лето…

— И это позволит выделить больше времени на занятия, — словно, так оно и должно быть, продолжал мой отчим.

Три занятия в неделю летом — для меня это было чем-то из ряда вон выходящим. В поиске спасения или, на худой конец, поддержки, я посмотрел на мать, но та полностью поддерживала нового мужа, не удивлюсь, если сей нежданный сюрприз был именно ее инициативой.

— Мы с Васей обеспечим тебе отличный жизненный старт, — улыбнулась она.

«Стремитесь сделать из меня гения, но можете получить не оправдавшего надежд неврастеника», — с горечью заметил я. — «Снова эта привычка всё решать без меня».

— А еще ты записываешься в секцию вольной борьбы, — весело прощебетала мать, — это Василий посоветовал.

Она стояли передо мной полуобнявшись, и со слащавыми лицами словно зачитывали приговоры. Секция, репетиторы, все на летних каникулах — ни о чем этом я даже не заикался, почему они просто берут и распоряжаются моим временем?

— Так не пойдет! — внезапно для себя выпалил я.

Мать с отчимом удивленно уставились на меня, не произнеся ни слова. Это и хорошо — молчат, значит слушают. Если сгоряча не наговорю глупостей, возможно, смогу достучаться до них, в частности, до матери.

— Вы решили все без меня! Я могу сам принимать решения! Мне должны дать такую возможность. Почему я должен ходить на секцию, которую посоветовал Василий? И что это за репетиторы такие?

Я старался говорить уверенно, не грубо, не эмоционально, но настойчиво, и, похоже, мне это удалось. Взрослые внимали, не пытаясь заткнуть и отправить в угол, как поступали обычно.

— Это лучшие репетиторы в городе, — словно начал оправдываться Василий, я думал, ты обрадуешься. Все их ученики оставались довольны…

Эти слова, вместе с каким несвойственным неуверенным тоном, словно проняли меня в самое сердце.

— Василий, я это очень ценю, но… — я задумался, а ведь репетиторы очень даже не помешают, стану самым умным, как всегда мечтал, — но я об этом не просил и вы даже не предупредили, так нельзя, понимаете?

— И правда, — слегка виновато отметит дядя Вася.

— Но я согласен с ними заниматься. Только два занятия в неделю и если не понравится, то откажусь. А вот предложение насчет борьбы никак принять не могу.

— Но тебе надо заняться спортом, — вступила мать, — и Василий предложил идеальный вариант, там работает лучший тренер!

— Нет, — не согласился я.

— Хочешь сказать, тебе не нужен спорт? — раздраженно возразила она.

— Ну почему же, нужен!

Сам понимаю, что нужно растрясти жирок и укрепить здоровье, но выбирать за меня больше не позволю.

— Но я сам выберу, чем мне заниматься!

— Только не затягивай, — вздохнула мать.

Надо же! Эти двое ничуть не возражают против моего своеволия, не рискну назвать это самостоятельностью.

— Умеешь же ты выразительно говорить, — продолжила мать, — Не хочешь стать политиком, например?

— Нет, спасибо, — тихо сказал я, — просто в жизни не хватает драмы.

Мать не расслышала, но не попросила уточнить, только еще раз попросила определиться с видом спорта.

— А я уже определился, — вдруг воскликнул я, — верховая езда! Это точно стоит попробовать! К тому же у меня будет отличный учитель.

Дядя Вася начал было ворчать о том, что еще один лошадник в доме — незаслуженное наказание для него, но его прервали одиночные апплодисменты за их спинами.

Это был Костарев-младший, который прошмыгнул в дом незамеченным и слушал наш разговор уже неизвестно сколько времени. Под шутливо-недовольные реплики дяди Васи, взрослые вышли из комнаты, оставив нас, двух лошадников, вдвоем.

— Ты их уделал! — похвалили меня Дима. — Разговаривал как совсем взрослый, похоже тут они себя детишками почувствовали.

Я скромно отмахнулся, мол ничего особенного и еще раз извинился за события последних дней, повторив, что давно мечтал познакомиться с Темной Лошадкой.

— Правда хочешь в конный спорт? — с горящими глазами спросил Дима.

— А почему бы и не попробовать? — кивнул я.

— Из моих друзей никто и пробовать не захотел, папе сто раз предлагал, он ругался и говорил, что глупости все это, — пожаловался брат.