Литмир - Электронная Библиотека

- А-а-а, - протянул спец и взял листки, - понимаю. Бывало такое пару раз.

"Бывало... но только не такое, братишка, - подумал Меткий. - Слишком мало ты был внутри Периметра"

Снаружи набирал обороты несущий винт, с шумом рассекая влажный воздух. Неожиданно вертолет дернулся и все почувствовали, как начался взлет в темное небо. Теперь все разделилось на до и после этого отлета. Ни шагу назад. Никаких сомнений. Есть только цель выполнить задание, а все остальное словно расступилось в стороны перед этим абсолютным приоритетом.

***

Одновременно с вертолетом с разведчиками на борту в воздух поднялись еще семь разных винтокрылых машин серии "Ми-8", устремившихся в сторону Периметра. Разумеется, радиолокационные станции НАТО вблизи своего сектора ответственности распознали синхронный вылет семерых вертолетов, взявших курс по направлению на Зону. Как только цели были опознаны, а их число определено, ответственные офицеры немедленно отправили данную информацию по закрытым каналам в Вашингтон и командные структуры НАТО. Во втором случае одновременный взлет стольких летательных аппаратов над Зоной хоть и был воспринят тревожно, но чем-то особо опасным признан не был - в конце концов, русские периодически устраивали зачистки и поисковые операции в запретной территории, поэтому обращаться к официальному представителю России при НАТО с выражением ноты протеста или еще чего в том же духе никто не стал. Впрочем, знай в Брюсселе подлинную цель этих действий, то половина всей Европы попадала бы в обморок от ужаса, однако тотальная секретность миссии практически исключала подобную возможность.

Совсем по-другому отреагировали в одном из зданий, недалеко от американской столицы. Вылет вертолетов с высокой вероятностью увязали с предполагаемой спецоперацией русских и внесли соответствующие коррективы в сообщение, посланное через спутники туда, где, казалось, вообще не могло быть адресата. Во всяком случае, так думали многие.

***

Зона

Остались только тьма, боль и страдания. Не было сил даже стонать и просить пощады. Все слезы пролиты, а каждая часть тела, казалось, превратилось в одно сплошное увечье. Девять человек - измученные, изуродованные почти не прекращающимися побоями - теперь просто отвечали мычанием на каждый удар, потому что ни на что другое они уже не были способны. Один из их палачей с размаху наносил удары берцем по забившимся в угол пленникам. Они извивались как ужи на сковородке, стараясь спрятать и защитить свою голову от сокрушительных ударов, подставляя им спину и бока. Новый удар - и все содрогались так, будто он предназначался каждому из них. Сдавленный вопль - и новый удар. Один из пленников с удивлением обнаружил в себе способность хотя бы примитивно мыслить. Он никак не мог понять, как в такой кромешной тьме эта тварь их видит и различает. Одно осознание того, что они не могли разглядеть угнетателя, а только слышать его шаги и тяжелое дыхание устрашало еще сильней. От него нельзя было скрыться, взять передышку и собраться с силами, чтобы продолжать держаться. Кто-то не выдерживал и пытался с размаху размозжить себе голову о стену и счастье тем, у кого хватило смелости лишить себя жизни. Остальные же были намертво парализованы страхом, въевшимся им под кожу, в плоть и кости.

Здесь воняло мочой, нечистотами, кровью, потом давно немытых тел и сыростью, но смрад давно стал чем-то столь же обыденным, как и постоянные побои. Наносивший их не проронил ни единого слова, что пополам с неспособностью хоть что-то разглядеть делало его особенно пугающим. Один из числа последних, кто услышал хруст пары своих ребер после увесистого пинка невидимого палача, не выдержал и по звуку можно было определить, как он со стоном пополз куда-то в непроглядную тьму.

- Прошу... хватит... я не могу...

Вскрик. Теперь стоны раздавались откуда-то выше, как будто человека вдруг подняли над холодным грязным полом. В это же мгновение раздался лязг тяжелой железной двери и откуда внутрь пробился тусклый свет. Впервые стал виден силуэт палача. На нем не было верхней одежды, а рост достигал не меньше двух метров. На вытянутой руке палач держал исхудалого человека за шею с такой легкостью, словно тот весил не больше ребенка. Внутрь вошел еще один из хозяев, как про себя давно обозвал мучителей пленник, все еще сохранявший способность мыслить. В отличие от палача другой хозяин был в защитном костюме.

- Ты помешал мне, - с раздражением произнес палач сдавленным голосом с металлическими нотками. В нем чувствовалась какая-то скрытая злоба. Палач рассматривал корячившегося в ужасе пленника. - Адепт, ты знаешь, что заблудшие лучше усваиваются, когда пропитаны кровью?

- Я не хотел прерывать тебя, Экклезиарх, - отрапортовал вошедший. Его лица не было видно. - У нас срочное дело.

Огромный палач резко обернулся к "адепту" и с размаху бросил в его сторону бедолагу будто мусор. Раздался хруст ломающихся костей и стон - на сей раз последний.

- Скормите его псевдопсам, - рыкнул названный Экклезиархом палач, - он слишком исхудал. Нам нужен кто-то поупитанней.

Последние слова он произнес с нескрываемой угрозой, из-за чего пленники в ужасе заерзали на своих местах, закрывая руками голову, будто таким способом хотели уйти от жуткой реальности. Сохранивший рассудок пленник съёжился и, увидев его со стороны, могло показаться, что он и не человек вовсе, а нечто вроде огромного эмбриона в лохмотьях, измазанном в собственном дерьме и крови. Ему было на все плевать, он хотел лишь одного - чтобы его оставили в покое. Пускай забирают кого угодно только не его. Он не знал сколько времени прошло с того момента, когда был готов продать собственную мать, лишь бы еще получить немного передышки. Пленник услышал, как палач подошел к ним, выбирая очередную жертву. Пленник боялся. От страха его тело дрожало, как лист на ветру и все измученное естество жаждало одного - еще на несколько часов избавиться от страданий. Его психика была сломлена уже давно и внутри не осталось ничего из того, что человека делало человеком. Он уже предал все свои идеалы, своих товарищей или тех, кого называл ими. Ему было на все плевать, кроме одного - он просто хотел, чтобы его на несколько часов оставили в покое. Страх настолько сильно въелся в его сознание, что пленник не понимал, почему цеплялся за остатки своего жуткого существования, превратившегося в тугой клубок невыносимой боли, ужаса и унижений. Теперь же он боялся, что выбор хозяина падет на него и тот уволочет его туда, откуда никто не возвращался. Пленник еще помнил, как попал сюда и последняя запечатленная картина в сознании, прежде чем он оказался в этом ужасном месте, был его товарищ, лежавший голым на животе в полуметре впереди. С него заживо сдирали кожу тупым ножом и лишь нечеловеческими усилиями сохранивший рассудок пленник сумел зажмуриться не рехнуться от взгляда своего камрада, остекленевшего от невыносимых мук. При одной мысли повторить его судьбу пленник содрогнулся и в этот момент в его голове родилась идея. А что если...

Он собрал скудные остатки своих сил и обеими ногами оттолкнул лежавшего перед ним такого же себе подобного. Обессиленный побратим откатился в сторону палача, но вместо крика лишь простонал. Сохранивший рассудок пленник обрадовался так, как не радовался никогда в своей жизни. Мысль о паре часов без побоев наполнила его несказанным счастьем, которого доселе ни разу не ощущал. Сломанная воля и подвергавшаяся непрерывным пыткам психика были не в состоянии понять все творившееся безумие и организм полностью перенаправил остатки своих сил на режим выживания любым способом, дав команду на поиск состояния, при котором с большей вероятностью выберут кого-нибудь другого. Любые остальные мысли и желания начисто вытравились сознанием как лишние и заставляющие тратить бесценную энергию. Зачем думать о спасении, медицинской помощи, хорошей жизни или возмездии, если все это недостижимо? Зачем тешить себя беспочвенными надеждами на спасение, которого не предвидится? Сознание словно в тисках было намертво зажато между издевательствами и страхом смерти. Всякие мысли о побеге или, не дай Зона, сопротивлении были подавлены и вытравлены как тараканы дихлофосом. Остался лишь слабый, тлеющий уголек надежды не стать следующим. И теперь идея отбросить в сторону палача своего товарища с расчетом, что мучивший их маньяк обратит на него внимание, показалась ему спасением. Пленник впервые почувствовал ощущение облегчения за - сколько? За час? За два? За день? Неважно. Главное, он наконец-то сможет оказаться в объятиях блаженного сна и еще несколько часов проведет в покое. Потом кошмар вернется, но то будет потом и быть может ему снова удастся ценой чужой жизни продлить свою. Да, с блаженной улыбкой на лице подумал пленник, наполнившись невесть откуда взявшимися силами. Еще несколько часов покоя. Вот оно счастье, которого миллиарды человек в целом мире никогда не ощущали. Идиоты, подумал пленник, и на секунду его напряженные мышцы расслабились в предвкушении покоя.

71
{"b":"611859","o":1}