- Да, успех был совсем близок. Но у вас действительно нет ничего серьезней обвинений в выносе секретов из центра "Фьюче Текнолоджи", верно?

Фостер кивнул и повернулся к цээрушнику.

- Это правда. Сам по себе факт обнаружения у этой женщины носителя с закрытой информацией не может являться доказательством ее вины в суде. У нас нет ни единой зацепки, которая могла бы связать ее с иностранной разведкой - ни фиксации контактов с кем-либо, ни тайника, ни свидетелей или вещественных улик, отпечатков пальцев - вообще ничего. Мы вышли на нее только благодаря информации, предоставленной ЦРУ. - Балтиморский спецагент пристальней посмотрел на сотрудника разведки. - Но этого мало. Нам нужно больше информации, если вы хотите добиться от нее признания. Не факт, что идея оказать давление через упоминание дочери сработает. Ее вполне могли проинструктировать о наших методах и приемах. Значит, для успеха понадобится нечто весомей. Я понимаю, нам пришлось ее брать из-за предупреждения и поэтому на текущем этапе мы лишились возможности вскрыть всю агентурную сеть русских, но предъявить-то ей мы действительно ничего не можем. Так вот, джентльмены, вопрос в том, поделится ли ЦРУ информацией, которая могла бы связать нашу миссис Френсис с работой на иностранную разведку? Вы же понимаете: Пиррс - не дурак, и при определенных обстоятельствах он способен вообще оправдать ее чуть ли не по всем пунктам обвинения. Знаю, такое маловероятно с учетом найденных у нее в доме материалов. Но что ей за это грозит? Максимум несколько лет тюрьмы. А потом? Да, вы можете ей запретить покидать Соединенные Штаты и даже наладить круглосуточное наблюдение. Но сумеете ли вы не допустить, скажем, ее вывоз в багаже автомобиля какого-нибудь сотрудника русской дипломатической миссии? Его машина - территория России. Потом на ней заедут в самолет высокопоставленного чиновника и вылетят прямо в Москву. Как вам такой сценарий?

На самом деле был и другой вариант, о котором Фостер ничего не сказал, но все поняли его намек. Заставить молчать очень важного свидетеля можно радикальным путем. Об этом прекрасно знали и представители ЦРУ, но тоже ничего не высказали вслух. Офицер разведки, к которому обратился Фостер, взглянул на своего коллегу, на что тот ответил едва заметным кивком. Цээрушник повернулся к Фостеру:

- Многие детали того, как наверху смогли вычислить наличие источника важнейшей информации, нам самим неизвестны, - скрипящим голосом ответил офицер. - Мы прикреплены к вашей оперативной группе в качестве помощников.

"А также в качестве надсмотрщиков", - добавил про себя Фостер.

- Замечательно, - съехидничал спецагент и сразу же уточнил: - И чем же, в таком случае, вы сможете нам помочь, если не в состоянии дать хотя бы малейшую зацепку?

- Необходимо проверить все данные с камер наружного наблюдения, опросить всех свидетелей, - в разговор вступил второй офицер из ЦРУ. Фостер тут же огрызнулся:

- Спасибо за напоминание азов оперативной работы, мистер Как-Вас-Там-Зовут. Мы уже проводим такую проверку и вот, что я вам скажу.

Фостер сунул руки в карманы своих тщательно выглаженных брюк и подошел ближе, всем видом демонстрируя свое раздражение нежеланием ЦРУ помочь следствию.

- У нее могло быть десятки, если не больше, контактов только за последние месяцы. Чтобы их проверить понадобится черт знает сколько времени и - главное - не гарантирует результата. Доказать отношение кого-либо из них к участию в противозаконной деятельности крайне тяжело, если вообще возможно.

- Послушайте, спецагент Фостер, - перебил его первый цээрушник, - мы все на одной стороне и нам точно также хочется найти улики против нее. - Офицер указал с начала на себя, а за тем на Фостера. - Вы спрашиваете, чем мы в состоянии помочь? Так вот, для начала мы считаем необходимым продолжить оказывать психологическое воздействие на Френсис. Даже если ее когда-то инструктировали, она все же не профессионал, которого готовили годами. У нее есть слабость и данный факт мы должны обернуть в свою пользу. Неизвестно, как давно ее завербовали, но жить в постоянном страхе быть разоблаченным для любого агента серьезный стресс. Даже если он не проявляется каким-то конкретным образом, но психологическая усталость накапливается в человеке и нужно обладать поистине завидным самообладанием и железной дисциплиной, чтобы выдержать такую нагрузку. Можете поверить мне на слово. Поэтому при нахождении уязвимой точки - а как мы все заметили она у Френсис есть - нужно на нее давить. Осторожно и без перегиба, а не то добьемся только инфаркта или же доведем ее до суицида. Однако при всем сказанном я полностью согласен с утверждением о необходимости вычислить хотя бы одного связника.

- У вас есть какое-то конкретное предложение? - спросил Фостер, внимательно слушая офицера ЦРУ.

- Да, - кивнул тот в ответ. - Сразу предупреждаю: никаких гарантий здесь нет и быть не может, но не исключено наше предложение способно стать единственной ниточкой, потянув за которую мы сумеем распутать весь клубок. Результаты того, о чем пойдет речь нельзя использовать в суде, но при некоторой удаче нам удастся выйти на след тех, с кем у нашей гениальной дамы был контакт с передачей секретных данных.

"Неужели от Лэнгли наконец-то будет польза?", - удивился про себя Фостер и вслух добавил:

- Мы вас слушаем.

***

Москва, Спасо-Хаус

Встреча должна была состояться в кабинете-библиотеке, где обычно и принимал гостей американский посол Марк Эдвард. Он расположился своим центнером на роскошном диване, идеально вписанном в общий интерьер помещения, совмещавшем в себе уютную торжественность русского ампира с элементами рококо. Посол внимательно просматривал очередные документы, присланные из Белого дома, в которых давались указания на случай, если в Москве его вызовут в Кремль для разъяснений последних событий в Чернобыльской Зоне. Перебирая, различные варианты и тактику своих ответов, он непрестанно пытался понять, зачем в Вашингтоне решили устроить совершенно непонятную возню в запретной территории. Он прочитал о якобы имевшем месте инциденте с беспилотником, совершавшим в секторе ответственности НАТО стандартный облет для оценки обстановки, но по неизвестным причинам подвергшимся воздействию со стороны российского военного самолета системами радиоэлектронной борьбы. В рекомендациях под грифом "совершенно секретно" отмечалось, что в случае любых вопросов необходимо всячески педалировать тему нарушения российской стороной договоренностей, достигнутых в ходе межправительственных соглашений. При этом категорически запрещалось каким-либо образом касаться данной темы до того, как ее коснутся русские.

"Интересно, - подумал Эдвард, - они вообще хоть как-нибудь внятно проинформировали Госдепартамент?"

Он-то понимал необходимость продолжать связанные с Зоной исследования и одновременно не переусердствовать из-за мощной оппозиции этому со стороны значительной части Конгресса, причем сразу в обеих палатах. Дальше, читал он, оговаривалось, что при неблагоприятном развитии ситуации, а именно возможном настаивании самими русскими на нарушении со стороны американских военных, стараться сводить ситуацию к ничье - рабочий инцидент, неизбежный с учетом небольшой площади секторов ответственности. Отмечалось, что русские, скорее всего, не пойдут на конфронтацию в данном вопросе, но предписывалось быть готовым независимо от дальнейшего хода событий.

Перечитав еще раз до конца документ, Эдвард закрыл папку и отложил ее на круглый деревянный столик, на котором стояла изящная настольная лампа в форме стилизованного цветка с изогнутым стеблем, увенчивающийся плафоном из блестящего венецианского стекла. Марк посмотрел в сторону камина под висевшим на стене зеркалом и несколько секунд неотрывно наслаждался видом огня потрескивавших дров, но вскоре ожидание посла прервал звук шагов его помощника. Он зашел в открытые двери кабинета, по бокам которых стояли роскошные шкафы с полками, где ровными рядами были расставлены десятки раритетных книг.