Наступило время обеда, и друзья спустились в Большой зал. Факультетские столы опять были отодвинуты к стенам; посреди зала один общий стол, на котором накрыто на двенадцать человек. За столом уже сидели Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Стебль, Флитвик, завхоз Филч в старомодном поношенном фраке вместо обычной коричневой куртки, двое робких первоклашек и мрачного вида слизеринец–пятикурсник. Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу.
— Веселого Рождества! — поздравил их Дамблдор и добавил: — Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. Садитесь, мы вас ждем.
Друзья все трое уселись, а Гермионе досталось место с краю рядом с профессором зельеварения.
— Хлопушки! Берите, Северус. — Дамблдор протянул Снейпу большую серебряную хлопушку. Снейп неохотно протянул руку, дернул ее за шнурок, хлопушка взорвалась, и в руке у Снейпа очутился островерхий колпак, наверху которого красовалось чучело грифа. Этот колпак напомнил ребятам шляпу заколдованного боггарта Невилла. Гермиона еле сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху, Гарри и Рон с улыбкой переглянулись а, Снейп изобразил корявое подобие улыбки и передал колпак Дамблдору.
— Приятного аппетита — с кривой ухмылкой прошипел зельевар, которому поскорее хотелось скрыться в своих покоях.
— И вам профессор — улыбнулась рядом сидящая Гермиона и протянула ему тарелку с жареной картошкой. На секунду их руки соприкоснулись, а глаза встретились, после чего Северусу показалось, будто через его тело пропустили электрический ток. Рука девочки была настолько нежна, словно лепесток прекрасной розы, а в больших ярких глазах была доброта и тепло. У Снейпа пересохло во рту, и коротко кивнув в знак благодарности, он уткнулся в свою тарелку, снова не понимая, что за странное чувство окутало его во второй раз. Наспех закончив с трапезой, он поспешил удалиться и окунуться в привычное для него одиночество.
В последующие дни все вошло в привычное русло. Проходили занятия, на которых Снейп с удовольствием снимал со всех баллы и назначал отработки. Гермиона старалась всячески поддержать Гарри и быть рядом с ним, а потом уже Гарри старался поддержать Гермиону, когда казнили Клювокрыла.
Но одним ветреным и туманным днем ужасная крыса Рона укусила его, после чего стала поспешно убегать. Погоня за крысой привела их прямо под сень Гремучей ивы, и ее ветви, скрипя, словно под сильным ветром, хлестали во все стороны. И там, у основания бугристого ствола, Гарри увидел черного пса, который уже затаскивал Рона в широкий подземный провал меж корней. Рон отчаянно сопротивлялся, но его голова и полтуловища уже сползли в дыру. Гарри и Гермиона поспешили вслед за другом, прыгая в подземную дыру.
Внутри оказалась комната — пыльная и разоренная. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто–то ее крушил, окна заколочены досками. Гарри взглянул на Гермиону, вид у нее был изрядно напуганный, но она согласно кивнула. Гарри протиснулся в проем и огляделся. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутемный коридор. Гермиона снова сжала руку Гарри, ее широко открытые глаза пробежали по забитым окнам. Ребята оказались в Визжащей хижине. Над головами у них послышался какой–то скрип — на втором этаже явно что–то происходило. Друзья уставились в потолок, Гермиона с такой силой ухватилась за руку Гарри, что у него онемели пальцы. Обернувшись к ней, Гарри вопросительно поднял брови — Гермиона, соглашаясь, кивнула еще раз. Тихо вышли в прихожую и начали подниматься по шаткой лестнице. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса: видно, что–то тащили наверх, и совсем недавно. Перед ними была единственная чуть приоткрытая дверь. Подкравшись, они услышали внутри какое–то движение, чей–то приглушенный стон и короткое басовитое мурлыканье. Друзья в последний раз обменялись взглядами и кивками. Твердой рукой, выставив перед собой волшебную палочку, Гарри ударом ноги широко распахнул дверь. Рядом с кроватью на полу, обхватив ладонями ногу, вывернутую под неестественным углом, сидел Рон. Гарри и Гермиона бросились к нему.
— Рон, как ты? — А где пес? — одновременно спрашивали друга Гарри и Гермиона.
— Это вообще не пес, Гарри, — выдохнул Рон, скрипя зубами от боли. — Это ловушка… Это он… Анимаг…- Взгляд Рона был устремлен поверх плеча друга. Гарри круто обернулся. Какой–то человек, скрытый тенью, громко захлопнул дверь в комнату. Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, желтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк.
В эту же минуту в хижине оказался Ремус Люпин, который как выяснилось с детства был другом Блэка да еще и оборотнем. Также двое мужчин рассказали, что Блэка подставили, и он никого не убивал, а родителей Гарри предал Питер Петтигрю, который оказался анимагом и все это время был крысой Рона. Двое мужчин хотели уничтожить крысу, но Гарри не дал им этого сделать, объясняя тем, что он — единственное доказательство невиновности Сириуса.
Северус Снейп весь день был сам не свой. Интуиция шептала ему, что должно что-то случиться, особенно в этот день было полнолуние, а значит, этот ужасный Люпин мог нести опасность. Найдя карту в кабинете Люпина, Северус увидел местонахождение Гермионы возле Гремучей ивы. «Вечно этот Поттер втягивает ее в неприятности» — скривившись, подумал Снейп. После он увидел движущегося Люпина в сторону Гремучей ивы, и не на шутку испугавшись и отбросив карту, он помчался в Визжащую хижину. Гермионе и ее бестолковым друзьям угрожала опасность.
Увидев двух школьных врагов, его нахлынула школьная обида, и ему так хотелось отомстить. Отдать потрепанного Блэка дементорам на съедение души и этого Люпина за то, что помогал своему дружку. Месть. Месть за все издевательства, месть за оскорбления, месть за то, что чуть однажды не лишился жизни из-за их глупой шутки. Но как только он увидел девочку, которая была перепачкана кровью и грязью, а в глазах стоял страх и ужас, месть ушла на задний план. Первой мыслью было вывести всех отсюда, так как никто не мог угадать, что в голове у оборотня.
Когда все оказались снаружи облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет. Раздался грозный рык. Лицо Люпина вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. Гермиона стояла ближе всех к оборотню, поэтому Северус резко схватил девочку за руку и заслонил своей спиной всех троих ребят, продолжая держать Гермиону. В тот же миг Сириус исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя пес. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями, удаляясь все дальше и дальше в лес. Питер стал убегать, Гарри побежал за ним, напуганный Рон хныкал с больной ногой, а Северус так и продолжал стоять и держать за руку Гермиону, нежная кожа которой окутывала прекрасным волшебством. Но быстро придя в себя, Северус отвел двух ребят в замок, передав их в больничное крыло, а сам направился на помощь Поттеру.
После того что произошло Северуса наградили орденом Мерлина второй степени, который ему был совершенно не нужен. Ему было важно одно — спасти девочку, на которую чуть не напал тот же оборотень, что и на него самого когда-то. Питер Петтигрю сбежал. Сириуса ждал поцелуй дементора, а Люпина сняли с должности профессора защиты от Темных искусств.
Гермиона и Гарри с помощью маховика времени вернулись в прошлое, спасли от казни Клювокрыла и помогли сбежать невиновному Сириусу.
Результаты экзаменов были объявлены в последний день семестра. Гарри, Рон и Гермиона все сдали успешно. Гарри был очень удивлен, что не провалился на зельях, и заподозрил, что без вмешательства Дамблдора не обошлось. Прощальный банкет проходил шумно и весело и уже на следующее утро «Хогвартс-Экспресс» отошел от станции, увозя Гермиону на каникулы перед предстоящим четвертым учебным годом. На станции стоял мрачный мужчина в черном сюртуке и смотрел вслед уходящему поезду. Его мантия развевалась по ветру, словно пиратский парус, а лицо было задумчивым. Северус Снейп разгадал загадку своего странного чувства. Сначала он сделал вывод о том, что нельзя любить умершего человека, можно лишь хранить светлые воспоминания о нем. А потом и вовсе задался вопросом, а любил ли он? Он был влюблен, это бесспорно. Лили была ему первым другом, первой симпатией. Но ведь любовь и влюбленность, разные вещи. Она была красива и умна, но душа не трепетала настолько, насколько трепещет при виде кареглазой гриффиндорки с волнистыми каштановыми волосами, которая сумела не только понять его, но и разглядеть во всей его тьме самое главное — душу.
