В доме снова были зажжены свечи. От кухни в комнату, носилась пиратка, постоянно спрашивая нужно ли что-то уставшим приятелем, пытавшимся спасти одну душу. Но не получая положительного ответа, она была вынуждена наконец-то пристроить себя в углу, на скамейке. Где вскоре и уснула.

Гном же, сидел поодаль от парня, держа в руках очередную склянку, которую наполняли черной жидкостью. Он пристально наблюдал над процессом, в душе уже не единожды смерившись, чтобы просто быть рядом, когда ужасная правда достигнет и разума паренька.

А Брей, раз за разом, вытягивал отраву из тела отца и произносил молитвы Создателю, что одно время интересовался магией магистров. В местах, где вытягивать было больше нечего, черные участки кожи становились темно-серыми. И эта смена в первые разы вселила ему надежду. Такую сильную надежду, что больше он с ней не расставался. Ноги давно стали ватными, каждое движение руками отзывались болью в мышцах, зрение уже почти через каждые пару минут становилось мутным. Но парень упорно и твердо повторял движения и заклинания. Смаргивал пелену с глаз, каждый раз, когда она появлялась. Переступал с ноги на ногу, когда переставал их чувствовать. И все потому, что не хотел терять надежду. Надежду, что когда-нибудь встретит своих родителей. Что поговорит с ними, и расскажет, как ему жилось без них, как он становился сильнее и умнее, чтобы только заслужить шанс узнать их имена. А когда расскажет, попросит больше никогда его не бросать. Всегда верить в него и любить. Как и он будет.

Только когда до его измотанной руки прикоснулись холодные пальцы, Брей смог вынырнуть из своих надежд и воспоминаний. Его не передернуло от холода, и он не повернул резко голову в сторону руки. Лишь спустя пару мгновений он перевел усталый взгляд с одеяла на лицо отца. На него смотрели большие зеленые глаза, наполненные слезами и надеждой.

— Я подумал, что больше никогда не увижу тебя.

— Но я вернулся.

— И теперь, ты останешься в моей жизни?

— Разве могло быть иначе?