Я не ответила, но посмотрела на него. У него был такой взгляд! Ах, если бы не было никакой Лены! Какое это было бы счастье!

Богдан взял в руки бокал.

— Давай выпьем за нас. За наше будущее!

— Желаю тебе счастья… с Леной.

— Господи, какая Лена? Мы встречаемся уже полгода. А ты так ничего и не поняла? Я люблю тебя. И все, что я говорил, все, что рассказывал о своих чувствах, это… про тебя.

Оглушенная его признанием, я молчала. Не было сил поверить. В плохое верится легче.

— Но… как же… она?

— Кто она? — засмеялся Богдан. — Она — это ты! Я придумал ее, чтобы тебя спровоцировать. Чтобы ты стала ревновать и поняла наконец, что любишь меня. Ведь любишь? Ты вбила себе в голову, что тебе никто не нужен, что все мужики гады и любви твоей недостойны. Что я моложе тебя. А мы, между прочим, с тобой одногодки.

— Откуда ты знаешь?

— Ты же сама подарила мне свой сборник. А в Интернете еще и не то сыщешь. И адрес я твой знаю, и телефон. И про мужа, и про сына, и даже про внука.

— Откуда?

— Я всегда тебя провожаю. Со второй встречи. Тайком. Чтобы не мешать тебе верить в собственную самостоятельность.

— А про мужа и сына?

— Кто хочет узнать, узнает непременно. Так что мне все о тебе известно: от места работы до парковки.

Он улыбнулся и взял меня за руку. А я заплакала.

Мы и теперь ходим в наше кафе. Нас здесь любят и всегда встречают как лучших гостей. Здесь мы отметили годовщину знакомства. Пригласили Нику с мужем. Она за меня рада. В ее повести все заканчивается совсем не так радужно.

Мы отдыхали в Египте вдвоем. В октябре там было чудно — тепло, а вода, как парное молоко. Теперь мы живем вместе. Это не похоже на мой первый брак. Но и свободы былой я уже не ощущаю. Все-таки любовь — это рабство. Зависимость от любимого. Когда ее нет, ты свободна, но одинока, когда есть — ты счастлива, но несвободна. Может ли быть иначе?

Богдан спокойный и терпимый. Лучшие Качества для мужчины. Можно сказать, что я счастлива. Но… писать больше не могу. С тех пор как мы стали жить вместе, я не написала ни строчки. Крылатая рифма бежит от меня. Наверное, умиротворенная женщина не способна на сильные эмоции. Стихи, написанные за те полгода, что мы встречались, вошли б новый сборник. Недавно была опубликована моя вторая книга.

Теперь у меня снова есть любовь, но нет вдохновения. Возможно, когда-нибудь я и смогу иметь все сразу. Как знать…

Галя привыкла считать себя неудачницей. Осознание этого появилось не с детства. В детстве она была как все. Не лучше и не хуже. Те же проблемы, те же успехи, те же огорчения, что и у подружек. В училище тоже было все обычно. Училась не на «отлично», но прилежно. Правда, в таком заведении, как педагогическое училище, учатся только девочки. Не принято у мальчиков становиться воспитателями детского сада. А Гале — нравилось. Она вообще любила возиться с детьми. Ей казалось, что у нее обязательно будет большая-большая семья и куча ребятишек. И муж будет хороший, заботливый. И жить они будут весело и дружно. В советское время государство помогало многодетным матерям: квартиры выделяло, пособия на детей, бесплатные путевки по профсоюзной линии. Вот тогда и надо было рожать! А не дожидаться такого, когда рассчитывать приходится только на себя. Прошли годы перестройки и десятилетие после нее, а Галя замуж так и не вышла.

Сначала — не торопилась. После училища получила распределение в новый детский сад санаторного типа. Правда, на окраине. Но окраина города быстро развивалась, превращаясь в новый высотный массив с домами улучшенной планировки, с огромными супермаркетами и торговыми центрами. И с жильем в районо помогли — выделили комнатку в общежитии, прямо рядом с детсадом. До работы — пять минут! Очень удобно! Как молодого специалиста, ее поставили на очередь. Комната хорошая — квадратная, с большим окном. Общежитие — старая пятиэтажка. Лифта нет. На этаже — две кухни и один туалет. Душевые внизу, на первом этаже, для мужчин и женщин. Зимой, конечно, подниматься по лестнице на свой этаж с мокрыми волосами холодновато, но это мелочи. В любом случае есть свой уголок. Родители хоть и недалеко от города живут, а каждый день все же не наездишься.

Галя с головой окунулась в работу. В группе — двадцать пять деток: четырнадцать девочек и одиннадцать мальчиков. Ей сразу дали старших — шестилеток. По три занятия в день: буквы учить, палочки писать, рисовать, лепить, аппликации делать. Ей нравилось проводить занятия — и групповые, и индивидуальные. Но не с теми детьми, что и на плановых занятиях сидели без интереса. Им побегать дай — и все, они рады. А с такими, которые любят много разных вопросов задавать. С почемучками. Галино рвение вызывало недоумение у большинства сотрудниц.

— Зачем оно тебе надо? — пожимая плечами, говорила ее напарница, сорокалетняя Валентина Ивановна. — Ты утром занятия провела? Провела. Вечером пусть гуляют. А ты на скамеечке сиди, отдыхай да приглядывай.

— Выслуживается, — ехидничала воспитательница подготовительной группы Надежда Степановна. — Думает, зарплату увеличат. Как бы не так. Нам только за выслугу лет положено.

А Гале просто нравилось. Видя это, ее загрузили общественной и культурно-массовой работой. Помочь в подготовке утренника музыкальному руководителю — Галя, сыграть Снегурочку — тоже она, организовать вечер отдыха для сотрудников — и за это ее ответственной назначают. А уж на замену поставить, если кто на больничном, так это вообще святое дело! Мол, что ей еще делать? У всех семьи, дети, проблемы. А она свободная, молодая, живет рядом. Кого же еще отягощать нагрузками? Вот и получалось, что с утра до ночи Галя проводила на работе. Первая смена с семи утра, потом — замена очередной заболевшей или отправленной на курсы повышения квалификации воспитательницы. Вторая смена заканчивается в семь вечера. Пока зайдешь в магазин или просто прогуляешься после работы, если погода хорошая, уже совсем темно. Придешь в свою комнату, включишь телевизор, фильм посмотришь и — спать. А завтра снова надо быть на работе к семи.

В выходные чаще всего ездила к родителям. Галя у них одна. Дом просторный, уютный, сад большой, а за огородом — речка. Хорошо! Подружки приезжают — можно покупаться, погулять, вечером, как и раньше, на танцы сбегать. Зимой на выходные чаще в городе оставалась. Полсубботы в постели проваляется, потом что-то покушать приготовит на общей кухне, послушает чужие разговоры да сплетни. В будние дни Галя практически не готовила. Когда? По двенадцать часов в саду проводила. Там, собственно, и протекала ее жизнь. А еще надо постирать, погладить, в комнате прибраться. В воскресенье можно на базар за покупками смотаться, одежду, обувь себе прикупить. Можно в кино с подружкой сходить или в кафе посидеть. Да мало ли чего…

Друзья у Гали были — и по работе, и в общежитии, и со времен учебы остались. Но у всех жизнь развивалась по собственному сценарию. Бывшие сокурсницы разъехались, вышли замуж, обросли семейными проблемами и виделись с ней все реже. Проживающие в общежитии тоже менялись. Кто получил квартиру, кто снял, кто в другое место переехал. В детском саду — привычная текучка. Правда, старые сотрудницы, те, кому недалеко до пенсии, не уходили. А молодежь особо не задерживалась. Из всех, кто пришел сразу после училища или института, за двенадцать лет работы осталось двое — Галя и Нина, окончившая пединститут на год позже, чем Галя училище. Нину тоже загружали работой и заменами, но она была позубастее и не всегда соглашалась от зари до зари проводить в стенах детского сада. К тому же Нина не особо нуждалась в деньгах, так как жила с родителями в трехкомнатной квартире, в доме, который тоже находился рядом с садом, что, наверное, и повлияло на выбор места работы. Ее младшая сестра работала в торговле, и Нина могла весь свой небольшой заработок тратить на себя. Она покупала себе дорогие вещи, золото и, естественно, хотела ходить туда, где это можно было продемонстрировать.