– Даже если это просто чай? – старательно сдерживая улыбку, уточнила девушка.

– В этом случае – особенно!

– Хорошо, сдаюсь! – всё же засмеялась Люси, придвигая к оратору кружки. – Наливай!

Тот, довольно усмехнувшись, разлил ароматный напиток и радостно потёр руки:

– Ну-с, приступим!

Хартфилия аккуратно коснулась губами фарфорового края посуды, делая маленький, осторожный глоток, чувствуя, как от пряной жидкости немного вяжет язык, и потянулась к пирожным. Но не успела взять и кусочка: парень с ловкостью фокусника убрал тарелку на другой край стола, так, что девушка при всём желании не могла бы до них дотянуться.

– Нацу! – возмущению Люси не было предела. – Так нечестно! Я тоже хочу! – её проигнорировали. – Ну, пожалуйста, один кусочек! – злостный похититель сладкого был непоколебим. – В холодильнике есть ещё, и они все твои, – решила схитрить девушка, но Драгнил отрицательно покачал головой:

– Ты не умеешь врать, Люси. И вообще, мы договаривались, что это только для меня, помнишь?

Конечно, она помнила. Накануне, из-за того, что им пришлось почти час готовить комнату к сеансу, на само рисование осталось мало времени. Да и материал, который выбрала художница – акварель – требовали особого подхода: прежде, чем наносить новый слой краски, нужно было дождаться, когда подсохнет предыдущий, а это тоже задерживало работу.

В принципе, Люси могла и не торопиться: до конца обозначенного преподавателем срока было чуть больше недели, этот рисунок был третьим, нужно ещё два, уж за семь-то дней она обязательно успела бы всё закончить. Но девушка хотела нарисовать как можно больше, чтобы иметь возможность отобрать на зачёт лучшие. Поэтому, набравшись наглости (или смелости, что в её случае было почти равнозначно), Хартфилия, заикаясь и краснея, спросила друга, не мог бы он… задержаться… завтра… ненадолго. «И что мне за это будет?» – поинтересовался тот. «Всё, что хочешь!» – опрометчиво пообещала художница. Парень на минуту задумался: «Как на счёт… песочных пирожных? По одному каждого вида? И только мне?». Получив три согласных кивка, Драгнил великодушно согласился: «Хорошо. Час тебя устроит?». Радостно взвизгнув, девушка тут же повисла у него на шее, от избытка чувств болтая ногами.

Интерьер комнаты, чтобы больше не тратить зря времени, решили не менять: в случае необходимости Люси просто включала в студии свет. Её смена сегодня, благодаря более раннему выходу накануне, начиналась позже, поэтому девушка предложила вместе попить чаю в надежде урвать хоть один кусочек сладости: неужели друг не поделится? И, видимо, просчиталась – Нацу делиться не пожелал. Тяжело вздохнув, она уже потянулась за конфетой, когда молодой человек вернул тарелку на место:

– Угощайся, я не жадный. Тем более что мне одному всё равно много.

– А зачем тогда просил? – с детским недоумением спросила Хартфилия, отправляя в рот первый рассыпчатый кусочек.

– Чтобы ты составила мне компанию, – пожал плечами парень, слизывая с пальца крем. – Что ты там говорила про умение готовить? Думаю, к сервировке это тоже относится.

Люси скосила глаза на тарелку с пирожными. Она знала, что имел в виду Драгнил. И его намёк приятно грел сердце. Потому что вызывал в памяти самые тёплые воспоминания.

Август в тот год был необычайно душным и жарким, словно природа решила компенсировать уставшим от бесконечных дождей людям недополученное ими за первые два летних месяца тепло. Магнолия плавилась под беспощадными солнечными лучами, по вечерам и в выходные буквально вымирая – все, кто мог, уезжали за город; остальным приходилось довольствоваться парком и оснащёнными кондиционерами зданиями.

Люси не принадлежала ни к одной из выше названных категорий граждан. Уехать из города она не могла – юная студентка, лишь месяц назад зачисленная в Академию Искусств, должна была как-то оплачивать съёмную квартирку. Да, на дне её сумочки лежала банковская карточка на энную сумму, которую перед отъездом дал ей отец со словами: «Считай это нашим с мамой подарком в честь твоего поступления. Мы очень гордимся тобой». Первый взнос за арендованную жилплощадь девушка заплатила с карточки, но больше тратить родительские деньги не хотела, оставив их в качестве «НЗ» (неприкосновенного запаса) на случай совсем уж непредвиденных обстоятельств. Поэтому Люси около трёх недель назад устроилась на работу в кафе, преследуя при этом вполне определённые цели: не только подзаработать, но и познакомиться с новыми людьми, найти друзей и – кто знает? – встретить свою вторую половинку.

Что касается кондиционера, то и этим мисс Хартфилии не суждено было насладиться: урчащий монстр, разгоняющий августовскую духоту, благополучно скончался пару дней назад, что-то недовольно проворчав напоследок и нещадно начадив чёрным вонючим дымом. Хозяин заведения, пообещав разобраться с проблемой, исчез в неизвестном (вернее, совершенно определённом, ведущим за город) направлении, побеждённый невыносимой жарой.

Ответивший на вызов мастер меланхолично сказал, что поставит кафе на очередь – слишком много заказов. Пришлось открывать окна и двери, но это мало спасало: горячий воздух, проникая в помещение с улицы, почти сравнял температуру внутри и снаружи, беспощадно вгоняя работников в сонное, амёбоподобное состояние. Люси не жаловалась; она любила такую погоду, когда можно не кутаться в многочисленные одежды, каждой клеточкой тела впитывая живительное, умиротворяющее тепло. И ни капли не жалела, что вынуждена была остаться в каменных джунглях, раскалённых сошедшим с ума солнцем на манер адской сковородки.

В один из таких дней в кафе зашёл молодой человек. Присел за один из столиков, достал из сумки книгу, нацепил на нос очки в тонкой металлической оправе и углубился в чтение. Хартфилия молча рассматривала его, стоя за барной стойкой. Прошло минут двадцать, но посетитель так и не сделал заказ, методично переворачивая страницы. Люси бросила тревожный взгляд в сторону кухни – Лаки, выполняющая работу официантки, почти час назад убежала «на минутку» покурить, но до сих пор не вернулась. Глубоко вздохнув, Хартфилия всё же решила подойти к парню и принять заказ, хотя это не входило в её обязанности. Но не заставлять же человека ждать?

Юноша на неё никак не отреагировал, продолжая читать. Пришлось негромко кашлянуть, чтобы привлечь его внимание. Когда он поднял голову, Люси даже на мгновение забыла, зачем подошла – так остро, сильно, до холодных иголочек в дрожащих, внезапно вспотевших ладонях захотелось нарисовать. Всё, каждую чёрточку, каждую деталь: умные серые глаза, глядящие на неё сквозь прямоугольные стёкла; широкие скулы; затрепетавшие крылья прямого, с небольшой горбинкой носа; чётко очерченные, крепко сжатые губы; мелкие бисеринки пота на висках… И даже эти нереальные розовые волосы. А ещё его улыбку, которая вдруг, как по волшебству, стёрла всю строгость с лица, разбежавшись лучиками морщинок в уголках глаз.

Хартфилия, смущаясь и краснея, объяснила их на тот момент единственному посетителю, почему побеспокоила его. Парень кивнул и сделал заказ: кофе и пирожное. «Что-нибудь на ваш вкус», – уточнил он, и был весьма удивлён, когда перед ним поставили большую чашку латте и тарелку с порезанным на небольшие кусочки слоёным кулинарным шедевром их шеф-повара. «Так вкуснее», – пояснила Люси. Она не лукавила и не придумывала, потому что этому секрету её ещё в детстве научила мама, когда точно так же нарезала для дочери десерт.

Девушка вернулась на своё рабочее место, но ей не суждено было остаться в одиночестве. Потому что через пять минут розововолосый парень подсел к ней за стойку с предложением прикончить сладость вдвоём. Конечно, это было против правил… Но пирожные эти она любила, а серые глаза, смотрящие на неё с доброй усмешкой, и задорная улыбка просто не оставила ей ни малейшего шанса на отказ.

Нацу просидел тогда в кафе ещё час, за который они выяснили, почему не виделись здесь раньше (будущий хирург, на тот момент уже студент третьего курса, был постоянным посетителем этого заведения, но последний месяц провёл у родителей и приехал лишь пару дней назад), поболтали на разные темы и обменялись телефонами. И с тех пор прочно вошли в жизнь друг друга, став по-настоящему близкими людьми.