– Эмблема моего салона – Чешир, – «раскололся» Гажил. – Собственно потому он так и назван, в честь кота. Хочешь посмотреть? – и, не дожидаясь ответа, вжикнул молнией на штанах. Девушка глаз не отвела и вообще никак не выразила своё недовольство – профессиональный интерес взял верх над природной скромностью. И лишь когда из-под оттянутой вниз тёмно-синей ткани нижнего белья появилась улыбающаяся от уха до уха кошачья мордочка, уютно расположившаяся над мужским достоинством, Люси, покраснев и давясь от смеха, закрыла лицо ладонями.

– Господи… Ты точно сумасшедший!.. – еле выдавила она из себя.

– Зато не такой скучный, как твой приятель, – мужчина поправил одежду и, бросив взгляд на часы, вдруг куда-то заторопился. Друзья вынуждены были откланяться, хотя Рэдфокс вышел из салона вместе с ними, вручив девушке на прощание визитку с уверениями, что готов поступить в её распоряжение в любое время дня и ночи.

Всю дорогу до дома Хартфилии ни Люси, ни Нацу не произнесли ни слова: Драгнил, очевидно, всё ещё дулся на неё за силком навязанную новую татушку, а Люси было немного неловко за ту сцену с недо-стриптизом в исполнении Гажила. И только когда молодой человек, сидя на софе, выбирал обещанную мармеладку, девушка всё же решилась подсесть рядом и завести разговор.

– С каким вкусом на этот раз? – тихо спросила она.

– Арбузная, – не смотря на неё, ответил парень.

– Нацу, прости меня, – Люси попыталась заглянуть другу в глаза, но тот упорно отводил взгляд. – Мне правда очень неловко – и за тату, и за… ну, ты понял. Я готова искупить свою вину. Обещаю выполнить любое твоё желание.

– Любое? – уточнил Драгнил. – Ладно… Послезавтра финал городского кубка по футболу. Если пойдёшь со мной на игру, считай, что ты прощена.

Футбол… Девушка готова была завыть от тоски – она ненавидела его. Но что не сделаешь ради друга?

– Я пойду. Теперь ты не сердишься?

– Да я и не сердился, – опрометчиво выдал себя молодой человек.

– Не сердился, значит… Я тут переживаю, прошу прощения, а он… – Люси вскочила, оглянулась в поисках орудия возмездия и схватила одну из подушек, лежащих на софе. Однако пустить в ход не успела – Нацу, предугадав её действия, тоже поднялся и даже отбежал подальше, встав таким образом, что между ним и Хартфилией теперь была непреодолимая преграда в виде софы.

– Люси, что ты собираешься делать?

– Догадайся!

– Эй, так нельзя! Я всё ж таки твой натурщик, и со мной надо обращаться бережно!

– Ничего! С синяками и в гипсе ты будешь смотреться даже лучше.

– Боже… С кем я связался? Извращенка, нимфоманка, так теперь ещё и садистка, оказывается.

– Что-о-о?! Да ты… ты… Ну, всё, Драгнил, молись!

========== Ананасовая ==========

Художница задумчиво переводила взгляд с одного фрукта на другой, пытаясь решить практически непосильную задачу: какой из этих плодов станет элементом экспозиции для её нового рисунка? Может, вот этот – ярко-красный, чуть зауженный к низу, с крепким, если не сказать мускулистым черенком? Или этот – с жёлтым бочком, почти правильной круглой формы? А, может, тот, с червоточинкой? Или с пожухлым, неожиданно сохранившимся листочком? Чего-то в них во всех не хватало, но чего именно? Хотелось бы собрать всё это в одно: форму, цвет, некие мелкие детали, которые сделали бы образ идеальным и неповторимым, но, увы…

Люси не любила яблоки. Не то чтобы совсем… просто была к ним равнодушна. Наверное, это и сыграло свою роковую роль. Ведь можно же было обойтись муляжом, а ей так захотелось, чтобы фрукт в руке её модели был настоящим. Вот и приходится теперь маяться перед прилавком, выбирая один из десятка круглых красных плодов, уложенных красивой горкой на витрине. Люби она их, просто взяла бы тот, от взгляда на который потекли бы слюнки, а так…

– Вам чем-то помочь? – продавец, видимо, тоже устал от её метаний и решил предложить помощь в надежде поскорее избавиться от нерешительной покупательницы.

– Да, – решилась девушка. – Мне нужно яблоко. Одно.

– Какое? Выбирайте.

Он издевается, да? А чем она тут занималась в течение получаса? Медитировала?

– Я не знаю. Давайте любое.

Хартфилия даже опустила глаза, чтобы не видеть, какое подаст ей продавец. Тот быстро взвесил фрукт, убрал его в маленький непрозрачный пакетик и назвал сумму. Люси торопливо высыпала из кармана мелочь, пододвинула пальцем несколько монет, остальное стиснула в ладони и быстро вышмыгнула на улицу, прижимая к груди наконец-то совершившуюся покупку. Яблоко она рассмотрит дома.

Фрукт оказался самым обычным: круглым, красным, правда, с чуть примятым бочком. Девушка задумчиво покрутила его за черенок, взвесила на руке и решительно сунула под струю воды, старательно натирая кожицу, а потом не просто вытерла, но ещё и натёрла яблоко полотенцем, отчего оно потеряло свою матовость, став гладким и блестящим. Однако по-прежнему не вызывало никаких чувств. Решительно отложив его в сторону, Хартфилия вернулась в студию, чтобы приготовить всё необходимое к новому сеансу.

Сегодня Люси решила снова рисовать углём – глаза устали от ярких красок, хотелось чего-то простого, но достаточно контрастного, и эта техника как нельзя лучше подходила под настроение художницы. Поза тоже была продумана, элементы экспозиции ожидали своего часа. Оставалось лишь надеяться, что бессменный натурщик не забудет ещё одну деталь будущего образа.

Нацу, в отличие от всех прошлых дней, немного опоздал, но девушка не стала ему выговаривать, спросила: «Ты принёс?» и, получив утвердительный кивок, махнула в сторону студии. Когда она вошла в комнату, молодой человек, уже обнажённый, сидел на задрапированном тканью стуле, держа в руках очки.

– И зачем они тебе? – поинтересовался он, поднимая на Люси глаза.

– Для образа, – художница водрузила прибор для коррекции зрения ему на нос и слегка взлохматила волосы. Потом сделала пару шагов назад и стала давать указания: – Сядь, пожалуйста, чуть дальше, правую щиколотку положи на колено левой ноги, а руки… А руки у нас будут заняты вот этим, – и вложила в правую то самое несчастное яблоко. В левой должна была быть книга, но Драгнил, бросив взгляд на протянутую ему вещь, неожиданно спросил:

– А мне обязательно держать именно эту?

– Нет… – немного растерялась девушка.

– Тогда… – Нацу быстро шагнул к софе, на которой сегодня лежали его вещи, и достал из небольшого рюкзака толстую тетрадь в кожаном переплёте. – Ты не против? А я заодно повторю кое-что – скоро зачёт.

– Нет, конечно, – улыбнулась Люси. – Только старайся переворачивать страницы осторожно, чтобы не сбить позу.

– Угу, – промычал парень, уже полностью ушедший в чтение.

Художница завела будильник, чтобы не пропустить перерыв, и быстрыми, размашистыми штрихами начала делать контур. Однако уже минут через пять ей пришлось прерваться – выбранная палочка нещадно царапала бумагу, и как бы Люси не поворачивала её, результат был один и тот же. Нужно было сменить уголёк, поэтому девушка отошла к рабочему столу, чтобы взять другой, но громкий хруст за спиной заставил вздрогнуть и обернуться, от неожиданности едва не выронив коробочку с углём. О, нет! Да что же это за день такой сегодня? Все её труды пошли насмарку!

– Нацу… – вырвавшийся тихий вздох был настолько горестным и обречённым, что заставил молодого человека оторваться от конспектов и поднять голову.

– Что? – взгляд серых глаз, ещё отрешённый, постепенно приобрёл осмысленность. Хотя по-прежнему не выражал ничего, кроме удивления и непонимания. Хартфилия только чуть качнула рукой, жестом указывая ему на причину своего состояния. Парень опустил взгляд и тихо охнул: – О, чёрт… Прости…

Люси не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны, было немного обидно – она столько времени потратила на продумывание композиции и её подготовку, а с другой… Ситуация выглядела до нельзя комичной. Да ещё и это виноватое выражение лица друга – на него просто невозможно было сердиться. Поэтому оставалось только успокоиться и подумать, чем заменить надкушенное яблоко.