– Только это у меня… симпатичное?
– Нет, – ответила Хартфилия, изо всех сил пытаясь сделать так, чтобы голос не дрожал.
– Это радует, – значительно бодрее отозвался Драгнил. – Слушай, раз уж у нас зашёл об этом разговор… Опиши меня с точки зрения художника. Всего. Сможешь?
– А почему нет? – удивилась девушка. – Конечно, смогу.
– Тогда начинай. Но если ты что-то пропустишь, будешь должна мне желание. Опишешь всё – желание загадываешь ты.
– Договорились, – задорно улыбнулась Люси, уже празднуя победу. – Так, начнём, пожалуй, сверху. Голова и всё, что на ней. У тебя очень выразительные глаза. Умные. Губы немного тонковаты при таких широких скулах. Но всё остальное: лоб, уши, нос – нормальное. Если оценивать по десятибалльной шкале – девять из десяти. Шея… Десятка за шрам. Надо подобрать позу так, чтобы в следующий раз его нарисовать. Торс. Ну, ты явно не культурист, но это даже хорошо – не люблю перекаченных парней. Восемь из десяти. Руки вполне обычные, а вот пальцы очень интересные. Чувственные. За них тоже десятка. Про ягодицы я уже говорила. Ноги… Нормальные. Длинные, прямые и сильные – судя по тому, как долго ты можешь стоять. Восьмёрка. Всё.
– Уверена? – голос натурщика был полон насмешки.
– Да, – решительно отмела все подозрения девушка. – Если только случайно пропустила какую-то мелкую детальку…
– Ну, знаешь… – теперь Нацу говорил с явной обидой. – Подобными словами можно легко задеть весьма ранимое мужское самолюбие. Столь пренебрежительно о самом главном…
– О самом… – Люси резко вскинула голову – всё время, пока художница описывала и оценивала друга, девушка сидела, склонившись над рисунком – и замерла, поняв, что именно она пропустила. – Я… мне… – слова застряли в горле, не желая протискиваться наружу. – Мне не с чем сравнить… – наконец, выдавила из себя Люси. Глупо, конечно, ведь разговор у них был совсем не об этом. Можно же было что-то придумать, просто признать своё поражение, но язык против воли опять ляпнул что-то не то.
– Совсем? – глухо спросил Драгнил. Получив в ответ тихое «Да», он немного помолчал, а потом так же негромко сказал: – Прости, я не должен был заводить этот разговор. Будем считать, что ты победила.
– Сдаёшься? – неловкость ещё не прошла, но дышать стало легче. Парень угукнул, и тут же поплатился за свою доброту. – Тогда ответь на вопрос: сколько у тебя было девушек?
– Две, – нехотя ответил он и продолжил, предугадывая вполне ожидаемую просьбу: – Одна ещё в школе, в выпускном классе. Мы расстались незадолго до окончания – я всё равно собирался уезжать, а у неё появился другой парень. А с другой познакомился уже здесь, в институте. Сначала просто общались, а в начале второго курса стали встречаться. Через год расстались.
– Почему? – Люси смотрела в странно напряжённую спину друга. Конечно, это не её дело, но девушке почему-то очень важно было услышать ответ на этот вопрос.
– Просто поняли, что не подходим друг другу. Может, сделаем перерыв? Рука затекла.
– Да, конечно, – спохватилась художница. – И знаешь… – девушка бросила взгляд на рисунок. – Думаю, я с ним закончила. Так что отдыхай, а потом можно снять ткань с окна.
Позже, разобрав экспозицию, молодой человек, прихватив коробочку с мармеладом, подошёл к мольберту, чтобы рассмотреть готовую работу. Люси наблюдала за ним издалека, разбирая у рабочего стола кисти.
– Какая на этот раз? – полюбопытствовала она, заметив, что Драгнил сделал выбор.
– Грейпфрутовая, с горчинкой, – ответил тот. – Кстати, с чего ты решила, что он завершён? Тебе ведь чего-то не хватало в рисунке.
– Я просто поняла, что делать его безупречным – не очень хорошая идея. Иначе можно потерять изюминку, которая в нём есть.
– И что же это? – Нацу обернулся к девушке. «Ты», – едва не сказала она, но в этот раз успела сдержаться. Пожала плечами и улыбнулась:
– Его неидеальность.
========== Персиковая ==========
– Одна, две, три… – Нацу, склонившись над заветной коробочкой, шевелил губами, негромко бубня себе под нос. Люси, оттирая пальцы, окрашенные сейчас чуть ли не во все цвета радуги, молча с лёгкой улыбкой наблюдала за ним, стоя у рабочего стола. Новый рисунок был закончен, и теперь можно было с чистой совестью немного отдохнуть.
– Что ты там считаешь? – спросила она, откладывая тряпку – основная грязь была стёрта, а всё остальное отмоет только вода и мыло.
– М-м-м… А что обычно принято считать? Злато-сЕребро? – парень, оторвавшись от своего, казавшегося ему столь увлекательным занятия, поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на художницу.
– Ну, раз ты у нас дракон, то обязательно добавь к списку драгоценные каменья, различные артефакты, мечи и латы невинно убиенных тобой рыцарей и украденных девиц.
– Последние мне зачем? – искренне удивился Драгнил.
– Как это зачем? – вопросом на вопрос ответила Люси, присаживаясь рядом с другом на софу. – Похищение представительниц прекрасного пола – это прямая обязанность любого более-менее уважающего себя летающего ящера наряду с сжиганием посевов, разграблением населённых пунктов, запугиванием мирного населения и истреблением крупного рогатого скота путём его поедания.
– А рыцари?
– Не рыцари, а их оружие и доспехи. Это военные трофеи, полученные путём уничтожения доблестных воинов твоим яростным пламенем или разрыванием их на части.
– Фу-у… – поморщился «дракон». – Думаю, мы сделаем по-другому. Устроим бартер: я им – девушек, они мне – трофеи.
– Э-э-э… – Хартфилия на минуту «зависла», обдумывая слова молодого человека. – А разве так можно?
– Можно, – кивнул Нацу, подцепляя пальцами нежно-оранжевую мармеладку. – Я же добрый и умный, ты сама сказала, – закинув в рот конфету, он прожевал её и кивнул: – А теперь ещё и довольный. Сегодня персиковая. Скорей бы лето – настоящих персиков хочу. Ну, или хотя бы варенья.
– Ты их так любишь?
– Да нет, не особо, – пожал плечами Драгнил. – Просто сразу детство вспоминается. Мы на лето обычно к родителям отца уезжали. У них свой дом был, мне тогда, пацану, он просто огромным казался. Да ещё лес, речка рядом, а с другой стороны деревни – поле, такое, что и горизонта, кажется, не было видно. В общем, раздолье. За домом дедушка сад разбил, небольшой, там всего с десяток деревьев росло. Только персиковые – бабушка очень их любила, он для неё и посадил. Сам ухаживал: обрезал, прививал… Персики на них были сочные, медовые, еле в ладони помещались, а от шкурки всегда губы чесались. Когда они все созревали, мама и бабушка варили варенье. Кажется, на его аромат слетались все пчёлы в округе. Я тогда вечно искусанный ходил – они никого, кроме меня, не жалили.
– Почему? – Люси, распахнув широко глаза, смотрела на друга. Интересно было представлять его маленьким. И очень легко: образ вихрастого, заводного мальчишки сам собой вставал перед мысленным взором. Хартфилия никогда не видела детских фотографий Нацу, но почему-то была абсолютно уверена, что напиши она его портрет – таким, каким Драгнил мог бы быть лет пятнадцать назад, рисунок мало чем отличался бы от оригинала, хранящегося в семейном альбоме.
– Наверное, потому, что я не хотел с ними делиться, – рассмеялся молодой человек. Закрыв коробочку с мармеладом, он поставил её на журнальный столик рядом с софой, поднялся и протянул девушке руку: – Ты готова?
– К чему? – Хартфилия с некоторым опасением покосилась на горящего энтузиазмом друга, но всё же вложила свои пальчики в его широкую ладонь. Нацу тут же сжал их – крепко, но не больно, давая понять, что теперь не отпустит её.
– Раз я дракон и обязан похищать молодых барышень, то именно это сейчас и произойдёт. Я тебя похищаю. Правда, пещеры у меня нет и замка тоже, поэтому мы идём на пляж. И это не обсуждается! – Драгнил потянул девушку за руку, понуждая встать. – У тебя десять минут на сборы. Время пошло.
Понятное дело, что уложиться в выделенные ей временные рамки Люси не успела. Ну, где это видано, чтобы девушка собиралась так быстро? Даже если ей всего лишь нужно надеть купальник и прихватить с собой пару полотенец. «Дракон» недовольно ворчал, рассуждая, что если все красавицы будут так долго собираться перед похищением, то он точно останется без военных трофеев. И без сокровищ – их просто растащат, пока он ждёт свою будущую пленницу. «И без бутербродов!» – крикнула с кухни Хартфилия, в спешке нарезая хлеб и ветчину. Молодой человек благоразумно заткнулся, забрал у подруги сумку с вещами и открыл входную дверь, благородно пропуская её вперёд.
