– Молчать! – оборвал неопознанный заказчик. – Чем меньше народу знает, тем лучше. Вам и не надо справляться с ним, идиоты. Он вам не по зубам, – бандиты дружно закивали. Понимают! – Вы должны его подстрелить. И всё. Дальше я сам. Понятно?

– Да, господин.

– Не слышу!!!

– Да, господин, – энтузиазма во втором ответе прозвучало ещё меньше, чем в первом: боятся, с удовольствием констатировал Харрада. И правильно делают.

– Повторите план!

План был подл и гениален.

Канонир выстрелит с кривого дуба, а Леваллеро и Петерсон должны натянуть верёвку через тропу. И тоже откроют огонь. Беррано разбивает убитому голову камнем (для верности), коню перерезают горло. Петерсон сматывает верёвку, Леваллеро собирает пистолеты. Чисто и быстро. Получают денежки – и могут катиться. И ни одной живой душе.

Харрада от души забавлялся, слушая их лепет.

– По два пистолета наготове, по два за поясом! – повторял наставления неизвестный в шляпе, раздавая оружие. – Перепроверьте ещё раз, ладно ли заряжены. И не промажьте в его чёртову лошадь. Упустите – она нас всех размажет.

Точно – размажет, подтвердил про себя Харрада. Можно даже не сомневаться. Чинк такой. Только плохо они Чинка знают: попасть в него не выйдет.

Итак, третий – опять его приятель. Но каковы подлецы! Вчетвером, и из засады. На одного. Михаэль осторожно отстегнул пряжку, развязал шнурки – и опустил на землю плащ. Шляпу положил прямо на куст, и начал потихоньку освобождать клинок, стараясь не нашуметь и не спугнуть их раньше времени. Бог послал ему славное приключение, и он не собирается отказываться от этого подарка. Сейчас он быстренько прикончит главного – надо же его наконец рассмотреть! – а остальные если и успеют разбежаться – невелика беда. Он этих мразей всех выловит. Он глянул на небо: до поверки время есть.

Скрипнула, качнувшись на единственной петле, гнилая верхняя дверца.

Заговорщики загасили огонь и выползали на поляну.

– И не дай вам Бог опоздать, – внушал «заказчик». – Гарсиа проедет здесь как всегда, сразу после одиннадцати ночи.

У Харрады чуть челюсть не отвисла. Гарсиа! Вот оно что. Сволочи охотятся на Мигеля! На лучшего из лучших. Ай да Гарсиа! Ну хорош! Даже здесь его обскакал. А ведь дьявольский план, пожалуй, сработал бы. Резко в темноте верёвка на уровень шеи – и со всех сторон пальба.

– Да уж: сеньор Марес пунктуален, – отозвался гнусавый Петерсон, и все заржали, нервно и неестественно, скорее подбадривая себя, чем на радостях: – Исполним в лучшем виде. Не беспокойтесь.

У Михаэля даже в глазах потемнело от злости. Рывком обнажив шпагу он, ломая ветки, вывалился на поляну с рёвом:

– А, гад! Тебе нужен Марес? Так будешь иметь дело со мной!

– Охотно, – последовал ответ, и навстречу ему полыхнули два выстрела.

Он споткнулся о воздух и с лёту грохнулся на землю. Рванулся было вскочить, но его прошило страшной болью, он и не знал, что такая бывает, свет перед глазами померк, и Михаэль остался лежать где упал.

– Всё просто, – прокомментировал заказчик. А со вторым будет ещё проще. – Он пинком перевернул распростёртое перед ним огромное тело. – Кто такой? Как здесь оказался?

– Это ж бешеный Харрада, из гвардейцев. Чёрт рыжий! Принесла нелёгкая. Куда его теперь девать?

– Они друзья?

– Да нет вроде. Кто их знает?

– Ладно, оставьте. За кустами в темноте не видно. Я обоих потом заберу. Думаю, ему приятно будет «поприсутствовать», – и негодяи снова заржали. – Прикопайте пока немного.

У лейтенанта Мареса выдался свободный час между совещанием в штабе и разведением караулов. Это время он проводил не без пользы: подправлял и полировал шпагу, почистил и перезарядил пистолеты. Такими вещами не следует пренебрегать. Обязанность слуги, конечно, – но иногда нужно ухаживать за оружием самому: хотя бы для того, чтобы знать, в каком действительно оно состоянии. От этого зависит жизнь. Скоро пять лет, как жизнь зависит именно от этого.

Сеньор Гарсиа был из тех немногих, кто попал в войска не по случайности. Он не вербовался на большой дороге, а прибыл в действующую армию из Мадрида – с рекомендательными письмами, и с приказом о зачислении поручиком в Разведроту. И сразу с боевым конём – с Сипом. Что говорило о состоятельности семьи. Ему не было и девятнадцати. А к девятнадцати годам он уже отличился настолько, что ему, за особые заслуги, было дозволено выкупить патент на звание лейтенанта. Более того, за патент было заплачено из королевской казны. Редчайший случай.

Его отряд считают лучшим в полку. И самым удачливым. Два года – без потерь убитыми! Правда, едва ли кто задумывается, каким потом эта «удачливость» оплачена, как гоняет лейтенант Марес своих ребят. И себя «гоняет».

Отец готовил дона Мигеля к карьере дипломата в восточных странах. Младший Гарсиа получил блестящее образование, несколько лет прожил на Востоке. А вернувшись, внезапно сменил политическую карьеру на военную службу. Почему – для всех покрыто тайной. Поговаривали о какой-то истории, но спросить впрямую никто и никогда не решится. Молодой философ никогда не сходится с людьми настолько коротко, чтобы прилично стало задавать вопросы. В полку он считается загадочной личностью. Но его любят. По крайней мере считаются.

На сегодняшнюю ночь у дона Мигеля были намечены кое-какие свои дела в городе. Разумеется, полк покидать нельзя, пойдёт он не через посты. Но – потом.

Разведёт часовых, передаст дежурство и сегодняшние пароли, отбудет со своим отрядом поверку, наведается в лазарет – даст разгон лекарю, чтобы не расслаблялся… Когда все разбредутся – кто по палаткам, кто коротать ночь у костров, – он незаметно выведет Сипа на Старую дорогу.

Гарсиа посмотрел на небо: ночь будет ясная – без дождя. И без следов.

Он проверил остроту фамильного меча на собственном ногте. Замечательно! Пора.

Михаэль медленно приходил в себя. Ему снилось, что он спит сидя посреди не то степи, не то пустыни – а на коленях у него свернулась пёстрая змея. Пригрелась и тоже дремлет. Замечательно красивое создание. Сама чёрная, и с оранжево-красным рисунком на спине. Харрада знал, что змея эта – ядовитая, но её присутствие давало ощущение покоя и умиротворения. Ядовитые змеи в пустыне – не редкость, но они всегда убегают. А эта – взобралась на него и спит. Она очень нравилась Михаэлю. Нет, не Михаэлю. Его зовут как-то иначе. Давным-давно его звали… Забыл… Его очень давно никто не зовёт. Он не мог вспомнить, кто он такой, но его это не беспокоило. Всё это больше не имело значения.

Знаете, что чувствует не до конца убитый, очухиваясь не на том – а всё-таки на этом – свете? Нестерпимую вонь. Смердит от флакона с солью, при помощи которого его пытаются привести в чувство. И не отбиться от мерзкого этого флакона. Потому что очень уж отбиваться нельзя: чтобы не потревожить змею. Потом, словно вылепленное из тумана, колыхаясь, материализуется лицо. И если ты хоть раз был в лазарете – узнаешь лицо полкового хирурга.

Следующим после обоняния и зрения просыпается чувство полного недоумения. Где это он? Он хватился было своей змеи, хотел ещё её отыскать.

Наконец в голове совсем прояснилось, флакон убрали.

Харрада не мог взять в толк, что происходит. Неужели до такой степени вчера набрался, что к лекарю сволокли! Хороши дружки, нечего сказать. И Ренато хорош, получит ещё. Щурясь, обвёл взглядом туман – местами рассеивающийся, местами уплотняющийся: нет, это не он у лекаря, это лекарь у него. Чёрт, голова трещит! И сил никаких. И змея ещё какая-то… Лекарь говорил:

– Вот и славно, вот и очнулись. Крепитесь, юноша, сейчас снова попробуем извлечь из Вас пулю.