В воздухе стоял плотный гомон птиц. Вот сколько должно быть в популяции птиц, если они не кричат одновременно, но плотность их общего гомона на протяжении дня такой непрерывный и оглушающий? Возможно, в самом лесу и можно выделить отдельные голоса разных птиц, но над поверхностью воды, учитывая еще и эффект отражения и проведения звука около воды, выделить их было невозможно. Хотя самих птиц в основной массе видно не было. Иногда ближе к берегу было видно, как над поверхностью воды проносились отдельные птичьи тени, и опять исчезали в тени леса.

Я плыл всё дальше и дальше между далеких берегов лагуны. В какой-то момент они еще больше расступились. Где-то далеко в глубине (или в центре) лагуны был виден островок. Возможно, он и не маленький, но в сравнении с окружающими гористыми окаймляющими лагуну берегами, казался на таком расстоянии миниатюрным.

Я ускорил движение и приблизился к острову. Вот ведь каламбур: остров в глубине острова! И от открывшегося вида даже остановил движение…

На островке были видны какие-то строения и небольшая башня, – типа колокольня…

Джуна родилась в далеком горном селении в центральной Грузии. Отец был пастухом, почти весь год бродил по горам с овцами своих хозяев, приходил домой и пригонял овец уже со снегом, – и с таянием снега уходил опять в горы. Дома пил грузинские вина, делал новых детей со своей женой, вел долгие разговоры с соседями, пел красивые грузинские песни.

Так бы и длилась их жизнь, как бесконечно длинная и тихая равнинная река, но в горах не бывает равнинных рек, – потому «река» их жизни стала горной: бурной, громкой, грозной.

Джуна поехала в Грозный поступать в Чеченский государственный университет на юридический факультет. Но учеба была прервана. Началась «Первая чеченская кампания» – обиходное название боевых действий на территории Чечни и приграничных регионов Северного Кавказа между войсками России и непризнанной Чеченской Республикой Ичкерия с целью взятия под контроль территории Чечни, на которой была провозглашена Чеченская Республика Ичкерия. Официально конфликт определялся как «меры по поддержанию конституционного порядка», военные действия назывались «первой чеченской войной», реже «российско-чеченской» или «русско-кавказской войной»

А неофициально от рук обеих воюющих сторон погибало неимоверно много мирных жителей. На глазах Джуны гибли ее сокурсницы, – и это был лучший исход для них. Потому что те, кто не были убиты снарядами и минами, подвергались издевательствам, изнасилованиям и голоду. Город был почти стерт с лица земли. В душе девушки вдруг вспыхнул пожар всепоглощающей мести, когда на ее глазах были убиты два ее брата, приехавшие, в тогда еще частично разрушенный город, забрать сестру домой и помочь ей бежать от войны.

И будущая правоохранитель взяла в руку винтовку. Не простую, – мать изнасилованной и убитой подруги протянула ей бельгийскую «ляльку» со сложным оптическим прицелом и большим запасом патронов. Над наскоро выкопанной могилой братьев и подруги, – они были вынуждены похоронить их в одной могиле, – Джуна поклялась отомстить. Трудно сказать теперь, кто был виноват в ее голове в этой всенародной трагедии, и как бы развивались события дальше, но когда на следующий день, когда Джуна принесла воды и еды в подвал, где пряталась мать погибшей подруги… Словом, она вынула из петли холодное и твердое тело женщины и … впервые зарядила сама ту «бельгийку».

Белые колготки, которые были на ней в тот день, и которые она потом выписывала и покупала за любые деньги, стали, названием целого подразделения, – «Белые колготки», – в котором до конца служили девушки-снайперы из разных республик бывшего СССР. Большая часть из них приехала как наемники: Прибалтика, Россия, Украина, Белоруссия. Было несколько грузинок, азербайджанок, армянок. Девушки достигли высокого мастерства в выполнении заданий, в собственных боевых поисках и охотах. Они творили просто чудеса, – но и неимоверные жестокости над своими врагами: ослепляли, отстреливали половые органы, поджигали свои цели, старались нанести такие ранения, чтобы смерть наступила обязательно, – но не скоро, чтобы поверженный враг сам звал эту смерть.

«Белые колготки» – потом стало сленговое название отряда женщин-снайперов, воевавших на стороне антироссийских сил и добровольческих отрядов в зонах боевых действий на территории государств бывшего СССР – в Приднестровье, грузино-абхазской и чеченской войне, во время событий в Дагестане, Нагорном Карабахе и других локальных конфликтах. Его участницы стали героинями армейского фольклора, статей публицистов, литературных произведений, художественных кинофильмов, фигурировали в выступлениях политиков, и даже прототипами разных фильмов.

«Белые колготки» – это были кошмар и легенда адской гражданской войны. И никто не помнил, что именно та Джуна случайно и невольно стала родоначальницей названия этого кошмара.

Но творимые жестокости на поле боя не остались без внимания противника и их собственных боевых товарищей, – их боялись все, с обеих сторон баррикад. Они стали неприкасаемыми и прокаженными, даже в рядах своих же соратников. Это только казалось, что девушки исчезли из нашей жизни вместе с войной. По некоторым предположениям публикаций, если и существовал такой отряд, то, скорее всего, он был уничтожен российскими военными в ходе вооружённых конфликтов, – но так ли это?… Нет, они растворились в толпе и стали заказными снайперами, жестокими киллерами, изощренными убийцами,– мстили и зарабатывали себе на жизнь и на месть. Потому стали мишенью поиска правоохранительных органов всех стран, в которых им потом пришлось скитаться с оружием в руках и воевать. «Военные преступления не имеют срока давности»! – так звучало на многих трибуналах и судах, в которые с годами попадали в качестве подсудимых ее соратницы.

Если бы не менеджер «Тени», неизвестно, что было бы с самой Джуной. Но после беседы с ним она, милая, хрупкая на вид в своих неизменных белых колготках, бесследно исчезла из камеры и появилась…

… в тихом хвойном лесу около Клиники.

Господь, Люблю Тебя, Спасибо Тебе, Нуждаюсь в Тебе, Приди Сейчас в Мое Сердце!

Остров просто насыщен вооружением. Но мне, как и жителям Острова, если бы они были, его не видно. Больше всего натыкаешься на всевозможные удобства для проживания. Я понимаю, что папа обустраивал наш с мамой быт по своим возможностям и месту в социальной лестнице, и основные массы людей жили бы в условиях не столь комфортных, но на то он и был одним из центральных умов и «стержней» этого проекта.

Как я и писала (или еще не писала?), я живу в микроскопическом домике посреди внутреннего моря Архипелага, – доме моих родителей, который выстроил мой отец и поселил здесь нас с мамой. С башенки видна почти вся внутренняя водная часть Архипелага, а с океана башенка не видна, даже если она выдвинута в наземное положение, – горный рельеф острова его закрывает. Это всё может задвигаться под землю в случае опасности.

Летописи говорят, что данное положение этого поста было выбрано в стародавние времена еще пиратскими кораблями, как центральный внутренний наблюдательный пост. Но следов пиратов я не находила, – да и откуда будут такие следы после стольких столетий и столь грандиозного строительства. Может, врут?

Надземная часть нашего дома не единственная и не основная часть даже самого дома. Есть подземная и подводная части. С основными строениями Города имеются глубоководные и подземные сообщения. Как у айсберга, снаружи видна лишь маленькая часть самого «айсберга», так и у моих родителей наружная часть дома – лишь очень малая часть самого дома.

Моя любимая башенка для наблюдения за водной гладью и дождливые дни в стереотрубу и за звездами в телескоп ночью часто с самого детства была моим любимым местом игры и нахождения. Здесь же я расположила один из своих компьютерных пунктов для работы и развлечения. Просто интересно, когда на одних экранах ползут графики котировок биржи, на других переключаются различные картинки наружного наблюдения, параметры систем Острова, отчеты систем охраны, мультики и пр. Отсюда, как из любой другой части, можно управлять всеми службами.