В костел (там был Дом атеизма) мы ходили, потому что должны были бороться с религией. А в церковь я пошел к первому причастию, и потом нам сделали фотографию. Я на ней стою такой недовольный, что кто-то увидит, что я – пионер – был в церкви на причастии. Я поздно вечером ее нашел, взял ножницы и выколол себе глаза, чтобы меня никто никогда не узнал. А когда я пошел на исповедь, в церкви сказали, что, если будешь говорить неправду, тут же, на месте, тебя Бог покарает. Священник – я вижу только мерцание его глаз и слышу голос – меня спрашивает: какие у меня грехи. А я рассказываю, что у меня ни одного греха – я понятия не имею, что это такое. И каждый раз я утверждаю, что я святой, а Бог меня не карает. Кончилась исповедь, а я живой. Бегу домой, снизу кричу на весь дом: «Бога нема, Бога нема». И ум моих соседей, и ум родителей был в том, что мне никто не сказал, что я глупый, что так делать нельзя, что я ошибаюсь!

4.

Когда я уезжал поступать в Москву, меня провожал на вокзале весь дом. У меня были громадные чемоданы. Все понимали, что я еду навсегда. Я брал с собой и перину, и подушки, и сковородки, и кастрюли, и всё. И деньги, которые собирал весь дом, были зашиты внутри трусов. Все соседки советовали, как лучше зашить, чтобы жулики во время поездки меня не обокрали, ведь надо было ехать 44 часа. Когда я приехал в Москву, на мне были китайские брючки, которые на коленях вздувались пузырями, китайские тапочки и шотландка. И волосы были безумные: как они хотели, так и укладывались. Я об этом никогда не думал. Но я увидел, что поступают все такие одетые, в пиджаках и в галстуках, и в бабочках, и в жилетках, и на таких каблуках, все девочки накрашены! Может, в этом была вся моя прелесть, потому что мои безумные глаза – они были дороже всего остального. Оказалось, что мой багаж не пришел, что мои перины, подушки, одеяла – всё пропало. Я вышел на Киевском вокзале с зашитыми денежками, без аттестата – всё было в отдельном багаже. Нет багажа. Украинска детина подошла к автомату. Какой-то добрый человек дал копейку позвонить. Я позвонил 09, узнал телефон ГИТИСА, это был уже вечер, но проректор был на месте. И я ему рассказываю всё, как есть. Что вот перины, подушки, кастрюли не пришли, в трусах зашито с той стороны, паспорта нет. И я говорю: «Что мне делать?» Он сказал: «Приезжай немедленно». Я говорю: «А как проехать-то?» Он рассказал опять терпеливо: троллейбус №2. Я сказал: «А денег нет, зашиты с той стороны. Что мне вот здесь разрывать что ли? Увидят жулики. А там нет копеек. Вы знаете, там только рубли. И такие купюры, говорю, нехорошие, они большие. А менять – куда я пойду?» Он сказал: «Нет, не разрывай, поезжай зайцем». Научил меня, как войти в заднюю дверь, сесть и делать вид, что у меня есть билет. Вот я так и приехал. Я проезжал мимо Кремля и был сражен его красотой и магическим светом. Потом мы свернули, и я увидел первый дом от Кремля. Я отвернулся и сказал себе: какие счастливые люди – могут каждый день видеть эту магию, если они живут в этом доме. И этот дом был для меня сном, чем-то недостижимым, нереальным. Теперь, когда я живу в этом доме и могу из окна видеть Кремлевскую стену, того магического света я уже почему-то не вижу.

5.

Я поступил не только в ГИТИС, но и в другие театральные училища, в том числе и ВГИК, хотя конкурс был – тысяча человек на одно место. Тамара Федоровна Макарова меня приняла, как родного. Она спросила: «Что ты будешь читать?» А я видел ее в фильме «Молодая гвардия». Я не нее смотрю и понимаю, что это сон, который вдруг стал реальностью. Она говорит: «Читай». И я начал читать монолог Олега Кошевого: «Мама, мама, я помню руки твои…» Я так плакал, Макарова тоже плакала. Она стала меня успокаивать: «Сынуля, сынуля, успокойся. Это я – твоя мама». Я это помню, ее интонацию, как будто это было сию секунду. Мы обнимались. Она только просила: «Я тебя умоляю, всё будет хорошо, ты будешь у нас учиться. Завтра иди писать сочинение». Я в слезах говорю: «У меня нет никакой шпаргалки, я ничего не напишу». Она говорит: «Не волнуйся». Вытирает мне слезы, говорит: «Я тебе принесу шпаргалку, ты только приди». Я пришел. Тему эту я запомню на всю жизнь. Я ее даже врагам не пожелаю: Поэзия и поэт в творчестве Маяковского. Черт его знает, ребенок из Львова, откуда он может это знать? Приходит Тамара Федоровна с сумочкой. Подошла, вынула вырванные из учебника по литературе за 10 класс листы. Положила и сказала: «Я стою, а ты пиши. Только пиши, как там – все запятые, точки». И я сдал – счастливый.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.